– Нам придется сделать непредвиденную остановку, – сказал Джо сквозь промокший платок громко и отчетливо, как воспитатель в детском саду, кладя телефон на столик.

Самолет снижался, тяжесть придавила Джо к полу, кишки тянули вниз. Ухватившись за дверной проем, Джо бросил быстрый взгляд на часы. Осталось менее четырех минут.

– Кто вы? – Стюардесса смотрела на него затуманенным слезами взглядом. Ей было страшно. – Что вы собираетесь с нами сделать?

– Спокойно, детка, – произнес Джо и подмигнул ей. – Никто не сделает вам ничего плохого. – Затем он пристально оглядел салон, пытаясь определить настроение пассажиров. – Всем сидеть спокойно, и все будет хорошо. Просто сидите спокойно и дышите глубже. О'кей? Как можно глубже. Давайте вместе со мной. Глубокий в дох... Все они смотрели на него, не понимая.

Джо направил на них пистолет.

– Давайте, люди, я знаю, что вы можете это делать намного лучше, чем сейчас.

Пассажиры начали делать глубокие вдохи.

– Вот так, совсем другое дело. Прекрасно. – Джо сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. – Видите? Отлично получается! А теперь еще раз. Поглубже, поглубже. А потом выдыхайте, но только не торопитесь, помедленнее. Вот так! Великолепно! Теперь, я думаю, все будет отлично.

Самолет накренился влево и нырнул, заходя на посадку. Джо и сам начал глубоко дышать. Самолет накренился, выровнялся, и через три минуты колеса ударили в бетонную полосу, и двигатели, взревев на реверсе, погасили скорость.

Пассажиры в панике столпились у аварийного выхода, Джо стоял сзади, выгоняя стадо на надувной трап пистолетом и молитвой.

Высадка заняла меньше минуты. 0:08... 0:07... 0:06... Уиллард в последний раз открыл глаза – человек, проснувшийся к концу света.

– Господи Иисусе и Святая Троица!

Грохот был оглушителен. Огненный шар прожег дыру в небе, как пламенный кулак, ударивший в облака. Ударной волной отбросило в сторону фургон передачи «Глазами очевидца», он закачался. Молодой телерепортер по имени Брэд Троуп взвизгнул. Именно взвизгнул, как перепуганный щенок, ударенный плетью по голове. Он нащупал наушник, заморгал, пытаясь навести на резкость расплывающееся перед глазами изображение на мониторах. Наушник съехал в сторону, и он сам, оказывается, тоже слетел со стула.

Брюки были мокрыми – на них пролился кофе.

– Брайан, ты это снял? Успел? – заорал Троуп оператору в переговорное устройство.

В наушнике трещала статика, доносились звуки хаоса, люди бежали во все стороны, перекрикивая рев пламени, выли сирены приближавшихся машин. На мониторах перед Троупом камера закачалась, теряя фокус, вскинулась к солнцу, потом экран стал ярко-белым. Сквозь помехи вдруг пробился кашляющий, полузадушенный голос оператора:

– Ах ты... ффффжжжззззррр... Чтобы я да это не снял?

– Брайан, оставайся на бетоне!

Помехи.

– Брайан?!

– Да, понял... фффжжжзззррр... камера греется. Я должен... Его голос снова был прерван треском в наушниках.

– Брайан!

Голос у Троупа был хриплым, напряженным от шума и шока. Сам Троуп был худощав, длинноволос, одет в шелковую куртку, как носят менеджеры гастролирующих трупп. Он уже более пяти лет работал репортером на маленькой местной телестудии и до сих пор не напал на сенсацию, которая открыла бы ему путь на север в Чикагскую «Дабл-ю Эм Ай Кью» или Детройтскую «Дабл-ю Экс Уай Зед». И вот сегодня, кажется, удача переменилась. Он снимал заторы на дороге в миле отсюда, когда по сканеру услышал отчаянный призыв какого-то авиадиспетчера к пожарной части. По словам диспетчера, на посадку шел самолет то ли подбитый, то ли с отказом узлов, то ли еще что-то, и аэропорт просит на усиление своей наземной команды прислать дополнительные пожарные, машины. На всякий случай. Троуп тут же приказал своему преданному оператору – чахлому парнишке с золотым сердцем – дескать, складывай барахло и дуем в аэропорт.

– Брайан! Вон там! – Глаза Троупа прикипели к дергающемуся изображению на мониторе. – У южного края полосы человек бежит! Ты его видишь?

– Вижу, – донесся голос из эфира.

– Черт возьми, Брайан, держи его в кадре!

Троуп смотрел на экран. Слегка перекошенное изображение расплывалось, дергалось на каждом шаге испуганного оператора, но можно было разглядеть человека, бегущего поперек полосы на юг, в сторону полей и лугов на горизонте. У человека вокруг лица был повязан носовой платок. Крупный мужик, коренастый, но достаточно спортивный. Бежит, прихрамывая. Троуп был уверен, что узнал оружие, которое человек держал в руке.

– У него в руке пластмассовый пистолет! – возбужденно крикнул в микрофон Троуп. – Из тех, что проходят сквозь детекторы металла!

– Ты думаешь, он... фффжжжзззттт... террорист?

– Террорист? – переспросил Троуп, не отрываясь от монитора. – Не знаю, но точно не стюардесса.

– Я его теряю. Никак не могу... фффжжжзззттт...

– Снимай спасателей, – приказал Троуп.

Изображение внезапно размылось, когда камера быстро повернулась влево. Пожарные окружили самолет, под его днищем расплывалась пенная пелена, в небе таяли волны черного дыма. Было ясно, что большинство пассажиров, слава Богу, выбрались вовремя, но именно этот факт и волновал Троупа. Перед самым взрывом, на одно мгновение, когда пассажиры сыпались по аварийному трапу, он кое-что заметил. Нечто странное. Таинственный человек тогда стоял позади своих жертв, наведя на них свой «глок», но казалось, что он совсем не подвергает их опасности. Наоборот, казалось, он гнал их от опасности подальше.

Троуп вынул из кармана сигарету и зажег, бормоча про себя:

– Ни требований, ни заявлений... Чертовски странное поведение для террориста.

Репортер затянулся, повернулся и выглянул из фургона в черный туман и хаос, сквозь который виднелись на юге стоявшие часовыми тополя за ручьем Фолл-Крик и хайвеем 336. Солнце стояло высоко, и небо становилось все более синим, и воздух прогревался перед ясным весенним днем. Таким днем, когда веришь, что все возможно на илистых берегах реки твоей жизни. И Троуп ощутил, как шевелятся на затылке волосы от предвкушения славы. «Троуп – ведущий репортер службы новостей большого города».

– Одно абсолютно ясно, – сказал наконец репортер в свой микрофон. Этот парень с пластмассовым пистолетом... Кто бы он ни был, но тут через ноль минут будет целая армия тех, кто его ищет.

Репортер выбросил окурок и наклонился к своему сотовому телефону.

Пора передавать репортаж о горячей новости.

Мики Куган мчался по главной улице Куинси, крутя педали со всей скоростью своих неуклюжих ног. Сзади были плохие парни, и они догоняли, все трое: Билли Фрицел на ржавом «стингрее», Рик Херман на «хаффи» и Кит Дулитл на побитом «швинне». Они орали, улюлюкали и вопили, и они догоняли.

Плохие парни целый день издевались над Мики в школе, дразнили, обзывали Дебилом, Монголоидом и Убогим – как делали это каждый день, забавляясь его состоянием, будто он был виноват, что был, как говорила тетя Кей, дауном, что для людей просто означало «больной синдромом Дауна», а для Мики это означало затрудненное дыхание, кривые зубы, плохое зрение, а самое трудное – не отставать от других учеников в классе. Когда сегодня в три часа прозвенел звонок, плохие парни погнались за Мики, как и каждый день, через бейсбольное поле к стоянке велосипедов на углу Йорк-стрит и Восьмой. Слава Богу, старый его «зирс роадер» стоял у самого края стойки. Ребята обзывали его велосипед катафалком, и хорошо, потому что Мики предпочитал тайные силы велосипеда не открывать никому. Украшенный пластиковыми флажками под рамой, насаженными на спицы картами с Бэтменом, двумя лентами с металлическим блеском, полощущимися на ручках руля, велосипед был его спасителем. Не теряя ни секунды, Мики вскочил в седло и молнией ринулся домой.

Сейчас Мики должен был призвать на помощь все свои сверхъестественные силы, чтобы ускользнуть от настигающей банды злодеев.