Я решил сосредоточить поиски в этом направлении (прочесать реанимации, да и вообще больницы) и одновременно опубликовать объявление в крупнейших газетах мира.
Об этом и беседовал с Троллем в своем номере гостиницы "Шератон", когда раздался пронзительный крик Малышки. Мы оба в недоумении уставились на нее.
Малышка разглядывала принесенные мною из галереи Веньковецкого рекламные каталоги.
- Вот! - воскликнула она и ткнула в каталог пальцем.
Я принял его у нее из рук. Картина, послужившая поводом для подобных волнений, называлась "Портрет инженера Ерофеева". Инженер был нарисован почему-то в тельняшке, лицо деформировано, на руке - татуировка с циркулем, транспортиром и линейкой. Ничего необычного. Я посмотрел на Малышку строгим, требующим объяснений взглядом.
- Пришла беда, откуда не ждали! - выпалила она.
- Не понял.
- Эта картина пронизана той же мыслью, что и те, которые нарисованы в метро. Пришла беда, откуда не ждали!
Тролль захохотал.
- Ты уверена? - озадачено поинтересовался я. - Это ведь вполне фигуративная живопись. Вполне конкретный инженер Ерофеев, хоть и с деформированной головой.
- А мысль точно та же, - настаивала Малышка.
- Но, может быть, это случайное совпадение?
- Возможно. Это уже тебе решать.
- М-да...
Автором картины значился некто Сергей Черемухин, 36-ти лет. Никакой другой информации о нем в каталоге обнаружить не удалось.
- Что ж, схожу к Веньковецкому, - пробормотал я. Занятно, весьма занятно.
Тролль, который продолжал усиленно хохотать, взявшись за бока, неожиданно замолчал и встревожено посмотрел на меня.
- Что ты собираешься делать?
- Я ведь только что сказал: схожу к Веньковецкому.
- По поводу этого Сергея Черемухина?
- Да.
- Но это ведь совершеннейший абсурд! Какой-то Сергей Черемухин! Не может быть у гения такой фамилии! Да и вообще...
- А какая может быть?
- Ну... Моцарт, к примеру. Гоген, Байрон... Толстой, на худой конец...
- С тобой все ясно. - проговорил я. - Посиди дома, отдохни...
- Но ведь мы собирались прошвырнуться по реанимациям, - в отчаянии закричал Тролль.
- Вот и прошвырнись.
- Я не могу! Я же - призрак.
Ей-богу, мне было его жаль. Однако ревность, как известно, чувство неконструктивное.
Веньковецкого в галерее я не застал. Как мне сообщила чрезвычайно худая особа лет восемнадцати-двадцати, восседавшая посреди зала, у того был "отходняк после вернисажа". Она взглянула в протянутый мною каталог и ответила, что некий Сергей Черемухин действительно приносил им эту картину, но она в итоге не выставлялась и была возвращена владельцу дней десять спустя. Покопавшись в одной из служебных книг, она даже смогла сообщить его адрес. Квартира находилась в Кройцберге.
Я позвонил Маевской. Она тут же сняла трубку.
- Привет, - бодро произнес я. - Послушай, ты не знаешь художника по фамилии Черемухин?
- Как фамилия? Мухин?
- Нет, Черемухин. Че-ре-му-хин, - повторил я по слогам.
- Черемухина не знаю, даже не слышала никогда. А Мухин действительно был. Только умер несколько лет назад. Если хочешь, могу узнать поточнее.
- Нет, спасибо, про Мухина не надо. К тебе сегодня можно?
- Сегодня нельзя, я тружусь. Гы-гы-гы... Ну что за вопрос?! Конечно можно! Кому-кому, а бывшему соседу по квартире...
- Спасибо...
- А Черемухина - нет такого. В природе не существует.
Следующий визит я нанес Голдблюму. Я застал его в чрезвычайно суматошном состоянии. Он носился по комнате, как угорелый, и что-то возбужденно говорил в свой диктофон.
Для разминки я протянул ему фотографию, взятую у Агаповой. Он мельком взглянул, скомкал ее в руке и бросил в мусорную корзину. "Сучий потрох", отметил я про себя.
- Что-нибудь еще? - поинтересовался Голдблюм.
Я вздохнул и протянул ему каталог, раскрытый на "Инженере Ерофееве". Голдблюм от удивления даже разинул рот.
- Но ведь это же... это... совсем другое. Как тебе подобное даже в голову могло прийти?
- Посмотрите, пожалуйста, внимательнее, - взмолился я.
Он сел в кресло и уставился на портрет. Потом взял лупу и принялся изучать миллиметр за миллиметром.
- Или это - какое-то наваждение, или ты - дьявол, -взволнованно произнес он.
- Разрешите связаться с Черемухиным?
- Разумеется! - Он вновь забегал по комнате. - Мы сейчас вместе отправимся к нему. Адрес у тебя есть?
Я утвердительно кивнул.
Он включил диктофон и произнес:
- Машину к подъезду.
Потом спохватился и то же самое проговорил в телефонную трубку. Затем посмотрел на меня.
- Почему ты мне соврал, когда утверждал, что ничего не смыслишь в живописи?
- Я действительно совершенно не разбираюсь...
- Прекрати! Для того, чтобы провести параллель между работами в метро и этим портретом, нужно быть профессионалом высокого класса.
- Интуиция, - развел я руками. Не мог же я рассказать ему про Малышку и Тролля.
- Если это интуиция, то интуиция феноменальная!
- У хорошего сыщика и должна быть феноменальная интуиция. Между прочим, это качество развивается.
- Да? - Голдблюм нетерпеливо поглядывал в окно. Завидев свою машину, он тут же потянул меня вниз. - Пойдем, мне не терпится обнять его.
Кройцберг - район преимущественно турецкий. Здесь расположены турецкие банки, турецкие автозаправки, турецкие магазины. Возможно, и турецкие бани тоже. Черемухин обитал рядом с турецкой прачечной.
Роллс-ройс Голдблюма затормозил у ближайшей подворотни, на фоне которой выглядел чрезвычайно экзотически. Шофер остался в машине, а мы с Голдблюмом совершили восхождение на седьмой этаж, поскольку лифт в доме отсутствовал. Голдблюм беспрерывно потирал руки, тяжело пыхтел и восклицал:
- Наконец-то!
Я с ним мысленно согласился, когда мы - наконец-то! остановились у обшарпанной двери.
Открыл нам лысеющий мужчина в старом лиловом халате и шлепанцах на босу ногу. В процессе того, как он шел по коридору, открывал замок и выглядывал на лестничную площадку, он беспрерывно кашлял. Кашель продолжал душить его, не оставляя ни на минуту. Он бессильно повис на входной двери, а его тело продолжало содрогаться. Наконец, он замолк и уставился на нас.
