— Хорошо, «Пингвин-8». Отыщите себе место для приземления. Мы тоже улетаем через несколько минут. Желаем удачи. Конец связи.

Эдварде поставил машину на стоянке у супермаркета. По пути они видели людей, которые, выйдя из своих домов, смотрели на запад, в сторону Кефлавика. Их разбудил грохот взрывов, и они не могли понять, что происходит. К счастью, в районе супермаркета пока еще никого не было. Лейтенант запер машину и сунул в карман ключи, даже не подумав зачем.

— Теперь куда, лейтенант? — спросил сержант Смит.

— Давайте, сарж, выясним кое-что с самого начала. Вы — пехотинец и на земле — как дома. Если можете предложить что-то, валяйте.

— Видите ли, сэр, мне кажется, что нам нужно направиться прямо на восток, чтобы уйти подальше от дорог. Там мы найдем место, где вы сможете заняться своим радио. И сделать это нужно побыстрей.

Эдварде оглянулся по сторонам. На улицах никого не было. Им действительно нужно скрыться подальше от города, пока кто-то их не заметил и впоследствии не рассказал об этом другим. Он кивнул, и сержант послал вперед одного из рядовых. Они сняли каски и забросили за спины автоматы, чтобы быть как можно менее заметными, хотя не сомневались, что в это мгновение за каждым из них из-за оконных занавесок следили сотни глаз. Как неудачно начинается война, подумал Эдварде.

— Господи, наконец-то пожары потушены! — с удовлетворением воскликнул генерал Андреев. — Мое снаряжение изрядно пострадало, главным образом из-за воды, но огонь погасили! — Довольное выражение исчезло с его лица, когда он увидел капитана Харина.

Капитан был смертельно бледен. Армейский санитар забинтовал его раны, но самым опасным было внутреннее кровотечение. Капитан с трудом удерживался на ногах у штурманского столика.

— Повернуть на курс ноль-ноль-три. У штурвала стоял младший офицер.

— Слушаюсь, капитан, курс ноль-ноль-три.

— Вам нужно лечь, товарищ капитан, — мягко посоветовал генерал.

— Сначала я приведу свой корабль в гавань!

«Фучик» двигался на север, западный ветер дул в левый борт, и волны то и дело захлестывали зияющую пробоину. Прежний оптимизм покинул Харина. Несколько швов в нижней части корпуса разошлись от взрыва, и в нижние отсеки попадала вода, хотя до сих пор насосы справлялись с ней, откачивая ее за борт. Капитану нужно было доставить к причалу двадцать тысяч тонн груза.

— Капитан, вами должен немедленно заняться врач, — настаивал Андреев.

— Вот только обогнем мыс. Когда поврежденный левый борт уйдет из-под ветра, тогда пусть врач займется мной. Передайте своим людям, чтобы они не теряли бдительности. Еще один успешный налет прикончит нас. И скажите им, что они проявили себя настоящими моряками. Я буду рад снова выйти с ними в море.

— Акустический контакт; по-видимому, подводная лодка, пеленг три-пять-три, — произнес акустик.

Начинается, подумал Моррис. «Фаррис» находился в состоянии боевой готовности в течение всего первого этапа перехода от американского берега. За кормой тянулась буксируемая антенна из гидролокационных датчиков. Корабль находился в двадцати милях к северу от конвоя, в ста десяти милях от берега, только что пересек континентальный шельф, отделяющий прибрежные воды от больших глубин каньона Линденколя. Идеальное место, где может укрыться подводная лодка.

— Покажите мне, что вы обнаружили, — распорядился офицер противолодочной обороны. Моррис молча наблюдал за работой своих подчиненных.

Акустик показал на дисплей. На черном экране виднелась серия маленьких дискретных зеленых блоков разного оттенка. Ряд из шести блоков выделялся из нерегулярной фоновой расцветки. Поблизости находился и седьмой. То обстоятельство, что все они выстроились в вертикальный ряд, говорило о том, что сигнал шел вдоль постоянного пеленга от корабля, чуть к западу от северного направления. Пока в распоряжении моряков было только направление на возможный источник шума. Они не имели представления о расстоянии до этого источника и не могли определить, является ли источник шума действительно подводной лодкой, рыбацким траулером с излишне шумным двигателем или просто шум вызван сильным морским волнением. Внезапно шум от источника исчез на минуту, затем возобновился и снова исчез.

Моррис и офицер противолодочной обороны посмотрели на показания батитермографа. Каждые два часа вахтенный офицер опускал за борт термометр для измерения температуры воды на различной глубине; по мере того как инструмент опускался ко дну, он передавал показания, до тех пор, пока не перерезали соединительный провод и термометр не падал на дно. На барабане виднелась неровная линия, прочерченная пером. С увеличением глубины температура воды уменьшалась, но не равномерно.

— Это может быть чем угодно, — негромко заметил офицер.

— Да, конечно, — согласился капитан. Он снова посмотрел на дисплей. Источник звука по-прежнему находился на месте и практически не менялся вот уже девять минут.

Но каково расстояние до него? Вода — отличная среда для распространения звука, она намного благоприятнее воздуха, но звук распространяется в воде по особым правилам. В сотне футов под килем «Фарриса» пролегал слой воды, температура которого изменялась относительно резко. Этот слой, подобно стеклу, какие-то звуки пропускал, но большую их часть отражал. Часть звуковой энергии направляется между водными слоями, сохраняя свою интенсивность на, огромное расстояние. Источник шума, к которому они прислушивались, мог находиться и в пяти милях и в пятидесяти. У них на глазах линия сигнала начала отклоняться влево — следовательно, либо они удалялись на восток от нее…, либо она уходила на запад от них, как может поступить подводная лодка, если переходит за корму своей цели, совершая маневр собственной охоты. Моррис прошел к столу с планшетом, на который жировым карандашом наносились курсы, пеленги и расчеты огневых задач.

— Если это цель, она, на мой взгляд, находится очень далеко, — тихо произнес старшина. Поразительно, как тихо ведут себя люди во время противолодочных учений, подумал Моррис, словно на субмарине могут услышать их голоса.

— Сэр, — обратился к нему офицер противолодочной обороны, — поскольку пеленг практически не меняется, можно предположить, что контакт по крайней мере в пятнадцати милях. Это означает, что он представляет собой достаточно сильный источник шума и, по-видимому, находится слишком далеко для непосредственной опасности. Если это атомная подводная лодка, мы можем получить засечку после непродолжительного броска вперед на большой скорости.

Моррис посмотрел на указатель скорости, укрепленный на переборке. Сейчас его фрегат двигался со скоростью четыре узла. Он поднял трубку телефона внутренней связи.

— Говорит капитан.

— Так точно, сэр. Помощник слушает.

— Джо, давай увеличим скорость до двадцати узлов на пять минут. Попробуем получить засечку на цель, с которой установили контакт.

— Есть, шкипер.

Через минуту Моррис почувствовал, как задрожал корпус корабля; это паровая турбина погнала фрегат полным ходом, и он помчался, разбивая носом восьмифутовые волны. Капитан терпеливо ждал, сожалея, что на его корабле не установлен более чувствительный акустический датчик — вроде тех, какими сейчас оснащают быстроходные фрегаты типа «перри». Как и следовало ожидать, пять минут тянулись очень долго, но охота за подводными лодками требует терпения.

Дрожь корпуса стихла, и, когда корабль сбавил скорость, рисунок на экране гидролокатора изменился: вместо изображения шума, вызванного произвольным обтекающим потоком, появилось изображение произвольного окружающего шума — нечто скорее ощущаемое, чем поддающееся описанию. Капитан, офицер противолодочной обороны и оператор-акустик в течение десяти минут напряженно следили за экраном. Сигнал аномального шума не появился. При учениях, проводящихся в мирное время, они пришли бы к заключению, что это всего лишь обычная аномалия, шум, вызванный водным завихрением, прекратившийся так же неожиданно, как и начался, возможно, небольшой водоворот, исчезнувший в воде сам по себе. Однако в нынешних условиях все обнаруженное ими считалось потенциальной угрозой с красной звездой на корпусе и выдвигающимся перископом.