К совести. Зряшное дело - мерить рассудочно страсть.
Только не знает предела либидо сладкая власть.
Жить надо тихо и кротко, ротик закутав в платки, чтоб сквозь чужие колготки не замечать ноготки.
6.01.01
Среди дряхлеющих собак сам, постаревший словно псина, курю слежавшийся табак и нянчу призрачного сына.
Мертворожденного. В ночи не выдохнувшего проклятье всем тем, кто гычет, как сычи, мол, все мы сестры или братья.
Век умер, веками прикрыв глаза гноящихся иллюзий, чтобы прорвавшийся нарыв, как шар бильярдный ухнул в лузу.
Век тоже выдохнуть не смог последнее благословенье, чтобы неправедный итог возвысил наше поколенье.
Глядит луна, собачий глаз, на немоснежную долину, на домы, на безгласных нас, на шелушащуюся псину, решившую: "И я - герой, и должен зваться человеком"...
А туча, тешучись игрой, спешит прикрыть луну, как веком.
8.01.01
ВЫБОР
Не плачь, не ной, что невезучий, что вечно - горе от ума; ведь и у самой черной тучи всегда есть светлая кайма.
Всегда есть выбор между светом и сонным искушеньем мглы, но как же поступить с советом, чьи обрамления светлы,
а суть черна? Чернее тучи, черней вороньего пера; и лишь коварным сладкозвучьем высоким помыслам сестра.
Как поступить? Ведомый верой, иди и да спасут тебя среди огня и жгучей серы слезинки Божия дождя.
Ведь Тот, кто за тебя оплакал, невыносимо отстрадал, плевелы отделит от злаков и явит горний идеал.
Иди за Ним, храним обетом.
Неважно, что дела малы.
Но сделай выбор между светом и сонным искушеньем мглы.
12.01.01
ШУТЛИВЫЙ НАКАЗ
Прощание устройте в ЦэДээЛе, поставьте в малом зале скромный гроб, чтобы в буфете пьяницы галдели, а дух мой, гений, возвышался чтоб.
Придут коллеги - помянуть сквозь зубы.
Придут калеки - жизнь пережевать:
"Мол, все - ништяк, раз мы не дали дуба.
Ушел Широков - что переживать...
Он был смешон в мальчишеском азарте: прочесть, освоить и переписать, путь проложить по исполинской карте литературы...Тьфу, такая мать!
Дурак, он не носил, как мы, кроссовки, а также, блин, втянулся в странный кросс; он был чужим в любой хмельной тусовке и потому свалился под откос".
Меня едва терпели "патриоты", а "либералы" думали: "изгой".
Моя душа не знала укорота, впал навсегда я в творческий запой.
Придут Калькевич, Кроликов и Чаткин.
Жох-Жохов попеняет земляку, что он оставил новый том в начатке, не дописав о родине строку.
О, Пермь моя, мой Молотов забытый, сиренью мне ты упадешь на гроб; пять лепестков казарменного быта, звезда эпохи, памяти сугроб!
Повесь доску на пригородной школе, отметь мои былые адреса, где книги грыз и куролесил вволю, дав пылкой страсти в сутки полчаса.
А что до окружающей столицы, я ей - песчинка, в ухе козелок.
Как Б.Л.П. из певческой больницы я вынес в синь с бельишком узелок.
Пускай его размечет свежий ветер, и зашуршат страницы, как снега; и мой читатель вдруг случайно встретит единокровца и добьет врага.
Сержантовы Майоровыми стали, а кто-то Генераловым возник; и вечен бой; он кончится едва ли, но будет жить мой Гордин, мой двойник.
Он рюмку водки за меня пригубит, да что там - литр он выпьет за меня; и пусть его за это не осудит оставшаяся кровная родня.
Мой дух, мой гений мне закроет веки, в свой час отправив тело на покой...
В космической шальной библиотеке моя страница машет вам рукой.
20.03.01
Лет в 17 из сломанной лейки я слезами наполнил фиал.
94 копейки я за Надсона томик отдал.
Получал отовсюду уроки, не страшась изменений в судьбе.
Евтушенковской "Нежности" строки я нахально примерил к себе.
Как паук паутину из пуза я выматывал строки свои; что ж, советская рыхлая муза научила продажной любви.
По газеткам сшибал гонорары.
Как нужны 3-4 рубля!
Рифмовал: комиссары - гусары; и цвела под ногами земля.
А сегодня стихи издаются лишь за кровные, лишь для друзей...
Отольются, ещё отольются наши слезки; пальнут из фузей.
Нет, я вовсе не рвач и не нытик, а немалой частицею врач, составитель, прозаик и критик, журналист и, конечно, толмач.
Подытожу, откуда богатство, на своих и чужих не деля.
Евтушенко и брат его Надсон, книжки их не дороже рубля.
3 .09. 2001
* * *
И в расцвете весеннего дня, и зимой леденяще-кинжальной иглы мглы не кололи меня, лишь хвоинка какая ужалит.
Ждать недолго. Порвется струна.
Полминуты повоют собаки.
Русь-Россия, родная страна, только ты и спасешься во мраке.
Только ты. Позабыв обо мне, нарожаешь веселых поэтов, чтобы мгла растворилась в вине огнезарно-кровавых рассветов.
Как мы жалки под старость, голы, нищебродны, смешны и убоги...
Отыскали меня иглы мглы на последнем житейском пороге.
5.12. 2001
ТАЙНА
"...наша слепота - расплата
За то, что, зрячие, не зрим?"
Фазиль Искандер
"Куда, бля, делась русска нация?
Не вижу русского в лицо"
Фазиль Искандер
Как отпущение грехов, как пропуск в мир чужого счастья, ты новых попросил стихов, хоть знал, что их пишу нечасто.
И сам установил предел - ближайшее же Новогодье, ещё гневливей передел, мол, нынче лакомы угодья.
Что ж, удивительный ты мой, я просьбу выполню, конечно, получишь мой ответ немой, столоначальничек беспечный.
Я тоже бесом обуян воглубь запрятанной гордыни...
Ты любишь пить, так будешь пьян, увековечен, присно, ныне.
Не кольриджевский персонаж, ведь не смешлив, не худосочен, попал ко мне на карандаш, хоть юркая козявка очень.
22.12.2001
БАЛЛАДА О МУМУ
"- Что это? - спросишь. - Зависть, мой сын, религия всех калек.
И нелюди никогда не простят того, что ты - человек".
Фазиль Искандер
Честность давно уже не в цене.
Тургенев о том же писал.
Он возвестил о всемирной вине, жалея собачий оскал.
Какой неожиданный поворот!
Удивительна всякая страсть.
Безумен вовсе не идиот, лжива любая власть.
А если в руки дан поводок, не стоит сочувствия ждать.
Однако судьбы повернется виток, взвоешь, йогова мать.
Станешь, юродивый, на юру креститься на ранний закат.
Об этом слова я не подберу.
Мать твою, сам виноват.
Умылся собственною слюной, друга легко предав.
