– Мы благодарим нашего гостя Евгения Ломоносова и прерываемся на рекламу.
Я записал имя и фамилию на вчерашнюю распечатку. А потом вспомнил, что автор рукописи и гость программы – одно и то же лицо. Евгений Ломоносов – так звали моего предшественника в «Герониксе»! На распечатке имя и фамилия были мелко написаны серым цветом в колонтитуле каждого листа.
С мыслями о странностях судьбы я отправился в ванную совершать утреннее омовение.
6
Первый, кого я увидел на работе, был Марк Витгенштейн.
– Доброе утро, – сказал я. – Сегодня ты рано.
– Слушай, Ворчагин, ты вчера не помнишь, чтобы этот бородач оставлял свои координаты?
– Он их не оставлял, – сказал я. – К тебе приходил Михайлов?
– Да, сегодня утром. Ты тоже его видел?
– Вечером.
– И что ты думаешь? – он сразу оживился.
– Не читай рукопись до конца. Она того не стоит, – сказал я. И потом, совершенно неожиданно для самого себя, добавил. – Лучше отдай ее мне.
– Тебе?! – Я кивнул. – А как же мы объясним ее исчезновение автору?
– Об этом не беспокойся. Автор вряд ли явится сюда до того, как кто-то из нас откинет копыта.
– Ворчагин, что ты задумал? – он пристально смотрел мне в глаза.
– Еще и сам не знаю, – ответил я. – Смутное чувство, что я могу раскрыть загадку этой рукописи.
Он молча сгреб со стола отпечатанные на машинке листы и протянул их мне. Я сложил их ровной стопкой – всего-то не больше двухсот пятидесяти страниц – и бросил в пустой, нижний ящик своей тумбы. Мое сердце учащенно забилось.
Я сел воплощать вчерашнюю идею художественного оформления эзотерического словаря, а Марк углубился в правку каких-то текстов.
Становилось жарко. Вентиляторы натужно гудели, гоняя по комнате воздух, но температура неуклонно повышалась.
Попутно я вспомнил, что на моем компьютере находится неизученный архив ломоносовских трудов. Я разархивировал его и задал поиск по подстроке «рефлекси». Компьютер нашел дюжину файлов, большая часть которых представляла собой неоконченные статьи или начатые и брошенные работы. Я решил, что ознакомлюсь с ними потом, и продолжал трудиться.
Примерно в одиннадцать явился Апраксин. Он был бледен, глаза его метали молнии.
– Я только что имел встречу.
– С Михайловым, – сказали мы с Витгенштейном хором.
– Вы тоже? – он сел в кожаное кресло. – Чертовщина какая-то. Где эта рукопись?
– Я попросил Марка отдать ее мне, – ответил я.
– Надеюсь, ты не собираешься ее читать?
– Пока нет. Но кое-какие идеи в связи с ней у меня появились. Я хочу заставить компьютер проанализировать текст на предмет поиска некоторых ключевых фраз.
– Зачем тебе это? – страдальческим голосом спросил Апраксин. – Давай вернем эту гадость автору и забудем обо всем.
Я покачал головой.
– Хочу понять, в чем там дело. Кстати, читать рукопись втроем гораздо безопаснее, чем одному. Если я начну с того места, на котором остановился Марк, и одолею половину оставшегося содержания, со мной может ничего не случиться. А если ты прочтешь остальное, то мы втроем сможем обсудить весь текст.
– Даже не пытайся меня к этому склонить, – сказал Апраксин. – Я не собираюсь жертвовать жизнью ради любопытства.
Я пожал плечами.
– Сходи в соседнюю фирму, сделай на всякий случай копию, – посоветовал Марк. – А то если он все-таки явится, будет неловко не отдать.
– Хорошая мысль, – ответил я. – Но я лучше отсканирую текст и распечатаю. Это та же копия, только ходить никуда не надо.
– В жизни всегда есть место подвигу, – иронично заметил Апраксин, уселся за свой стол и раскрыл папку со счетами.
7
Это случилось в кафе во время обеда. Мы втроем сидели за столиком, потом к нам присоединилась Света. Мы весело перешучивались, поедая пиццу и салаты. В середине трапезы Марк тяжело упал головой на стол. Из его левой лопатки торчала оперенная стрела. Когда мы подняли его, стало видно, что окровавленное острие высунулось из груди. Он умер мгновенно. Женщины в один голос завизжали. Мне стало очень плохо от вида крови, я отошел в сторону и изверг в урну все съеденное, а потом перед глазами поплыли темные круги, и я сидел на стуле в полной прострации, пока Анатолий Михайлов не подхватил меня подмышки и не выволок на улицу.
Марк сидел спиной к стене. Стреле было просто неоткуда взяться. Михайлов появился на месте происшествия почти сразу. Выяснилось, что он, ничего не говоря об этом нам, приставил к Марку двух телохранителей, но они не успели ничего предпринять. Именно благодаря его вмешательству нам удалось быстро объясниться с милицией. Иначе нас бы увезли в участок и допрашивали там.
– Вот мои координаты, – сказал он, протягивая визитки мне и Апраксину. – Звоните, если с вами станет происходить что-то подозрительное.
Вечером я сканировал рукопись, злобно скользя глазами по распознаваемым программой страницам. Было пустынно и тихо вокруг. Почти угасший закат посылал последний отсвет дня городу, тонущему во тьме.
Рукопись была напечатана довольно отчетливо, компьютер распознавал ее без труда. Но я пока только сканировал и печатал, не пытаясь сохранить листы в виде текста. В любом случае наша распечатка будет распознаваться лучше машинописи.
На это у меня ушло около двух часов. Но в конце этой работы я имел собственный экземпляр текста-убийцы. Я не удержался и обратил внимание на последнюю страницу рукописи. На ней было несколько строк.
«Мое стремление найти его среди людей пока не увенчалось успехом. Однако, я верю, что тот, кого я ищу, существует. И я хочу верить, что проклятие, лежащее на мне, не будет преследовать меня вечно».
От этих строк по моей спине побежал электрический ток. Но это был еще не конец книги. Потому что прямо на моих глазах на чистой бумаге проступили новые слова, которых (клянусь) только что не было.
«Вечная свобода, возможность сотворить другую вселенную, любовь, которая стала для меня воспоминанием без образов, – все это ждет впереди. И кто знает, быть может, мой час уже близок».
Я бросился к компьютеру. Да, так и есть. В отсканированном варианте последней страницы этих слов не было. Безупречно точная машина спасла мой рассудок от помрачения. А вот на распечатанном только что экземпляре новые строки уже выступили, хотя и были больше похожи на допечатанные на машинке. Даже бумага была характерным образом продавлена.
Не знаю для чего, но я сохранил последнюю страницу в файл и, сунув свой экземпляр рукописи в папку, закрыл ее на ключ в том же нижнем ящике тумбы. Вместе с оригиналом.
Мне было очень сильно не по себе. По спине бегали уже не мурашки, а огромные холодные жуки из моей собственной кожи. Липкий пот выступил на ладонях и ступнях. Я испугался, что прямо сейчас умру и попытался взять себя в руки. «Что, собственно, происходит? – спросил я себя. – В чем смысл происходящего? Мистическая составляющая мира существует. Я никогда не сомневался в этом. Просто до этого случая я не имел столь явных доказательств ее проявления в мире физическом».
Эта мысль успокоила мой рассудок. Мистика существует. Да, это так. Можно продолжать жить.
Тем не менее, я быстро собрался и пошел домой. Темные улицы застилал туман. В его мистической глубине скрывались дома, улицы и звезды. Я шел, словно пробираясь в таинственном лабиринте, ожидая появления Минотавра из-за каждого поворота.
8
Когда я открывал дверь, зазвонил телефон. Это была Лена.
– Привет. Прости, я вчера вела себя глупо. Ты не обижаешься на меня?
– Нет, я подумал, что сказал какую-то грубость.
– Я сама виновата. Не сердись.
«Она двумя фразами создала ситуацию, которая провоцирует меня на действия по дальнейшему сближению, – подумал я. – Теперь, как честный человек, я должен спросить, где она и предложить увидеться. Как у них ловко получается управлять… Попробую поставить ее в такое же положение».
