— Это капитан третьего ранга Эд Моррис. Позвольте представить вам капитана первого ранга Королевского военно-морского флота Дуга Перрина, кавалера ордена Британской империи и многих прочих наград. Остерегайтесь этого типа, шкипер, до того как исправиться и заняться разумным делом, он был подводником.

— Я вижу, вы знаете друг друга.

— Да, какой-то болван послал этого субъекта читать лекции на корабле Ее Королевского Величества «Дриада» — это наша школа противолодочной обороны. Я учился там на курсах усовершенствования. В результате его деятельности понадобилось несколько лет, чтобы улучшить отношения между нашими странами.

— Скажи, Дуг, паб «Лиса и забор» уже отремонтировали? — спросил О'Мэлли. — Это был трактир, шкипер, в полумиле от нашей школы, и однажды мы с Дугом…

— Я стараюсь забыть о том, что произошло тогда, Джерри. Сьюзан ругала меня потом несколько недель. — Перрин провел их в сторону кормы и взял коктейль. — А здорово мы управились вчера с тем «Виктором»! Насколько мне известно, капитан Моррис, вы отлично проявили себя, когда командовали прежним фрегатом.

— Потопили «чарли» и еще две лодки вместе с другими кораблями.

— А вот нам при проводке прошлого конвоя довелось столкнуться с «эхом». Устаревшая лодка, однако ею командовал превосходный подводник. Преследовали ее шесть часов, но пока длилась охота, пара дизельных подводных лодок — скорее всего «танго» — сумела прорваться через кольцо охранения. Им удалось потопить пять транспортных судов и один эскортный корабль. Впрочем, мне кажется, что «Диомид» потопил одну из них. Мы так и не сумели убедиться в этом.

— «Эхо» напал на вас? — спросил Моррис.

— Наверно, — ответил Перрин. — У нас создалось впечатление, что Иван намеренно преследует корабли охранения. Во время последнего воздушного налета «бэкфайер» выпустил в нас две ракеты. Одна из них попала в облако фольги, а другую, к счастью, сумел перехватить наш «Сивулф». Правда, та, что взорвалась у нас за кормой, перебила трос буксируемой гидролокационной антенны, так что теперь приходится полагаться только на гидролокатор модели 2016.

— Значит, вам предстоит охранять нас?

— Да, что-то вроде того.

Командиры фрегатов заговорили на профессиональные темы, для чего, впрочем, и был организован ужин. После того как накрыли стол, О'Мэлли нашел пилота английского вертолета, и они занялись тем же, пока американец бренчал на пианино. По-видимому, кто-то в королевском флоте спустил директиву: при общении с американскими морскими офицерами приглашайте их пораньше, сначала дайте выпить, а затем говорите о деле.

Ужин был великолепным, хотя на впечатления американцев в некоторой степени повлияло немалое количество выпивки, сопровождавшей его. О'Мэлли внимательно слушал, как его капитан рассказывал о потере «Фарриса», о тактических приемах, используемых русскими, и о том, почему ему не удалось должным образом отразить торпедную атаку. Вертолетчику казалось, что он слушает рассказ отца о смерти своего ребенка.

— При таких обстоятельствах не вижу, как вы могли поступить иначе, — сочувственно отозвался Дуг Перрин. — Русский «виктор» — опасный противник, и он, должно быть, точно рассчитал момент, когда вы сбросите скорость.

Моррис покачал головой.

— Нет, мы выключили машины далеко от «Виктора», и это полностью нарушило разработанное им решение огневой задачи. Если бы я действовал успешнее, мои люди не погибли бы. Я командовал кораблем, и их смерть — следствие моей ошибки.

— Знаете, мне довелось служить на подводных лодках, — заметил Перрин. — «Виктор» находился в более выгодном положении, потому что уже следил за вами. — Он бросил многозначительный взгляд на О'Мэлли.

Ужин закончился в восемь вечера. На следующее утро было намечено совещание командиров эскортных кораблей, а конвой выходил в море после заката. Моррис и О'Мэлли вышли из кают-компании вместе, но вертолетчик вдруг остановился у трапа.

— Забыл фуражку. Сейчас вернусь. — Он поспешил обратно в кают-компанию. Капитан первого ранга Перрин ждал его.

— Дуг, мне нужен совет.

— Он не должен выходить в море в таком состоянии. Извини, Джерри, но такова моя точка зрения.

— Ты прав. Попытаюсь предпринять кое-что. — О'Мэлли сделал покупку в буфете кают-компании и через две минуты вернулся к Моррису.

— Капитан, вам действительно нужно возвращаться на корабль прямо сейчас? — негромко спросил он. — Мне хотелось бы поговорить, а по некоторым причинам я не хотел бы делать это на борту фрегата. У меня проблема личного характера. Не будете возражать? — О'Мэлли казался смущенным.

— Тогда прогуляемся? — согласился Моррис. Офицеры пошли в сторону берега. О'Мэлли огляделся и увидел бар. Они направились к нему и, войдя, расположились в угловой кабинке.

— Два чистых стакана, — произнес О'Мэлли, обращаясь к официантке. Он расстегнул молнию на одном из своих карманов и извлек оттуда бутылку ирландского виски.

— Хочешь пить — покупай у нас, — ледяным тоном ответила официантка.

О'Мэлли протянул ей две двадцатидолларовые банкноты.

— Два стакана и лед, — сказал он голосом, не терпящим возражений. — И пусть никто нам не мешает. — Их обслужили молниеносно.

— Сегодня я проверил, сколько часов налетал, — произнес О'Мэлли, выпив половину стакана. — Получилось четыре тысячи триста шестьдесят часов за штурвалом. Из них триста одиннадцать — во время боевых вылетов, считая вчерашний.

— Вы говорили, что летали во Вьетнаме. — Моррис сделал глоток виски.

— Это произошло в последний день последнего срока пребывания там. Поисково-

спасательная операция. Искали летчика с А-7, сбитого в двадцати милях к югу от Хайфона. — Он никому не рассказывал об этом, даже жене. — Увидел, как что-то сверкнуло, и по ошибке не обратил внимания. Думал, это отражение оконного стекла или солнца в реке. Полетел дальше. Оказалось, что это отблеск оптического прицела или бинокля. Через минуту вокруг меня рвались стомиллиметровые зенитные снаряды. Вертолет стал просто разваливаться в воздухе. Совершаю посадку, всюду пламя. Смотрю налево — голову второго пилота раскроило осколком, его мозги брызнули мне на колени. Матрос — его звали Рикки — сидит сзади. Оборачиваюсь. У него оторваны обе ноги. Возможно, в тот момент он был еще жив, но я ничем не мог ему помочь, не мог даже добраться до него в такой ситуации. Смотрю — к нам бегут трое вьетнамских солдат. Я выскочил из горящего вертолета и кинулся в джунгли. Вьетнамцы не заметили меня, наверно. А может, им было просто наплевать, не знаю. Спасательный вертолет нашел меня через двенадцать часов. — О'Мэлли налил себе еще стакан и наполнил стакан Морриса. — Не заставляйте меня пить в одиночку.

— Мне достаточно.

— Нет. И мне тоже нужно выпить. Мне понадобился год, чтобы избавиться от кошмаров. У вас нет для этого времени, а есть только сегодняшний вечер. Вам нужно рассказать о случившемся, капитан, это облегчит ваши страдания. Я знаю, о чем говорю. Вы полагаете, что вам сейчас трудно? Ошибаетесь. Дальше станет еще хуже.

О'Мэлли осушил стакан — по крайней мере виски хорошее. Он молча сидел минут пять, отпивая из стакана и глядя на Морриса, и думал, что придется ни с чем возвращаться на корабль. Гордость не позволит капитану рассказать о своих переживаниях. Все командиры кораблей обречены на одинокое существование, а этот еще более одинок, чем другие. Боится, что я прав, размышлял О'Мэлли. Боится, что дальше будет еще хуже. Бедняга. Если бы ты только знал…

— Нужно пройти через это испытание, — тихо произнес пилот. — Вспомнить каждый свой шаг.

— Вы уже сделали это за меня.

— Слишком много болтаю. Иногда не отдавая себе отчета. Ты говоришь сам с собой во сне, Эд. Сделай это наяву.

И Моррис медленно заговорил. О'Мэлли приходилось то и дело подталкивать его, подсказывать, о чем говорить дальше. Погода, курс корабля и скорость. Какие датчики действовали. Час спустя бутылка почти опустела. Наконец речь зашла о торпедах. Голос Морриса начал дрожать.