— Святой Грааль? — повторил он дрожащим голосом, но быстро взял себя в руки. — Так вот почему Натаниэль де Бир вырыл ту яму!

— Да, святой отец, — кивнула Гвинет. — Только найти Грааль он бы не смог. Вазим сказал, что должно существовать второе письмо. В каждом из них содержится только половина указаний.

— Разумно, — кивнул отец Годфри. — Если Святой Грааль действительно спрятан возле Источника Чаши, он не должен попасть в руки дурного человека.

Он поднял глаза и невидящим взглядом обвёл заснеженный двор.

— Если бы только вы показали мне это раньше! Теперь дело о смерти Натаниэля де Бира может приобрести совсем другой оборот! Его могли убить из-за Грааля, а не из-за истории с отравлением…

— Мастер де Бир никому не показал бы этот пергамент, — заметил Гервард.

— Нет, но о нём знал отец Герберт…

Отец Годфри прикоснулся к письму лондонского священника.

— И кто знает, кому ещё он мог разболтать тайну? Определённо это новый поворот в расследовании.

Он поднял рассыпавшиеся документы и уже собрался уходить, когда на скамью упала чья-то тень. Гвинет подняла глаза и увидела у входа брата Тимоти. Юный монах смотрел на пергаменты в руках отца Годфри, и в глазах у него застыло какое-то странное выражение — будто он уже видел что-то подобное раньше. Миг — и оно исчезло, уступив место обычной для него в последнее время озабоченности.

— Вы не видали брата Питера? — спросил монах. — Он в часовню не заходил?

Отец Годфри покачал головой.

— А разве он не в лечебнице? — удивился Гервард.

— Должен быть в лечебнице, — ответил брат Тимоти, до хруста стиснув пальцы. — Но когда я зашёл навестить брата Питера, его там не оказалось. И брат Патрик не видел, чтобы он уходил.

— Может, он у себя в келье? — предположил отец Годфри.

— Мы и там смотрели, — звонким от отчаяния голосом ответил брат Тимоти. — Нет его нигде! Исчез.

— Значит, надо его разыскать, — решительно сказал отец Годфри, поднимаясь со скамьи. — Брат Питер болен. Ему нельзя разгуливать одному по такой погоде.

— Брат Патрик уже организует поиски, — уверил его брат Тимоти.

— В таком случае я пойду помогу ему.

Отец Годфри кивнул на прощанье Гвинет и Герварду и зашагал к лечебнице, сжимая в руках драгоценные документы.

Брат Тимоти тяжело вздохнул и потёр ладонями виски. Гвинет подумала, что таким измученным она его никогда не видела. Как будто на него взвалили какую-то непосильную ношу.

— Вы хоть догадываетесь, куда мог пойти брат Питер? — спросила Гвинет.

— Догадываюсь, — вздохнул брат Тимоти. К удивлению Гвинет, он явно не испытывал облегчения при мысли, что найдёт старика. — Если он не в аббатстве, я знаю, куда и зачем он пошёл. Пойдёте со мной?

Гвинет и Гервард с сомнением посмотрели друг на друга. С того самого дня, когда у Источника Чаши нашли тело Натаниэля де Бира, брат Тимоти вёл себя более чем странно. Гвинет было страшно идти с ним куда-то и стыдно отказываться. Нельзя в самом деле быть такой подозрительной!

— Конечно, пойдём! — улыбнулась она, а Гервард кивнул, соглашаясь.

Но стоило им выйти из аббатства, и страхи вернулись с прежней силой. Брат Тимоти провёл их через заднюю калитку. Он опять шёл к Источнику Чаши!

Тропинка была засыпана снегом — только звери и птицы оставили здесь цепочки маленьких следов. Гвинет до колен приподняла юбку, но башмаки промокли сразу же. Снег таял в них и стекал вниз холодными струйками. Тишина стояла такая, что Гвинет слышала стук своего сердца.

Берега ручья сковал лёд, но на середине ещё бежала, журча, струйка алой воды. Но какой бы красной она ни казалась, это была вода, а не кровь, как в тот день, когда убили мастера де Бира.

Перед самым источником склон круто пошёл вверх. Гвинет думала остановиться и передохнуть перед подъёмом, но брат Тимоти не переводя дыхания, полез дальше. Так они и карабкались, цепляясь за невидимые под снегом пучки травы, до самого верха, где вытекал из скалы алый Источник Чаши.

Внутри расщелины снега почти не было. В тишине журчала, стекая по стене, вода источника. Гвинет повертела головой, но никакого брата Питера не заметила. И тут сзади неё знакомый голос произнёс:

— Рад вас видеть.

Гвинет обернулась. Урсус стоял в нескольких шагах от неё, возле ямы, которую вырыл Натаниэль де Бир. У ног его лежало неподвижное тело старого монаха, а рядом валялся заступ. Неподалёку чернела куча вывороченной земли. Кто-то счистил с неё снег и, похоже, пытался закопать яму…

Гвинет так перепугалась, что не в силах была вымолвить ни слова. Так значит, это всё-таки Урсус? Если он ударил старика — а, судя по всему, так оно и было — то кто мешал ему убить мастера де Бира?

В руках Урсус вертел ветку терновника, покрытую белоснежными цветами.

— Я знал, что ты придёшь, — сказал он, кивая брату Тимоти.

— Я пришёл, — наклонил голову юный монах, с благоговением глядя на отшельника. Гвинет перестала понимать что бы то ни было. Кругом сплошные тайны…

— Вы что, знакомы? — удивился Гервард.

— До сей поры мы не встречались, — ответил Урсус. — И всё же ты прав — мы знаем друг друга.

Больше он ничего объяснять не стал, а Гвинет и Гервард не осмелились спрашивать.

Брат Тимоти опустился на колени возле тела брата Питера и осторожно приподнял его за плечи. Только сейчас Гвинет поняла, что старик жив. Веки его трепетали, грудь тяжело вздымалась.

— Я нашёл его тут, — сказал Урсус. — Откройте своё сердце и выслушайте его. Он хороший человек. И помните — все что сокрыто, может быть найдено. Но всему свой срок, и некоторые вещи сейчас не время искать.

Отшельник наклонился, вложил цветущую ветку в руки брату Питеру и коснулся ладонью его лба.

— Спасибо, друг. Да хранит тебя Господь!

Он поднялся и зашагал прочь. Брат Тимоти снял плащ и укрыл им старика.

— Лежи спокойно, брат. Сейчас мы с Гвинет и Гервардом отнесём тебя обратно в аббатство. В лечебнице тепло, ты согреешься, и…

— Нет… Постой, я должен сказать…

Надтреснутый старческий голос брата Питера был едва слышен. Гвинет стало неловко. Если старый монах хочет исповедаться, им с Гервардом нельзя его слушать!

— Грех тяжким бременем лежит на моей совести… Господь милосердный знает — я не хотел его смерти! Я только пытался помешать ему копать. И всё же он погиб от моей руки…

Гвинет тихонько ахнула и зажала рот рукой. Старик хочет сказать, что Натаниэля де Бира убил он? Но он — точно не М ! Брат Питер мягок и совестлив, а М — заговорщик и убийца. Между ними не может быть ничего общего… Значит, мастер де Бир всё-таки погиб из-за Грааля.

— Я умолял его остановиться, — продолжал каяться брат Питер. В глазах его застыла смертная мука, словно он ещё раз переживал события того ужасного дня. — Я сказал ему, что час ещё не настал, что Грааль должен быть сокрыт. Но он лишь смеялся надо мной. А когда я снова принялся взывать к его совести, он поднял на меня заступ…

Голос старика звучал все тише и наконец умолк. Только хриплое дыхание показывало, что он ещё жив. На глаза Гвинет навернулись горячие слезы. Значит, Натаниэль де Бир хотел выкопать сокровище и погиб из-за этого, а брат Питер снова взялся защищать покой древней святыни. А ведь когда выкопали останки короля Артура, именно брат Питер украл и спрятал могильный крест! И сделал он это, чтобы защитить древнего короля от любопытных взглядов и дать ему упокоиться в своей тайной могиле.

Лицо брата Тимоти потемнело от горя. Гвинет подумала, что сейчас он, наконец, велит им с Гервардом уйти, но юный монах смотрел только на брата Питера.

— Пожалуйста, брат, — прошептал он. — Если у тебя достанет сил, расскажи, что случилось дальше.

— Я… попытался отнять у него заступ… Просто защищался. Но он был сильнее… Мы боролись, и он вырвал заступ у меня из рук. Наверное, он ударил бы меня, но поскользнулся и упал прямо на заступ. И пробил себе голову.