– А знаешь что? – сказал он вдруг. – Всю жизнь любил пирог с ревенем.

Хиро Сакамото врубил третью скорость, и его блестяще-черный «феррари» взлетел по рампе на шоссе, и асфальтовая дорога полетела под колеса, растворяясь металлической лентой в поглощающем движении. Машина выехала на скоростную полосу, набрав девяносто пять миль в час, когда Хиро перешел на пятую передачу, держа рычаг нежной рукой любовника. Другая рука в автомобильной полуперчатке орлиной лапой держала руль. На ней не было двух пальцев – мизинца и указательного. Они были удалены в ритуале «юбитсуме». Каждая отсеченная фаланга посвящалась одному из тех, кто стоит в якудзе выше тебя – выражение крайней преданности. Сейчас очень мало кто стоял в организации выше Хиро.

– Терпение, теки, – сказал про себя Хиро, мысленно обращаясь к Джо, своему фатуму, своему благородному теки, или противнику на протяжении всей жизни.

Хиро часто говорил сам с собой на ломаном английском – он жил во всем мире, стиль его жизни сочетал две культуры. Он любил американских женщин, американскую музыку и американские фильмы. Живя в Америке, он носил одежду любимого цвета – черную. Черные джинсы от Гесса, черные ботинки от Гуччи, черная водолазка и спортивная куртка от Лагерфельда. Плюс плоская шапка черных волос и угловатое бледное лицо под ней.

Его цели часто являлись ему в снах.

– Терпение, теки.

Хиро Сакамото прибыл сегодня утром аэробусом из Киото. Поселился в местном отеле. Приготовил оружие. Час медитировал, потом взял у своих местных партнеров переоборудованный «феррари». Машина была переоборудована одним американцем-электронщиком, который часто выполнял работу для якудзы. У нее под приборной доской был встроенный автопилот – переделанный сервомеханизм, управлявший рулем и скоростью дистанционно с помощью специально сконструированного джойстика. Ничего, кроме этой машины, Хиро не было нужно. Ему не были нужны ни наводчик, ни проводник, ни местные крысы, чтобы выгнать цель из норы. Он уже бывал в Штатах неоднократно. На его счету были пара иностранных дипломатов, несколько высших руководителей «Сони», горстка засвеченных агентов. И каждый раз, когда он приезжал в эту страну, он узнавал из подполья последние новости о великом Слаггере. Хиро отлично знал его работу и восхищался его искусством.

Убить его – это будет великая честь.

Свое неформальное обучение Хиро прошел за годы в недрах якудзы, или японской мафии. Это слово, буквально означающее «отверженный» или «бунтовщик», брало свое начало в азартной игре в три карты, где "я", «ку» и «дза» представляют собой наиболее неудачную для игрока комбинацию. В средневековой Японии якудза были сельскими бродягами, защищавшими фермеров и крестьян, но когда в середине двадцатого века страна вошла в спираль технического прогресса и безудержного экономического роста после Второй мировой войны, эта организация обратилась к более выгодным делам контрабанды, азартных игр и проституции. Хиро был завербован в конце семидесятых молодым солдатом – отчаянный подросток, не знавший себе равных в рукопашных стычках. Он быстро поднимался по ступеням иерархии, убирая средней руки чиновников, ампутируя себе фалангу за фалангой, нанося на тело татуированные ритуальные символы. Черные перья на его руках означали преданность и храбрость. Сокол на спине, символизирующий его дух охотника, занял всего лишь пятьдесят болезненных часов под костяными иглами.

В середине восьмидесятых Хиро стал свободным охотником, выполняя работу по всему миру и оттачивая свое искусство. Большинство контрактов приносили ему шестизначные суммы. Но излишне говорить, что на охоту за Джо он пошел не ради денег.

Истинные мотивы Хиро восходили к Будо – боевому искусству самосовершенствования. Будо, реминисценция чистого даосизма, вела воина к состоянию сатори, в котором человек полностью отказывается от своего физического существа, забывает технику и обращается в стихию. Как ветер. Бусидо, полное подобие Дзен. Таким был Хиро всегда – когда ел, спал, любил женщин, путешествовал, отнимал жизни. И сейчас, быстро скользя на юг по шероховатому бетону скоростного шоссе Эдлая Стивенсона, он пользовался ритмичным мельканием белых линий для входа в новую медитацию. Медитацию на тему, как найти и убить легенду.

– Терпение, теки, я иду.

Голос его был еле слышен за пением двигателя.

Хиро знал много способов выследить человека, в особенности убегающего. Знал, как внедриться в информационные системы местной полиции или Интерпола. Знал, как отслеживать информацию об угнанных машинах, о подмененных номерах, как слушать сообщения дорожной полиции. Он знал, как извлечь информацию из сведений о последних банковских операциях, об аренде машин, из зашифрованных рекламных объявлений в газетах, из расписания авиарейсов. Он знал, как использовать Интернет, ловить информацию минутной давности, слушать разговоры хакеров и взламывать шифры. И еще он знал, как прятать оружие и путешествовать налегке, выбирая обходные пути и наименее загруженные маршруты.

Около получаса назад Хиро услышал последнее сообщение по каналу Си-эн-эн о взрыве в аэропорту Куинси. Там было все, что нужно было Хиро.

«Самолет внутренних авиалиний стал ареной смертельной схватки двух известных террористов, которая завершилась чудовищным взрывом после приземления. Один человек погиб, один исчез, а все пассажиры самолета вздохнули с колоссальным облегчением – они остались живы».

Теперь воин Будо знал достаточно. Единственная вещь, которой не знал Хиро Сакамото, – сколько еще стрелков несутся сейчас параллельными дорогами в захолустный городок на берегу Миссисипи.

– Мам?

Белые простыни развевались на ветру, как страницы громадной книги.

За ними стояла крупная женщина с прищепками во рту, хлопотливо развешивая на веревке мокрое белье. Порывы ветра задирали подол ее джинсовой юбки, открывая паутину варикозных вен, толстые лодыжки и белые матерчатые туфли.

– Мам... вот тут человек, который хочет с тобой познакомиться.

Мики Куган нырнул в развешенное белье и отодвинул его в сторону, открыв стоящую с мокрыми колготками в руках Аннет Куган со встревоженным лицом. У нее были выгоревшие на солнце волосы и следы какой-то ушедшей красоты, унесенной бесчисленными стирками и непреходящим горем.

– Мики?

У женщины выпала изо рта прищепка.

Мики показал на Джо, который стоял в нескольких шагах от него, неловко переминаясь с ноги на ногу и потирая грязную повязку на правой руке.

– Это Джо, мм-м-мой новый друг, – сказал Мики. – Я п-п-п-пригласил его на обед, мама. Ничего, мам, если мой новый друг Джо останется к обеду?

– Боже милостивый, Мики!

Женщина уронила мокрое белье и подошла к сыну. Ощупала его щеку. Там наливались цветом синяки, краснели ссадины.

– Ради всего святого, что с тобой случилось?

Мики молча смотрел вниз.

– Мики?

Аннет бросила беспокойный взгляд на Джо.

Джо сделал шаг вперед, прижимая к груди раненую руку. В сломанном суставе сидела боль, неустанная, тупая, пульсирующая.

– Мэм, тут соседские мальчишки немного поозоровали. Я просто хотел удостовериться, что ваш мальчик доберется домой без приключений.

Аннет не ответила, повернувшись вместо этого снова к Мики и стряхивая пыль с его комбинезона.

– Это был младший Фрицел и его друзья? Мики? Это был Билли Фрицел и его компания?

Мики вяло кивнул.

У Аннет Куган слегка задрожал подбородок.

– Они опять хватали тебя за это место? Мики, они хватали тебя за это место, как в прошлый раз?

Мики передернул плечами и замотал головой.

– Мадам, у вас очень храбрый мальчик.

Джо на этот раз тщательно подбирал слова, стараясь разрядить ситуацию, добиться доверия женщины. Он понятия не имел, позволит ли ему эта тетка переступить порог своего дома. А часы по-прежнему тикали, и чем дольше Джо торчал снаружи на виду у Господа Бога и любого патрульного, тем больше был риск, что его засекут.