– Кайя! – раздался резкий голос, и девушка обернулась.

На бревне у края воды сидела ведьма Чертополоха. Она жестом пригласила Кайю подойти.

– Под холмом все прошло не очень хорошо.

– Да, – согласилась Кайя, садясь рядом. – Я едва не погибла.

– Тебя спас рыцарь королевы Никневин, разве не так?

Кайя кивнула и подняла взгляд на Ройбена. Он стоял, наполовину скрытый тенью, спрятав руки в карманы плаща, и бросал по сторонам яростные взгляды. Это вызвало у Кайи желание улыбнуться ему, хотя она боялась, что он улыбнется в ответ и тем самым разрушит свой суровый образ.

– Почему ты привела его к нам?

– Если бы не он, я была бы уже мертва.

Чертополоха посмотрела на рыцаря, а потом снова на Кайю.

– Ты знаешь, сколько всего он содеял?

– Разве ты не понимаешь? Королева заставила его сделать это!

– У меня нет ни малейшего желания быть вашим гостем, матушка, – произнес Ройбен, преклонив колено. – Я желал лишь узнать, известна ли вам цена вашей свободы. Тролли и куда более страшные создания в восторге, что у них нет иного господина, помимо их собственных желаний.

– И даже если так, что с того? – спросил Шип, появляясь позади них. – Пусть смертные страдают так же, как страдали мы.

Кайя была потрясена. Она вспомнила, как Люти выражала презрение к смертным девушкам. Эти существа дружили с ней только из-за того, что она была тем, кем была, и ни по какой иной причине. Кайя с силой провела ногтями по облегающей штанине костюма, оставляя крошечные бороздки на пурпурном виниле. Она хотела, чтобы ее друзья были лучше людей, однако они не были таковыми, и она уже не знала, какие они. За последние дни на ее долю перепало слишком много испытаний и тревог: она испытывала адреналиновое похмелье, тревожилась за Корни и волновалась за Дженет.

– Так, значит, теперь вы обратились против нас? Я не говорю о Зимнем Дворе. Но с каких пор смертные стали врагами вольным фейри? – спросила Кайя хриплым от ярости голосом.

Она вновь посмотрела на Ройбена, черпая уверенность в его присутствии, и это тоже встревожило ее. Каким образом он за несколько часов превратился из почти презираемого ею фейри в единственного защитника, на которого она могла положиться?

Рука Ройбена успокаивающим жестом слегка коснулась ее плеча. Кайю позабавило, как Шип вытаращил глаза. Интересно, что, по мнению Шипа, произошло между нею и рыцарем-фейри?

– Ты рассуждаешь как смертная, – возразил Шип.

– Ну и что? Всю свою жизнь, кроме последней недели, я и считала себя смертной.

Шип взъерошил широкие брови и склонил голову набок, сердито сверкая черными глазками.

– Ты ничего не знаешь о фейри. Ты не знаешь, кому должна принадлежать твоя верность.

– Если я не знаю, то потому, что вы мне не говорили. Вы держали меня в неведении и использовали.

– Ты согласилась помогать нам. Ты понимала, насколько важно то, что мы делаем.

– Мы должны сказать вольным фейри, что Никневин не знала о том, кого приносили в жертву. Это нужно остановить, Шип.

– Я не желаю снова быть рабом ради каких-то смертных. Ни для кого вообще.

– Но Зимняя королева мертва.

– Это не имеет значения. Всегда найдется другой властитель, еще хуже предыдущего. И только попробуй испортить все дело. Не смей далее упоминать об этом всем подряд.

– Или что? – мягко спросил Ройбен.

– Это ее не касается, – возразил Шип, нервно теребя пальцами волосатые брови. – Десятина не была завершена. И по какой причине это вышло, не имеет значения. Результат тот же самый. На семь лет все вольные фейри в землях Никневин будут свободны.

– Если они не заключат новый договор.

– Зачем им это делать? – фыркнул Шип. – Я слышал, что с севера прибывает Летняя королева вместе со всем своим двором.

Ройбен замер.

– Зачем она приезжает? – выдохнул он.

Шип пожал плечами:

– Скорее всего, чтобы посмотреть, что она может прибрать к рукам, прежде чем Зимний Двор оправится от удара. Это плохое время для заключения сделок с кем бы то ни было.

– Ты думаешь, Нефамаэль приведет Корни к Летнему Двору? – спросила Кайя у Ройбена.

Тот кивнул:

– Он должен это сделать, если намеревается держать его.

Предположение о том, что Корни уже мертв, если Нефамаэль не собирался этого делать, так и осталось невысказанным.

– Ты знаешь, где их найти? – обратилась Кайя к Шипу.

– В саду, – ответил тот. – В том месте, где люди собирают яблоки. Они должны прибыть туда завтра к рассвету.

Кайя знала этот замечательный сад. Она бывала там во время школьных экскурсий и пару раз вместе с бабушкой.

– Подожди, я пойду с тобой, – сказала Люти, подлетая к Кайе.

Девушка почувствовала, как Люти схватила ее за волосы, стараясь удержаться на плече.

– Извини, – покаянно произнесла маленькая фейри.

– Ройбен, это Лютилу. Лютилу, это Ройбен.

Кайе нравилось, когда он улыбался. Действительно очень нравилось.

– Искренне рад с вами познакомиться, – промолвил Ройбен, прикоснувшись двумя пальцами к маленькой руке Люти.

Кайя шла по тротуару – точно так же, как несколько дней назад. Сейчас луна шла на ущерб, и ее лик выглядел перекошенным. Брызги, принесенные ветром с моря, оседали на лице и волосах Кайи. Крошечные серебристые искорки поблескивали на эластичном пурпурном виниловом костюме, доставшемся от Лиз.

Беспомощность от сознания того, что она не знает, что случилось с Корни, не давала Кайе покоя. Она хотела идти искать, куда Нефамаэль забрал его, но она даже не представляла, где может находиться хотя бы одно из убежищ Нефамаэля. В итоге она решила все-таки пойти на тусовку. Кайя беспокоилась за Корни и за Дженет, и ей нужно было отвлечься и делать хоть что-нибудь, не важно что.

Грохот музыки внутри заброшенного здания был так силен, что девушка чувствовала, как басовый ритм отдается биением в досках тротуара. Клуб, некогда называвшийся «Галаксия», одной стороной выходил на улицу, а другой – на заброшенный пирс. Несколько лет назад часть пирса сгорела, пожар разрушил игровые павильоны, водный трамплин и «Дом с привидениями». Оставшаяся обгоревшая часть использовалась только для проведения ежегодного городского фейерверка. «Галаксия» когда-то была типичным для побережья Джерси танцевальным клубом с баром, и над дверью все еще красовалась нарисованная краской вывеска, потемневшая от времени и ободранная по краям.

Сегодня сквозь окна виднелись люминесцентные палочки и яркие наряды, мерцающие при вспышках ламп-мигалок. Кайя не знала, снял ли кто-то зал или же молодежь просто самовольно вломилась внутрь. У дверей собралась огромная толпа: некоторые по случаю Хэллоуина надели костюмы и маски или раскрасили лицо, другие ходили в обычных мешковатых джинсах и футболках. Девушка с волосами, заплетенными во множество ярких косичек, подпрыгивала на месте, на поясе у нее болтался плюшевый медвежонок, привязанный светящимся ядовито-желтым шнуром.

Прежде чем они подошли к зданию, Ройбен поднял два опавших с дерева листа. В его руках они превратились в новенькие банкноты, которые он быстро сунул в карманы плаща. Люти высунула голову из укрытия и тут же нырнула обратно.

– Хорошо бы мне научиться такому волшебству, не так ли? – спросила Кайя, но Ройбен только улыбнулся.

Стоящая на входе девушка в высоком голубом парике, с голубой помадой на губах и с продетым сквозь нижнюю губу голубым колечком приняла у них деньги и отсчитала сдачу.

– Классная шмотка, – сказала девушка, окинув завистливым взглядом кошачий костюм Кайи. Кайя улыбнулась в ответ, и они с Ройбеном прошли внутрь.

Тела плотно прижимались друг к другу, вся масса колыхалась, словно океанская вода, – было так тесно, что танцующие могли лишь подпрыгивать на месте. На барной стойке танцевал клоун с лицом, раскрашенным люминесцентными красками. Две девушки, одетые кошками, в белых трико с прицепленными хвостами, выплясывали рядом с ним. Музыка так гремела, что Кайя даже не пыталась говорить с Ройбеном – она просто взяла его за руку и потянула сквозь толпу. Ройбен прошел за ней к дальней стене, где двустворчатая дверь вела на почерневший от огня прогулочный причал. На этом причале танцевали те, кому не хватило места в клубе.