Манмут обратил внимание на экраны. По данным Ри По, судно удалилось от Юпитера на расстояние пятидесяти трех диаметров планеты и продолжало набирать быстроту. Европеец заглянул в разделы памяти, которыми никогда прежде не пользовался. Выяснив, что радиус этого крупнейшего в Солнечной системе небесного тела имеет длину в семьдесят одну тысячу километров, хозяин «Смуглой леди» наконец получил представление о скорости полета. Маленький моравек смутно припоминал: солнечное тяготение должно подцепить их и перекинуть на противоположную сторону светила, к цели поездки; впрочем, вопросы навигации не волновали Манмута. Его работа начнется позже, в марсианском океане, и не составит ни малейших трудностей. Яркое солнце, теплый климат, небольшие глубины, о давлении не стоит и говорить, ночью можно ориентироваться по звездам, днем – по геопозиционирующим сателлитам, которые будут специально выпущены на орбиту, почти никакой радиации по сравнению с поверхностью Европы… Кракенов нет. Льда нет. Даже льда! Как-то слишком все просто.

Разумеется, если постлюди проявят враждебность… или корабль не перенесет вторжения в атмосферу… или не отыщется способ вернуться на Юпитер… Хотя уж это никак не зависело от скромного капитана подлодки. Мыслями европейца начал завладевать сонет 127.

– Друзья, вы в порядке? – спросил Корос III.

– В полном! – отозвался каждый.

Чтобы выбить эту команду из седла, потребовалось бы нечто большее, чем жалкая парочка тысяч гравитаций, принятая на грудь. Дух космолетчиков был бодр, как никогда.

Ри По принялся разъяснять товарищам разные подробности предстоящего путешествия, однако Манмут не особенно прислушивался. Его уже притянуло мощное гравитационное поле сонета 127, первого из тех, что посвящены «смуглой леди».

Даэман крепко спал и видел во сне женщин.

Честно говоря, он и сам находил это немного забавным, даже странным: дамы снились ему, только если не спали рядом. Можно подумать, его тело непременно требовало мягкой, теплой близости каждую ночь, и подсознание услужливо поставляло нужные ощущения, утешая за бесплодно прошедший день. Довольно позднее пробуждение в уютной комнате Ардис-холла разбило ночные грезы на тысячу осколков. Впрочем, и этого, вкупе с утренней эрекцией, хватило, чтобы вернуть расплывчатое воспоминание об Аде или о ком-то очень похожем на нее: ароматная белая кожа, струящая тепло, полные ягодицы, округлые груди, крепкие бедра… Этим чудесным утром гость почти не сомневался в успехе: он обязательно покорит девушку до конца уик-энда.

Приняв душ, побрившись, одевшись в безупречно «деревенском» стиле, к которому Даэман относил хлопчатобумажные брюки в бело-голубую полоску, саржевый жилет, рубашку белого шелка, галстук с рубиновой запонкой и ботинки-лодочки из черной кожи (самую малость потверже привычных комнатных туфель), щеголяя любимой деревянной тростью, коллекционер отправился завтракать в залитую солнцем оранжерею, где, к вящей радости, услышал, что Ханна вместе с этим несносным Харманом покинули особняк на рассвете. «Готовятся к вечерней плавке», – туманно пояснила Ада, но мужчина и не собирался вытягивать из нее подробности. Он был счастлив избавиться от неприятного «именинника».

Хозяйка больше не заводила нелепых разговоров о книгах или космических кораблях – зато она провела с Даэманом целое утро, гостеприимно показывая Ардис-холл – многочисленные флигели, разветвляющиеся коридоры, подвалы с изысканными винами, потайные ходы и старинные мансарды. Собиратель припомнил прошлый раз, когда юная девчушка Ада вот так же водила его по особняку. На крыше располагалась платформа джинкеров, и, забираясь туда по шаткой лесенке вслед за быстроногой малышкой, любитель бабочек, никогда не терявший бдительности в подобных ситуациях, на долю мгновения заметил мелькнувшее из-под взметнувшейся юбки «седьмое небо» горячих парней. Молочные бедра и тени между ними навсегда запечатлелись в его памяти.

Вот и сегодня Ада позвала гостя на крышу. Однако теперь она жестом указала Даэману лезть первым, лукаво улыбнувшись на джентльменский лепет о том, что дам нужно пропускать вперед. Эта улыбка рассеяла все иллюзии, будто бы тот далекий случай остался таким уж незамеченным.

Махагоновые доски платформы, все еще блестящие, выдавались со ската крыши в шестидесяти футах над усыпанной гравием дорожкой, вдоль которой выстроились войниксы, похожие на ржавых скарабеев, застывших на задних лапах. Даэман шатнулся от неогороженного края; Ада же, напротив, подошла прямо к опасной грани, устремив тоскливый взор на газон и далекую линию леса.

– Ну разве ты не отдал бы все на свете, лишь бы заполучить работающий джинкер? Хотя бы на пару дней?

– Нет. А зачем?

Девушка пошевелила тонкими пальцами.

– Да ведь даже в детском джинкере ты мог бы улететь за лес, за реку, унестись за те холмы на западе… Мчаться и мчаться не останавливаясь, прочь от любого факс-узла…

– Кому же этого захочется? – искренне поразился гость.

Спутница молча смотрела на него несколько мгновений.

– Тебе что, совсем не любопытно? Как там, вдали?

Даэман обмахнул жилет, стряхивая несуществующие крошки.

– Не будь глупышкой, дорогая. Нашла о чем ломать голову… Ну что там хорошего? Сплошные дебри. Ни единой души. Все, кого я знаю, живут не дальше пары миль от факс-узлов. И потом, мне совсем не нравятся тиранозавры.

– Тиранозавры? – сказала Ада. – В нашем лесу? Ерунда. Мы здесь отродясь их не видели. Кто тебе мог такое наболтать, кузен?

– Ты, милая. В прошлый раз, когда я гостил у вас. Примерно с пол-Двадцатки назад.

Девушка затрясла головой:

– Так я тебя, наверное, дразнила.

Собиратель обдумал ее слова, вспомнил, как тревожился все эти годы, скольких ночных кошмаров стоило ему решение вернуться в Ардис-холл, и насупился.

Словно прочитав мысли мужчины, Ада беспечно улыбнулась:

– А тебя никогда не удивляло, кузен, с чего бы постлюдям ограничивать нашу расу ровно до миллиона человек? Почему не миллион один, не девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять? А?

Даэман совсем растерялся. Трудно угнаться за ходом мыслей этой девушки: то у нее на уме детский джинкер из Потерянной Эпохи, то динозавры, то население Земли, которое… собственно… никогда и не менялось. К тому же гостя нисколько не радовали назойливые напоминания о близком родстве с хозяйкой. Ведь как ни крути, древние предрассудки порой становились препятствием для интимных отношений между кузенами.

– Лично я полагаю, что подобные праздные размышления – прямая дорога к несварению желудка, особенно в такой чудесный день, милая. Не поговорить ли нам о чем-нибудь более приятном?

– Хорошо. – Красавица осияла собеседника самой радужной улыбкой. – Почему бы нам не спуститься к другим гостям перед ленчем и отъездом на литейную площадку?

На сей раз девушка первой ступила на лестницу.

Летучие сервиторы подали завтрак на северном внутреннем дворике. Даэман любезно поболтал с молодыми гостями – оказалось, еще несколько человек прибыли нарочно ради вечернего «литья», что бы ни подразумевалось под этим дурацким словом. После еды многие расположились на кушетках в доме или же отыскали удобные шезлонги в тенистой долине и прилегли, надев на глаза туринские пелены. Ну, эта волынка продлится не меньше часа, смекнул коллекционер и решил прогуляться вдоль деревьев, лениво глядя по сторонам в поисках интересных бабочек.

У подножия холма к нему присоединилась Ада:

– А ты что же, не смотришь турины, кузен Даэман?

– Нет, – ответил он чуть более нервно, чем собирался. – Конечно, почти за декаду привыкнешь и не к такому, хотя, по-моему, это излишество. Ты ведь тоже не увлекаешься, милая?

– Когда как, – отозвалась девушка, игриво покручивая персикового цвета зонтик от солнца. Мягкие отсветы ложились на ее белое лицо и придавали коже соблазнительной живости. – Время от времени слежу за событиями… Наверно, я просто слишком занята, чтобы сходить с ума, как остальные.