— С трудом верится, но мы вроде уцелели. — Перрин смотрел на экран оперативной обстановки и изумленно качал головой.

— Есть повреждения?

— Никаких. «Резак» совершает посадку. У него тоже все в порядке. Поразительно, — повторил капитан первого ранга Перрин. — Вы больше не видите летящих на нас ракет? Мы не видим.

— Нет. «Томкэты» прогнали «бэкфайеров» так далеко, что русские вышли за предел дальности радиолокаторов. Пора занимать прежние позиции.

— Понял вас, «Ромео».

Моррис положил трубку и обвел взглядом боевую рубку.

— Молодцы, парни.

Моряки в помещении боевого поста переглянулись, и на лицах начали появляться улыбки. Однако они быстро исчезли. Офицер оперативной службы посмотрел на Морриса:

— Хочу проинформировать вас, капитан, что Иван выпустил в нас четверть своих ракет. Насколько мне стало известно, «томкэты» сбили примерно шесть, а почти все остальные прикончил «Банкер-Хилл»…, но повреждены один фрегат и три транспорта. Истребители возвращаются. — Его голос оставался бесстрастным. — По их сообщениям, они не сумели сбить ни одного «бэкфайера».

— Проклятье! — выругался Моррис. Ловушка не сработала — и он не мог понять почему.

Капитан не имел представления, что в Сторноуэе это считали крупным успехом.

Ключом к успеху этой операции, как и всех военных операций, являлась надежная связь, а времени для создания каналов связи, удовлетворяющих Тоуленда, было недостаточно. Самолеты дальнего радиолокационного обнаружения с авианосца «Америка» вели наблюдение за «бэкфайерами» до тех пор, пока русские бомбардировщики не исчезли с экранов их радиолокаторов. Информация передавалась с самолетов на авианосец и оттуда через спутник в Норфолк и далее снова через спутник в Нортвуд. К Тоуленду информация поступала по наземной линии связи из штаб-квартиры Королевского военно-морского флота. Самая важная операция НАТО в этой войне в большей степени зависела от транзисторов и телефонных проводов, чем от применения готовых к пуску ракет.

— О'кей, их курс в тот момент был ноль-два-девять, скорость шестьсот десять узлов.

— Это означает, что над северным побережьем Исландии они пролетят через два часа семнадцать минут. Сколько времени они пролетели в форсажном режиме? — спросил капитан третьего ранга Уинтерс.

— Судя по сообщениям с «Америки», примерно пять минут. — Тоуленд нахмурился. Такая разведывательная информация была явно недостаточной.

— В любом случае запас горючего у них заметно уменьшился… О'кей. Три самолета в восьмидесяти милях один от другого. — Он посмотрел на последнюю фотографию метеорологической обстановки, переданную со спутника. — Хорошая видимость. Да, мы сумеем обнаружить «бэкфайеры». Кто бы ни заметил их, продолжит лететь следом, а остальные самолеты возвращаются обратно.

— Желаю удачи, капитан.

Три «томкэта» медленно набирали высоту по курсу, ведущему на северо-запад от Сторноуэя, и, достигнув тридцати пяти тысяч футов, встретились со своими самолетами-заправщиками. В нескольких сотнях миль от них экипажи «бэкфайеров» занимались тем же. Появление большого количества американских истребителей над конвоем оказалось неожиданным и потрясло экипажи «бэкфайеров», однако время и расстояние были на стороне бомбардировщиков, и на этот раз им удалось скрыться, не понеся потерь. Члены экипажей переговаривались между собой, их эмоции находили выход после завершения еще одной опасной операции. Они обсуждали содержание донесений, которые представят после возвращения в Кировск, исходя из элементарных математических расчетов. Считалось, что одна ракета из трех должна поразить цель, даже если принять во внимание заградительный зенитный огонь. Сегодня зенитный огонь не был столь уж интенсивным, хотя ни один из бомбардировщиков не задержался после пуска ракет, чтобы убедиться в этом. Было принято решение сообщить о том, что потоплено шестнадцать кораблей противника, в том числе оба фрегата внешнего гидролокационного дозора, причинявших такие неприятности советским подводным лодкам. После этого экипажи самолетов расслабились и, наливая чай из термосов, принялись обдумывать детали следующего налета на огромный конвой.

«Томкэты» разделились, как только заметили горные вершины Исландии. Соблюдалось полное радиомолчание; пилоты обменялись жестами, прежде чем занять позиции, выделенные им для патрулирования. Они знали, что засечь их радиолокаторами невозможно. Капитан Уинтерс посмотрел на часы: до прибытия «бэкфайеров» оставалось минут тридцать.

— Какой красивый остров, — заметил пилот Ту-22М, обращаясь к соседу.

— Красивый, если смотреть сверху, но я не уверен, что здесь особенно приятно жить. Интересно, так ли хороши местные женщины, как о них рассказывают? Как-нибудь надо организовать неожиданные неисправности, чтобы совершить здесь посадку и лично убедиться.

— Женить тебя надо, Володя.

— Сколько будет пролито слез! — засмеялся второй пилот. — Разве я могу лишить своей любви женщин мира? Командир бомбардировщика включил передатчик:

— Кефлавик, это «Морской орел-26», проверка связи.

— «Морской орел», на экранах никаких контактов за исключением вашей группы. Число соответствует расчетному. Ответчики «свой-чужой» функционируют нормально.

— Понял вас. Конец связи. — Пилот выключил радио. — Итак, Володя, наши друзья по-прежнему на месте. Действительно, настоящий медвежий угол.

— Если там есть женщины и ты умеешь с ними культурно обращаться, даже в таком медвежьем углу не будешь чувствовать себя одиноко.

В системе внутренней связи послышался треск.

— Кто-нибудь заткнет пасть этому похотливому козлу? — рявкнул штурман.

— Тебе так уж не терпится стать политработником? — осведомился второй пилот. — До дома еще далеко?

— Два часа двадцать пять минут.

Бомбардировщик продолжал лететь над пустынной центральной частью острова на северо-восток со скоростью шестьсот узлов.

— Вот они! — негромко пробормотал летчик «томкэта». — В направлении на час и ниже нас. — На экране вырисовывались характерные очертания русского бомбардировщика. Можно говорить о русских что угодно, но все-таки они строят красивые самолеты, подумал Уинтерс.

Он развернул истребитель, и носовая телекамера сошла с цели, но офицер, сидевший на заднем сиденье, направил на «бэкфайер» свой бинокль и скоро заметил еще два бомбардировщика, летящих разомкнутым строем. Как и предполагалось, их курс лежал на северо-восток, и они летели с крейсерской скоростью на высоте тридцать тысяч футов. Уинтерс оглянулся по сторонам, стараясь найти облако побольше, чтобы спрятаться в нем, и тут же обнаружил его. Видимость сразу упала до нескольких ярдов. Где-то рядом может находиться русский бомбардировщик, подумал Уинтерс, он, может быть, тоже любит летать в облаках. Вот тогда придет конец всей тщательно задуманной операции.

На мгновенье он вышел из облака, заложил крутой вираж и нырнул обратно. Его мозг рассчитывал время и расстояние. Должно быть, «бэкфайеры» уже пролетели. Капитан потянул на себя штурвал, и его истребитель поднялся над облаком.

— Вижу их! — раздался голос офицера с заднего сиденья. — Над нами! Смотри на три часа, там еще несколько.

Пилот снова нырнул в облако, теперь на десять минут. Наконец послышалось:

— К югу от нас никого. Теперь уж все, наверно, пролетели. Как ты думаешь?

— Пожалуй. Принимаемся за поиски.

На мгновение его охватил страх — Уинтерс решил, что дал им улететь слишком далеко, потому что телевизионная камера истребителя, пройдясь по всему горизонту, ничего не обнаружила. Терпение, напомнил он себе и увеличил скорость до шестисот девяноста узлов. Через пять минут на экране появилась точка, затем три. Капитан решил, что летит примерно в сорока милях позади «бэкфайеров», а поскольку солнце было у него за спиной, заметить его невозможно. Офицер, что сидел сзади, проверил датчик предупреждения об опасности и окинул взглядом воздушное пространство, чтобы убедиться в отсутствии самолетов. Он делал это три раза в минуту. В конце концов, если американский истребитель может следовать за бомбардировщиками, почему бы русскому истребителю не последовать за американцами?