– Вы все! Встать к стене, руки на голову!

Один луч поймал Луиса, и мужчина-полисмен толкнул его ногой.

– Двигайся. Шевелись. Нам сообщали, что здесь поселились подростки, но я не верил.

Вэл медленно поднялась и отошла к стене. Рут встала рядом с ней. Вэл было так тошно от чувства вины, что она с трудом держалась на ногах.

– Извини, – прошептала она.

Дэйв продолжал неподвижно стоять в центре платформы. Его трясло.

– В чем дело? – крикнула женщина-полисмен. – К стене!

И тут ее речь перешла в лай. На том месте, где она стояла, появился огромный черный ротвейлер, из пасти которого текла пена.

– Какого черта? – Второй полисмен обернулся и достал пистолет. – Это ваш пес? Отгоните его.

– Это не наш пес, – проговорил Дэйв со странной улыбкой.

Пес повернулся к Дэйву, рыча и лая. Но Дэйв только рассмеялся.

– Массолино! – заорал полисмен. – Эй, Массолино!

– Кончай дурить! – крикнул Луис. – Дэйв, что ты делаешь?

Рут опустила руки и схватила Вэл, больно царапая ее ногтями:

– Что тут происходит?

Сверкая клыками, собака двинулась к полисмену. Он наставил на нее пистолет – собака остановилась и заскулила. Полисмен неуверенно остановился.

– Где моя напарница?

Лолли захихикала, и полисмен резко обернулся в ее сторону, а потом снова перевел взгляд на собаку.

Вэл сделала шаг вперед. Рут продолжала цепляться за ее руку с такой силой, что было больно.

– Дэйв, – прошипела Вэл. – Хватит. Давай выметаться. Как ты меня учил.

– Дэйв! – закричал Луис.

Тут собака повернулась и прыгнула к тому месту, где они стояли. Высунутый язык в темноте казался красной полосой.

Два резких хлопка сменились тишиной. Вэл открыла глаза, не соображая, когда она их закрывала. Рут завизжала.

На платформе лежала женщина-полисмен, и из ее шеи и бока лилась кровь. Другой полисмен с ужасом смотрел на пистолет у себя в руке. Вэл застыла, слишком ошеломленная, чтобы двигаться. Ноги у нее словно налились свинцом. Ее разум искал решение, какой-нибудь способ исправить то, что сделано. «Это все иллюзия, – сказала она себе. – Дэйв просто подшутил над всеми нами».

Лолли спрыгнула на пути и бросилась бежать. Под ее ногами хрустел гравий. Луис схватил Дэйва за руку и потянул к туннелям.

– Нам надо отсюда убираться, – крикнул он.

Полисмен поднял голову. Вэл спрыгнула с края платформы, Рут последовала за ней. Луис и Дэйв уже исчезали в темноте.

Позади грохнул выстрел. Вэл не оглядывалась. Она бежала по путям, держа Рут за руку, словно они были маленькими детьми, которым надо перейти через дорогу. Рут два раза сжала ей пальцы, и Вэл услышала, что она начала рыдать.

– Полисмены никогда ничего не понимают, – заявил Дэйв, когда они перешли в туннелях на шаг. – У них есть норма арестов, и больше ни о чем они не думают. Они нашли наше место и собирались просто его запереть, чтобы никто больше не мог пользоваться, и какой в этом смысл? Мы никому не мешали тем, что жили внизу. Это наше место. Мы его нашли.

– О чем ты говоришь? – спросил Луис. – О чем ты думал там, на месте? Ты совсем сбрендил?

– Я не виноват, – сказал Дэйв, который никак не мог замолчать. – И ты не виноват. Никто не виноват.

– Это правда, – проговорил Луис дрожащим голосом. – Никто не виноват.

Они вышли на станцию Кэнел-стрит, вспрыгнули на платформу и сели на первый подошедший поезд. Вагон был почти пустой, но они все равно стояли, привалившись к дверям. Рут перестала плакать, но тушь оставила на щеках темные разводы, а щеки и нос покраснели. Дэйв, казалось, находился в трансе и не смотрел никому в глаза. Вэл не могла себе представить, что он в этот момент испытывал. Впрочем, она даже не понимала собственных чувств.

– Сегодня переночуем в парке, – сказал Луис. – Мы с Дэйвом так делали, пока не нашли туннель.

– Я отведу Рут на вокзал «Пени», – неожиданно объявила Вэл.

Она думала об убитой женщине из полиции, и воспоминание лежало на душе грузом, который становился тяжелее с каждым шагом, уводящим их от трупа. Она не хотела, чтобы Рут шла на дно вместе с остальными.

Луис кивнул.

– И ты уедешь с ней?

Вэл колебалась.

– Я одна на поезд не сяду! – яростно выпалила Рут.

– Мне надо кое с кем попрощаться, – сказала Вэл. – Я не могу просто исчезнуть.

Они сошли на следующей остановке, с помощью метрокарт от зубочисток добрались до вокзала «Пени» и прошли посмотреть расписание. В зале ожидания Лолли купила кофе и суп, к которым никто не притронулся.

– Приходи ко мне сюда через час, – сказала Рут. – Поезд уйдет через пятнадцать минут после этого. Ты ведь успеешь попрощаться с этим парнем, правда?

– Если я не вернусь, ты должна сесть на поезд, – сказала Вэл. – Обещай мне.

Рут кивнула. Лицо у нее было бледным.

– Если ты пообещаешь вернуться.

– Мы будем у замка в Центральном парке, – объявила Лолли. – Если ты опоздаешь на поезд.

– Я не опоздаю, – ответила Вэл, бросая взгляд на Рут.

Лолли покрутила ложкой в супе, но ко рту ее не поднесла.

– Знаю. Это я просто так сказала.

Спотыкаясь, Вэл вышла на холодную улицу. Когда она добралась до моста, было еще достаточно светло, чтобы видеть Ист-ривер – темно-коричневую воду, похожую на кофе, который долго кипятили. Сердце у Вэл болело, мышцы на руках скрутило судорогами. Она вдруг вспомнила, что не принимала дозы с прошлого вечера. «Никогда больше двух дней подряд». В какой-то момент это правило было забыто, и новым правилом стало каждый день, а иногда и чаще.

Вэл постучала по пеньку и скользнула внутрь моста, но, несмотря на опасности дневного света, Равуса дома не оказалось. Вэл собиралась оставить записку, но почувствовала такую усталость, что решила немного подождать. Когда она устроилась в кожаном кресле, запахи старой бумаги, кожи и фруктов успокоили ее. Слегка раздвинув занавески, она откинула голову и просидела так целый час, ни о чем не вспоминая и глядя, как солнце опускается все ниже. Равус не приходил, а девушка чувствовала себя все хуже и хуже. Мышцы, которые сначала ныли, как после тренировки, теперь горели, словно в ночном кошмаре.

Вэл перебрала все бутылки с настойками и микстурами, переставив их как попало и устроив беспорядок, но не обнаружила ни единой крупинки зелья, чтобы прогнать боль.

Какая-то семья заканчивала пикник, когда Вэл шаркающей походкой вошла в Центральный парк: мама упаковывала недоеденные бутерброды, долговязая дочка толкала одного из братьев. Вэл заметила, что мальчишки – близнецы. Ей всегда казалось, что в близнецах есть что-то пугающее, словно настоящим мог быть только один из них. Отец бросил взгляд на Вэл и отвернулся, переводя его на длинные голые ноги велосипедистки. Он медленно пережевывал еду.

Вэл двигалась медленно – ее ноги ныли – мимо заросшего озера, где в сумерках дрейфовала пустая лодка. Пожилая пара прогуливалась по берегу рука об руку. Их с пыхтением обгонял бегун в узеньких шортах с МРЗ-плеером, подпрыгивающим на поясе. Нормальные люди с нормальными проблемами.

Дорожка шла через окруженный стенами дворик, стены которого украшали резные узоры из ягод и птиц. Лозы были сделаны так искусно, что казались настоящими. Вэл остановилась и прислонилась к дереву. Его корни были открыты и переплетались словно вены, кора на стволе была влажной и темной от замерзшего сока. Девушка шла довольно долго, но никакого замка не увидела.

Мимо Вэл проходили трое парнишек в брюках, сидящих низко на бедрах. Один стучал баскетбольным мячом по спине приятеля.

– А где замок? – крикнула она им.

Один из мальчишек покачал головой:

– Нет такого.

– Она говорит о замке Бельведер, – сказал второй, указывая рукой вбок, почти в ту сторону, откуда она пришла. – Через мост и за рощу.

Вэл кивнула. «Через мост и лесок». Превозмогая боль, она продолжала идти и предвкушала укол иглы и сладкое облегчение, которое он принесет. Вэл вспомнила, как Лолли сидела у огня с ложкой в руке, и у нее перехватило дыхание при мысли, что наркотик остался там, в туннелях, с мертвой женщиной из полиции. А потом ей стали омерзительны собственные мысли, которые так ее тревожили.