— Я насчитал больше пятидесяти машин, Дюк, и они едут по направлению к танкам.

Пять тысяч галлонов в заправщике, подумал Эллингтон. Двести пятьдесят тысяч галлонов дизельного топлива — достаточно, чтобы заправить горючим две советские танковые дивизии. Эйсли передал и это сообщение на базу.

— «Тень-3», — послышался голос оператора с самолета дальнего радиолокационного наблюдения АВАКС. — К вам летят восемь «птичек». Ожидаемое время прибытия — через четыре минуты. Задержитесь и сообщите результаты налета.

Эллингтон не ответил. В течение нескольких минут он летал над самыми вершинами деревьев, пытаясь угадать, сколько солдат с портативными пусковыми установками СА-7 скрывается на земле.

Прошло много времени с тех пор, как он летал над Вьетнамом, с тех пор, как он впервые понял, что простая случайность может протянуться к нему в небо и оборвать жизнь, несмотря на все его мастерство. Многие годы полетов в мирное время как-то отодвинули сознание этого далеко назад, позволили забыть об этом — полковник был уверен, что не погибнет в результате несчастного случая. Но один солдат с СА-7 в руках может убить его, и никто не знал, где сейчас стоит этот солдат… Перестань думать об этом, Дюк.

Штурмовики «торнадо» британских ВВС примчались с востока. Головной самолет сбросил кассетные бомбы перед колонной грузовиков. Остальные штурмовики пролетели на бреющем полете над заправщиками, осыпав конвой бомбами. Машины взрывались, посылая высоко в воздух языки пламени. Эллингтон увидел силуэты штурмовиков, исчезающие на фоне пылающих заправщиков на западе. Горючее растекалось по обеим сторонам дороги, и полковник наблюдал за тем, как неповрежденные машины пытались остановиться и развернуться, спасаясь из огненного ада. Некоторые водители выскакивали из заправщиков и бежали в лес. Некоторые — выруливали в сторону и пытались продолжить путь на юг, но это удавалось немногим. Большинство тяжело нагруженных машин застревало в мягком грунте.

— Передай им, что уничтожена примерно половина. Совсем неплохо.

Минуту спустя «фризби» получил приказ снова продолжать полет на северо-восток.

В Брюсселе радиолокационные сигналы, передающиеся вниз от самолетов дальнего радиолокационного обнаружения, позволяли рассчитать путь движения конвоя. Компьютер был запрограммирован для работы в качестве видеорекордера, и он проследил направление движения заправщиков до места их отправления в путь. Еще восемь штурмовиков вылетело в сторону этой рощи. «Фризби» прибыл туда раньше всех.

— Вижу радиолокаторы ракетных пусковых установок «земля-воздух», Дюк, — сообщил Эйсли. — Одна батарея СА-6 и еще одна СА-11. Не иначе они придают большое значение этому месту.

— И еще сотня ублюдков прячется в лесу с портативными пусковыми установками СА-7, — проворчал Эллингтон. — Предполагаемое время прибытия штурмовиков?

— Четыре минуты.

Две батареи пусковых ракетных установок могут причинить немало неприятностей штурмовикам, решил полковник.

— Давай-ка несколько увеличим шансы наших ребят. Эйсли отыскал поисковый и наводящий на цель радиолокатор батареи СА-11. Эллингтон развернулся и полетел к цели со скоростью четыреста узлов, направляясь вдоль дороги, чтобы удерживать самолет ниже вершин деревьев, пока не оказался в двух милях от цели. Еще одна противорадиолокационная ракета «сайдарм» сорвалась с подвески и помчалась к радиолокационной станции. И в тот же момент навстречу «фризби» были выпущены две зенитные ракеты. Дюк включил двигатели на полную мощность и заложил крутой вираж на восток, сбрасывая фольгу и выстреливая ракеты. Одна зенитная ракета устремилась в сторону облака фольги и взорвалась, не причинив вреда самолету, но другая замкнулась на расплывчатый радиолокационный сигнал, отражающийся от «фризби», и мчалась следом. Эллингтон взмыл вверх и круто повернул с максимальной перегрузкой, надеясь уклониться от ракеты. Однако СА-11 обладала слишком большой скоростью и взорвалась в сотне футов за «фризби». Оба летчика через несколько мгновений катапультировались из разваливающегося самолета, их парашюты раскрылись всего в четырех сотнях футов от земли.

Эллингтон приземлился на краю небольшой поляны. Он быстро отстегнул парашютные ремни, включил спасательный радиомаяк и вытащил револьвер, затем увидел парашют Эйсли, опускающийся на деревья, и побежал к нему.

— Долбанные деревья! — выругался Эйсли. Он висел на парашюте, запутавшемся в кроне дерева. Он взобрался наверх и перерезал стропы. Майор упал на землю. По лицу его текла кровь.

С севера донесся грохот взрывов.

— Ага, их достали! — ликующе произнес полковник.

— Да, но кто достал нас? — спросил Эйсли. — Я повредил спину.

— Ты сможешь идти. Дон?

— Конечно, черт побери!

После рассредоточения запасов горючего по небольшим складам налеты авиации НАТО на них почти полностью прекратились. Результатом стало чувство безопасности, продолжавшееся почти месяц. Налеты на склады с боеприпасами и танковые колонны наносили серьезный ущерб, но пополнить и то и другое было нетрудно. А вот с горючим дело обстояло намного хуже.

— Товарищ генерал, авиация НАТО изменила тактику своих налетов.

Алексеев повернулся от огромной карты фронта к офицеру разведки ВВС. Через пять минут пришел начальник службы тыла.

— Насколько серьезной является ситуация? — спросил генерал.

— В общей сложности мы потеряли примерно десять процентов запасов горючего в прифронтовой полосе. В районе Альфельда — больше тридцати.

И тут же зазвонил телефон. Алексеева вызывал генерал, чьи войска должны были атаковать Альфельд через пять часов.

— У меня уничтожены запасы горючего! Авиация противника разгромила колонну машин-заправщиков в двадцати километрах отсюда.

— Вы в состоянии начать наступление с теми запасами, которые имеются в вашем распоряжении? — спросил Алексеев.

— Да, но теперь я лишен свободы маневрирования!

— Начинайте наступление с тем, что у вас есть.

— Но…

— Четыре советские дивизии погибнут, если вы не придете им на помощь. Начинайте наступление точно по плану! — Алексеев положил трубку. У Берегового тоже не хватало горючего. Заправленному танку хватает запаса топлива, чтобы проехать по прямой триста километров, но танки почти никогда не двигаются по прямой, и, несмотря на приказы, экипажи не выключают двигатели во время остановки. Их можно понять — время, необходимое для пуска дизелей, решает вопрос жизни и смерти в случае внезапного налета вражеской авиации. Береговому пришлось передать все запасы горючего своим танкам, направляющимся на восток, чтобы они могли нанести удар по Альфельду одновременно с танками дивизий резерва, двигавшимися на запад. Две дивизии на левом берегу Везера фактически лишились возможности передвигаться. Начиная наступление, Алексеев полагался на то, что сумеет восстановить коммуникации и снабдить фронт всем необходимым. Он приказал начальнику тыла доставить горючее к передовой. Если наступление окажется успешным, горючего потребуется еще больше.

Переход от войны к миру, от постоянной угрозы смерти к безопасности казался просто невероятным — всего два часа полета на реактивном самолете. Шофер отца, Виталий, встретил Сергетова на военном аэродроме и сразу отвез на служебную дачу министра, расположенную в березовой роще недалеко от Москвы. Майор вошел в гостиную и увидел вместе с отцом незнакомца.

— Значит, это и есть знаменитый Иван Михайлович Сергетов, майор Советской Армии?

— Извините, не припомню, чтобы мы встречались.

— Познакомься, Ваня, это Борис Косов.

Лицо молодого офицера осталось почти бесстрастным, когда его представили председателю КГБ. Иван откинулся на спинку кресла и посмотрел на человека, по приказу которого был произведен взрыв в Кремле — после того как он распорядился привезти туда детей. Сейчас было два часа утра. Сотрудники КГБ, преданные своему председателю — по-видимому преданные, поправил себя министр — окружили дачу и охраняли ее, следя за тем, чтобы эта встреча осталась втайне.