Я обещал Рэю позвонить через полчаса и задержался со звонком не более чем на несколько минут. На этот раз он сам подошел к телефону:

– У тебя проворный приятель, Берни.

– Что?

– Этот парень, у которого три телефонных номера. Они разбросаны на большом участке территории. Первый номер – это платный телефон на углу Семьдесят пятой и Мэдисон. Второй – это также платный телефон. Он находится в вестибюле гостиницы «Грэхем». Это на Двадцать третьей улице, между Пятой и Шестой авеню.

– Секунду, – сказал я, яростно работая ручкой. – Записал. А последний номер?

– В центре. То есть по дороге в центр. В районе Уолл-стрит. На Пайн-стрит, дом двенадцать.

– Тоже в вестибюле?

– Не-а. Офис на четырнадцатом этаже. Фирма называется «Тонтин трейд корпорейшн». Берни, давай вернемся к шубе. Ты ведь сказал, что это норка, да?

– Совершенно верно.

– И какой, ты сказал, там цвет?

– Серебристо-голубой.

– И это действительно последний крик моды? Ты в этом уверен?

– Абсолютно. Ошибки тут быть не может, Рэй. На ней ярлык Арвина Танненбаума, это всегда высочайшая марка.

– И когда же она будет моей?

– До Рождества еще вагон времени, Рэй. Не волнуйся.

– Вот сукин сын! Так что же ты мне предложил? У тебя, значит, шубы нет!

– Конечно, нет, Рэй. Я завязал. Покончил с воровством. Что бы я делал с украденной шубой?

– Тогда откуда же она возьмется?

– Я достану ее для тебя, Рэй. После того как выберусь из трясины, в которой сейчас по уши увяз.

– А если ты не выберешься из нее, Берни? Что тогда?

– На твоем месте я бы надеялся на благополучный исход. Иначе шуба тебе улыбнется так же, как твоя двадцатидолларовая ставка на «Уэйка фореста».

В верхнюю часть города я отправился на такси. Нужно было опять взять «понтиак». К тому времени как я снова пригнал «понтиак» в центр, Каролин уже освоилась со всеми сложностями фотоаппарата «поляроид». Она доказала это, щелкнув затвором, когда я входил в комнату. Фотография вылезла и начала проявляться у меня на глазах. На снимке я выглядел испуганным и в чем-то виноватым. Я сказал Каролин, что не собираюсь множить число своих фотографий.

– Как модель ты намного лучше котов, – сказала она. – Уби ни за что не хочет посидеть спокойно, а Арчи жмурит глаза.

– Арчи все время жмурит глаза.

– Это характерно для бирманских котов. А меня ты снимешь?

– Разумеется.

На ней был темно-серый свитер с высоким воротом и серовато-голубые вельветовые джинсы. Чтобы сфотографироваться, она надела яркую спортивную куртку с медными пуговицами и в довершение ко всему нахлобучила на голову щеголеватого вида берет. Вырядившись так, она села на край стола, скрестила ноги и, похожая на симпатичного беспризорника, заискивающе улыбнулась. «Поляроид» Рэнди зафиксировал все это на редкость точно. Мы вместе с Каролин стали рассматривать, что получилось.

– Чего не хватает, – сказала Каролин, – так это сигары.

– Ты же их не куришь!..

– Но попозировать с сигарой могла бы. Так я была бы похожа на Бонни и Клайда.

– На кого именно из них двоих?

– Очень остроумно. Такие сексуальные шуточки всегда поднимают настроение. Мы можем идти?

– Думаю, да. Браслет Блиннов у тебя с собой?

– В кармане.

– И с фотоаппаратом ты освоилась?

– С ним управляться не труднее, чем с лифтом.

– Тогда пошли.

По дороге я сказал ей:

– Знаешь, Каролин, ты, может быть, и не похожа на Файе Данавей, но выглядишь ты сегодня потрясающе.

– О чем это ты?

– Кроме того, с тобой очень приятно иметь дело.

– Это что такое? Обращение к войскам перед сражением?

– Что-то в этом роде.

– Смотри, как бы глаза мои не затуманились слезами и краска не потекла. Хорошо, что я не крашусь. Может, ты поведешь эту тачку, Берни?

В конце недели деловой квартал Нью-Йорка выглядит так, словно на него была сброшена одна из тех иезуитских бомб, которые истребляют людей, не причиняя ущерба их имуществу и собственности. Узкие улицы, высокие здания и абсолютно никакой хоть сколько-нибудь заметной человеческой активности. Все магазины были закрыты, а все люди по своим домам наблюдали по телевизору футбольные матчи.

Я оставил «понтиак» на неохраняемой стоянке на Нассау, и мы пошли пешком на Пайн-стрит. Дом номер двенадцать возвышался над окружавшими его домами. В нем размещались офисы. В вестибюле за столом сидел охранник, который заносил в журнал немногочисленных сотрудников, отказавшихся от уик-энда в погоне за дополнительным заработком.

Мы стояли в некотором отдалении восемь или десять минут, в течение которых охраннику было нечего делать. Никто не подходил к нему, чтобы расписаться в приходе или уходе. Я посмотрел наверх и насчитал девять освещенных окон на фасаде здания. Я попытался определить, находится ли одно из них на четырнадцатом этаже, но сделать это оказалось трудно из-за угла обзора, с которого невозможно было просчитать, где находится четырнадцатый, тем более что я не знал даже, имеется ли в этом строении тринадцатый этаж.

Телефона-автомата в обозримой близости от здания не было. Я завернул за угол и прошел квартал вверх по Уильям-стрит. В две минуты пятого я набрал номер Прескотта Демареста. После двух гудков он снял трубку и молчал, пока не услышал мое «алло». Будь я столь же осторожен прошлым вечером, мы получили бы «поляроид» Рэнди, не вскрывая ее квартиру.

– Книга у меня, – сказал я ему. – Мне нужны деньги. Я должен уехать из города. Если вы согласны, мы можем совершить сделку.

– Я заплачу хорошие деньги, если смогу убедиться в том, что это подлинник.

– Я могу показать вам ее сегодня вечером. Если вы захотите купить ее, мы сможем договориться о цене.

– Сегодня вечером?

– В «Барнегатских книгах». Это магазин на Восточной Одиннадцатой улице.

– Мне известно, где этот магазин. В сегодняшней утренней газете была статья...

– Я знаю.

– Вы полагаете, что это совершенно безопасно – встреча в этом магазине?

– Полагаю, что да. Полиция наблюдения не ведет, если вас именно это волнует. Я сегодня проверил.

Я и на самом деле проверил это, медленно проехав в «понтиаке» мимо магазина.

– В одиннадцать часов, – закончил я. – До встречи.

Я повесил трубку и вернулся на угол Уильям– и Пайн-стрит. Оттуда я, хотя и не особенно хорошо, видел вход дома номер двенадцать. Каролин я оставил прямо напротив, у входа в магазин, в котором продавались старые гравюры и изготовлялись рамки на заказ. Неизвестно было, по-прежнему ли она там или уже нет.

На углу я стоял, может быть, минут пять. Затем кто-то вышел из здания и сразу же направился к Нассау-стрит. Не успел он скрыться из виду, как Каролин вышла из двери магазина и помахала мне рукой.

Я кинулся назад к автомату и набрал номер WO4-1114. Телефон прозвонил раз двенадцать, и только после этого я повесил трубку, забрал обратно свою монетку и бегом кинулся к ожидающей меня Каролин.

– Никто не подошел к телефону, – сказал я ей. – Он ушел из офиса.

– Тогда у нас есть его фотография.

– Был только один человек?

– Ага. Кто-то еще вышел раньше, но к тому времени ты еще даже не подошел к автомату, поэтому я не стала его фотографировать. Потом вышел мужчина. Сфотографировав его, я помахала тебе рукой. С тех пор никто не выходил. А, вот еще кто-то идет!.. Это женщина. Сфотографировать ее?

– Не надо.

– Она расписалась перед уходом. Демарест этого не делал. Он просто махнул рукой охраннику и пошел.

– Это еще ни о чем не говорит. Я и сам прибегал к этому фокусу, сбивая привратников с толку своей беззаботностью. Если ты ведешь себя как старый знакомый, люди начинают думать, что они действительно знакомы с тобой.

– Вот его фотография. Чего нам действительно не хватает, так это телескопического объектива или как там они называются? Хорошо хоть улица узкая, а то не больно-то много ты бы увидел.