1 сентября 1939 года гитлеровские войска вошли в Польшу, а через два дня Англия и Франция объявили войну Германии.

Во Франции была объявлена мобилизация, и на улицах появились сотни людей в военной форме. Повсюду чувствовалась какая-то покорность судьбе, некое повторение прошлого, словно смотришь старый фильм, который видел много лет назад. Однако в душе еще не поселился всепоглощающий страх, и думалось, что все обойдется. Пусть другие страны трепещут перед мощью германских армий, а Франция так и останется непобедимой. У нее есть неприступная «Линия Мажино», она на тысячу лет защитит французов от вторжения. Ввели комендантский час и нормирование продуктов, но это не волновало Жака Пажа. Судя по всему, он обрел спокойствие. Лишь один раз Ноэль видела, как он пришел в ярость из-за того, что однажды ночью застал ее с юношей, с которым она иногда встречалась. Они целовались, когда неожиданно зажегся свет и в дверях появился дрожащий от гнева отец.

– Вон отсюда! – заорал он на испуганного юношу. – И не смей прикасаться к моей дочери, поганая свинья!

Напуганный до смерти юноша сбежал. Ноэль попыталась объяснить отцу, что они не делали ничего плохого, но тот так разозлился, что не пожелал ее слушать.

– Я не позволю тебе размениваться на всякую шпану, – закричал он. – Это же ничтожество. Он не достоин моей принцессы.

Ночью Ноэль не могла заснуть, восхищаясь безмерной любовью отца. Она дала себе клятву, что больше ничем не будет расстраивать его.

Однажды вечером перед самым закрытием в ателье появился клиент, и Ланшон попросил Ноэль примерить несколько платьев. После примерки все отправились домой, и в ателье остались только Ланшон и его жена, которая делала какие-то записи в конторских книгах. Ноэль зашла переодеться в пустую примерочную. Она была в лифчике и трусиках, когда туда заглянул Ланшон. Он уставился на Ноэль, и у него задрожали губы. Ноэль потянулась за платьем, но, прежде чем она успела надеть его, Ланшон бросился к ней и запустил руку ей между ног. Ноэль охватило отвращение, она попыталась вырваться, но Ланшон крепко держал ее, и ей стало больно.

– Ты прекрасна, – шептал он ей, – прекрасна, и я постараюсь, чтобы тебе было хорошо.

Но тут Ланшона позвала жена. Он неохотно отпустил девушку и выбежал из примерочной.

По дороге домой Ноэль думала, стоит ли говорить об этом случае отцу. Он, пожалуй, убьет Ланшона. Она презирала хозяина ателье, и находиться рядом с ним было для нее невыносимо, но она хотела остаться на работе. Да и отец мог расстроиться, если она вдруг уволится. Ноэль решила пока ничего не рассказывать отцу, а попробовать самой справиться с Ланшоном.

В следующую пятницу мадам Ланшон сообщили по телефону, что в Виши заболела ее мать. Ланшон отвез жену на вокзал и поспешил в ателье. Он вызвал к себе в кабинет Ноэль и сказал ей, что хочет куда-нибудь съездить с ней на выходные. Ноэль удивленно взглянула на него, решив, что он попросту пошутил.

– Мы поедем во Вьен, – продолжал болтать Ланшон. – Там есть прекрасный ресторан «Пирамида». Ресторан дорогой, но это не важно, потому что я могу быть очень щедрым с теми, кто ко мне хорошо относится. Сколько времени тебе нужно на сборы?

Ноэль пристально посмотрела на него.

– Никогда. – Это было все, что она могла ему ответить. – Никогда!

Она повернулась и выбежала в приемную ателье. Ланшон минуту провожал ее глазами, от ярости налившимися кровью, затем схватил телефонную трубку. Через час в ателье вошел Жак. Он направился прямо к дочери, и ее лицо просияло. Она вздохнула с облегчением. Отец почувствовал, что что-то случилось, и приехал, чтобы спасти ее. В дверях своего кабинета стоял Ланшон. Отец взял Ноэль за руку и быстро повел ее к Ланшону в кабинет. Там отец повернулся к дочери.

– Я так рада, что ты пришел, папа, – начала Ноэль, – я…

– Господин Ланшон говорит, что сделал тебе прекрасное предложение, а ты отказалась.

Она уставилась на отца в полном недоумении.

– Предложение? Он попросил меня провести с ним выходные.

– А ты отказалась?

Не успела Ноэль ответить, как отец замахнулся и отвесил ей звонкую пощечину. Ноэль остолбенела. Она просто не могла поверить этому. В ушах у нее стоял звон, глаза застилал туман. Ноэль услышала голос отца:

– Дура! Дура! Пора тебе подумать о своих близких, себялюбивая сучка! – И он снова ударил ее.

Через полчаса отец наблюдал с улицы, как его дочь и Ланшон отправляются во Вьен.

В однокомнатном номере гостиницы не было ничего, кроме большой двуспальной кровати, дешевой мебели и находившихся в одном углу умывальника и таза. Ланшон не привык бросаться деньгами. Он дал коридорному мелкие чаевые и, как только тот ушел, накинулся на Ноэль и стал срывать с нее одежду. Затем Ланшон взял ее груди своими толстыми потными руками и сильно сжал их.

– Боже, как ты хороша, – воскликнул он, задыхаясь. Он стащил с нее юбку и трусы и завалил на кровать. Ноэль лежала, не двигаясь и ни на что не обращая внимания, как будто была в шоке. Пока они ехали в машине, девушка не вымолвила ни слова. Ланшон надеялся, что она не заболела. Он никогда бы не смог объяснить это полиции или, не дай Бог, своей жене. Ланшон торопливо разделся, бросая одежду на пол, и лег в кровать рядом с Ноэль. Ее тело оказалось еще прекраснее, чем он ожидал.

– Твой отец говорил мне, что ты никогда не спала с мужчиной, – сказал он, ухмыляясь. – Что же, я покажу тебе, как это делается.

Ланшон навалился на Ноэль толстым животом и стал тыкать своим членом ей между ног, стараясь войти в нее. Его движения становились все резче. Ноэль ничего не чувствовала. Ей только слышалось, как отец кричит на нее:

– Ты должна быть благодарна за то, что такой добрый господин, как Огюст Ланшон, хочет заботиться о тебе. От тебя только требуется быть с ним поласковее. Ты сделаешь это для меня. И для себя.

Все, что тогда произошло, было для нее кошмаром. Ноэль не сомневалась, что отец ее просто не понял, и пустилась в объяснения, но он снова ударил ее и начал пронзительно кричать:

– Ты сделаешь то, что тебе говорят! Другие девушки на твоем месте обрадовались бы такому шансу!

Такому шансу. Она посмотрела на Ланшона, на его безобразное, коротенькое тельце, на его скотское лицо с тяжело дышащим ртом и свинячьими глазками. Так вот какому принцу продал ее отец, ее любимый отец, который безмерно дорожил ею и не выносил, когда она разменивается на недостойных. Тут вспомнила бифштексы, которые внезапно появились у них на столе, новые трубки отца, его выходной костюм, и ее чуть не стошнило.

Ей казалось, что в последующие несколько часов она умерла и родилась заново. Она умерла принцессой и вновь появилась на свет, но теперь уже шлюхой. Постепенно она осознала, в каком мире живет и что с ней происходит. Ее охватила самая жгучая ненависть, которую даже трудно себе представить. Она никогда не простит отцу его предательства. Как это ни странно, но ненависти к Ланшону она не испытывала, потому что поняла его. Он – мужчина, и ему присущи все слабости мужского пола. Отныне, решила Ноэль, она превратит эти слабости в собственную силу. Она научится пользоваться ими. Отец, несомненно, прав. Она была принцессой, и мир принадлежал ей. Теперь она знает, как завладеть им. Ведь это так просто. Мужчины правят миром, потому что у них есть сила, деньги и власть. Поэтому необходимо править мужчинами или по крайней мере одним из них. Но чтобы добиться власти над мужчинами, нужно к этому подготовиться. Предстоит многому научиться, и первый шаг уже сделан…

В своем яростном желании завладеть прекрасным существом, распластанным под его толстым и грузным телом, Ланшон даже не заметил, что Ноэль остается совершенно безучастной к его усилиям. Он не обращал на это никакого внимания. Ему достаточно было взглянуть на нее, чтобы распалиться до предела и почувствовать страсть, которой он не знал долгие годы. Он привык к дряблому телу своей уже постаревшей жены и изношенным прелестям марсельских проституток, но обладание такой молодой и свежей девушкой было для него подобно чуду.