— Что это за штуки вы шьёте? — спросил Гервард мрачно.

— Что-о? — рассердилась Гвинет. — Ты выволок меня из комнаты, чтобы спросить, что я шью?

— Нет, конечно, — отмахнулся Гервард. — Слушай.

Он глубоко вздохнул и рассказал сестре обо всём, что увидел в лесу. О лагере мятежников, куда привели Хауэлла с повязкой на глазах, и о том, как он подслушал их план — пробраться в Вестминстерское аббатство в одежде стражи короля Ричарда и посадить на трон Генриха из Труро.

— А главным у них — Галфридас Худ! — закончил он. — Слуга госпожи ле Февр! Он и есть тот Худман, о котором говорил Клем Людель. И шьёте вы накидки, которые мятежники наденут, чтобы их приняли за людей короля!

Реакция Гвинет была для него совершенной неожиданностью. Вместо того, чтобы разделить его ужас, она весело рассмеялась.

— Гервард, какой ты… глупый! — с трудом выговорила она между взрывами хохота. — Это не мятежники! Это ряженые!

— Кто?

Гервард ушам своим не поверил.

— Там, в лесу, ты видел актёров! На Рождество они придут сюда, в «Корону» и покажут пантомиму! А госпожа ле Февр помогает им с костюмами.

Гервард подумал, что так же должен чувствовать себя человек, который в кромешной тьме сделал шаг вперёд и вдруг ощутил под ногами пустоту. На мгновение он даже подумал, что сестра права. Но потом вспомнил, каким тоном Галфридас Худ разговаривал со своими людьми.

— Это изменники, — твёрдо повторил он. — И я слышал, как мастер Худ отдавал им приказы.

Гвинет вытерла глаза уголком передника. Лицо её покраснело от смеха.

— Они учили роли.

— Да нет же! — разозлился Гервард. — Я там был, а не ты! Мне лучше знать, что я слышал! Зачем ряженым завязывать Хауэллу Смиту глаза?

— Хауэлл всей деревне расскажет, если узнает, где они остановились! Будто ты сам не знаешь, как он хранит секреты! И вообще, — добавила Гвинет, поворачиваясь, чтобы уйти, — мне надо работать.

— Нет, постой!

Как бы Гервард ни злился на сестру, искренний страх за неё перевесил все другие чувства.

— Не возвращайся, а? Вдруг госпожа ле Февр все знает насчёт мятежников? Ведь Галфридас Худ — её слуга.

— Что?!

Гвинет развернулась к нему, сверкая глазами от ярости.

— Ты что, и госпожу ле Февр решил сюда припутать? Даже если бы эти люди были мятежниками — а они ряженые! — она не имеет к ним никакого отношения! Ты же знаешь, какая Марион впечатлительная. И потом, она только и думает, что о своей работе, и о том, как сделать её получше!

Увы, Гвинет говорила правду. То есть, они с сестрой всегда считали, что Марион такая и есть. А на самом деле?

— Я всё-таки не думаю… — начал Гервард.

— Не думаешь, это точно! — перебила Гвинет. — Ты просто идиот! Только потому, что мы уже раскрывали какие-то тайны, ты решил разоблачать всех подряд? Ты… ты как отец Годфри — ищешь мятежников там, где их нет, и никогда не было!

Скрипнула кухонная дверь.

— Эй, что стряслось? — крикнула снизу Айдони. — По-моему, вас уже вся деревня слышит.

— Это все Гервард! — возмущённо выпалила Гвинет. На глаза её навернулись злые слезы. — Он говорит, будто…

— Избавь меня от жалоб! — оборвала её матушка. — Ступай, помоги госпоже ле Февр. А ты, Гервард, иди сюда. У меня для тебя поручение.

С детским восторгом Гвинет показала брату язык и убежала в комнату Марион ле Февр.

— Не говори ей… — взмолился Гервард. Ответом ему был звук захлопнувшейся двери. Гервард в отчаянии уставился на дубовые стенные панели. Что если вышивальщица всё-таки заодно с мятежниками, а его глупая сестра обо всём ей расскажет? Что тогда будет с ними обоими?

— Гервард, я жду! — позвала матушка.

Пришлось повиноваться. Айдони Мэйсон ждала его у кухонной двери.

— Беги к мастеру Брокфилду, — велела она, — и спроси, когда он доставит гусей, которых я заказала к Рождеству. Поторопишься — успеешь вернуться к обеду.

— Но мне ещё нужно… — запротестовал Гервард. Ему и в самом деле нужно было срочно разыскать шерифа и рассказать ему о лагере мятежников. Ему или отцу Годфри.

— Делай, что говорят! — отрезала Айдони. — Мало нам было проблем с этим дурацким поросёнком? А теперь вы вопите на весь дом! Кто захочет жить в одном трактире с такими невоспитанными детьми?

Она развернулась и скрылась в кухне.

Гервард вздохнул и потащился во двор. Но, выйдя на улицу, он ускорил шаг. Надо поскорее выполнить поручение, и сразу бежать к шерифу.

На рыночной площади кипела жизнь. Все спешили закупить мёд, пряности и прочие вкусности к рождественскому столу. Напротив рынка группа одетых в серое пилигримов заходила в ворота аббатства. Звонил к полуденной службе колокол — словом, в деревне царили мир и благодать. Невозможно было поверить, что в лесу неподалёку отсюда мятежники точат мечи против законного короля. Герварду очень хотелось поверить сестре, признать все это рождественской пантомимой, но в глубине души он знал, что не ошибался. И, если бы Гвинет видела то, что видел он, она бы с ним согласилась.

Дорога привела Герварда к переправе. Уже издалека он услышал сердитые голоса и пригнулся, надеясь проскользнуть незамеченным. Наверное, кто-то поспорил с Брайаном из-за платы. Но в следующий момент Гервард узнал второй голос, и сердце у него ушло в пятки. Собеседником Брайана был не кто иной, как Галфридас Худ!

И зачем только он пошёл этой дорогой! Вздохнув, Гервард нырнул в кустарник и подполз поближе к переправе, чтобы лучше слышать.

Брайан стоял на берегу возле своей лодки. Галфридас Худ — в двух шагах от него. Рука Худмана лежала на эфесе меча, лицо застыло холодной маской гнева.

— Я уверен, что это были ваши люди! — возмущался Брайан, наступая на мастера Худа. — Я много раз видел вас вместе. И я хочу знать, куда они вели Хауэлла, и зачем завязали ему глаза! Что это за грязные шутки?

— Мне-то откуда знать? — пожал плечами Худман. — Ну, предположим, пошутили ребята. И что?

— Плохая шутка — уводить куда-то такого парня, как Хауэлл, — возразил перевозчик. — Он же доверчив, как ребёнок! Посмеяться над ним — проще простого. Но пока у парня есть друзья, вы этого не сделаете!

— Вот как? — прошипел Худман. Именно прошипел, как шипела Ясмин, змея Вазима Хараба. У Герварда внутри всё похолодело. Не успел он шевельнуться, а Худман уже шагнул вперёд, вытягивая из-за пояса кинжал. И вонзил его Брайану прямо в живот.

Гервард зажал рот, чтобы не закричать. Брайан попытался ухватить Худмана за горло, но пальцы уже не слушались его. Пошатнувшись, перевозчик рухнул к ногам своего убийцы. На рубахе его алой розой расплывалось кровавое пятно.

Худман вытащил кинжал, потыкал тело носком сапога, чтобы убедиться, что жизнь ушла из него, и принялся спокойно вытирать лезвие пучком травы. Гервард попятился, не сводя глаз с неподвижного тела Брайана. Но отступая, он споткнулся о камень, и Галфридас Худ резко обернулся:

— Кто здесь?

Гервард бежал, как заяц, петляя между деревьев, чтобы сбить убийцу со следа. За спиной у него раздавались тяжёлые шаги Худмана. Чуть живой от страха, Гервард едва видел, куда бежит, и всё время спотыкался. Худман выследит его, как собаки оленя.

Обессиленный, Гервард нырнул за куст ежевики и перевёл дух. Преследователя не было видно. Где же он?

— Урсус! — взмолился он хриплым шёпотом. — Где же вы, Урсус? Помогите мне!

Тяжёлая рука упала ему на плечо. Гервард обернулся — неужели его мольбы услышаны? — и оцепенел от страха. Прямо на него глядели холодные разноцветные глаза Галфридаса Худа.

— Подглядываешь, щенок? — прошипел Худман.

— Не понимаю, о чём вы? — залепетал Гервард. В следующее мгновение складки плотной мешковины отгородили его от мира — словно моргнуло гигантское веко.