- Можно жить вместе сто лет и быть безразличными друг к другу, убежденно воскликнул мальчик. - А можно встретиться не надолго и ощутить родственную душу. Я верно говорю, мам?

- Верно, мой мальчик. Ты даже сам не знаешь, как верно! - пряча слезы, Сильвия отвернулась, делая вид, что собирает грязную посуду.

- Нас возил дядя Сережа выбирать автомобили.

- Выбирать автомобили? - Элис повторила его слова, глядя на Сильвию может, она чего-нибудь не поняла. "Какие в разоренной войной России автомобили? Может быть, игрушечные? И Сережа мне ничего об этом не рассказывал".

- Все верно, - подтвердила слова сына Сильвия. - В Москву привезены трофейные автомобили из Германии. Десятки тысяч. Их продают на специальных площадках по особым разрешениям. Вот Сергей однажды и повез мальчиков на такую площадку.

- Ну и потрясно было! Мы с Алешей перепробовали сто машин! У него, как и у дяди Сережи, было разрешение. Он сказал - от папы осталось. Мы с ним выбрали гоночный "хорьх". Не с ветерком - с ураганом промчались. Вот бы мне такого брата!

Элис посмотрела вопросительно на Сильвию. Та моргнула - потом все объясню. И, после недолгих препирательств - "Мам, еще рано. Что я, ребенок? Все мои школьные друзья до одиннадцати не ложатся!" - отправила его спать.

- Столько времени, как я здесь, в Москве, а все никак не можем по душам поговорить, - заметила она, усаживаясь на оттоманке, изящно поджав под себя ноги. "Бог мой, какая она хрупкая, тоненькая, нежная, - подумала Элис. - Какой же надо обладать внутренней силой, мужеством, чтобы выдержать все тяготы Сопротивления, пытки в гестапо. Ведь она чудом осталась в живых, ее полумертвую отбил у немцев отряд отчаянных партизан". Вслух сказала:

- Твой приятель, военный атташе - душка. По-отечески вас с Ивом приютил. Жаль только, что старый холостяк.

- Он и написал мне, что встретил Ивана, и предложил приехать. А что касается "по-отечески", "старый холостяк"... - она задумчиво посмотрела на рюмку с ликером, легонько провела по ее ободку средним пальцем. Улыбнулась уголками губ: - Он и по сей день любит меня. Увы, безответно. Морис во время войны спас мне жизнь. И предлагает Ива усыновить, и меня... Нет, не "удочерить", - она усмехнулась какой-то своей мысли. - Не настолько он стар. Меня милый, смешной Морис клянется на руках носить.

- Он богат? - спросила Элис.

- Богат ли он? - задумчиво повторила ее вопрос Сильвия. И, возвращаясь мыслями из своего далека, равнодушно ответила: - Очень, насколько мне известно. Огромные владения в Алжире, Новой Каледонии, Реюньоне, заводы под Парижем, в Лотарингии и многое другое. Ну и что? Элис, дорогая, мы с тобой не раз на эту тему рассуждали. И думаем, и чувствуем мы с тобой очень похоже: на свете можно все купить, абсолютно все, кроме здоровья и любви. Не ласк - недаром к ним частенько прилепляется эпитет "продажные", а любви.

- Ив не знает, что Алеша его сводный брат. Значит, он не знает и кто его отец, - заключила Элис.

- Он еще ребенок. В день его совершеннолетия, когда он сможет судить о жизни более зрело, я сама посвящу его в наши семейные тайны.

- Резонно, - согласилась Элис. И, помолчав, с внезапной тоской в голосе, воскликнула:

- Если бы ты только знала, как я хочу от Сережи ребенка! Если бы ты только знала!

- И в чем же дело? - тихо, настороженно спросила Сильвия.

- У вас во Франции в этом плане все проще, - Элис выговаривала давно наболевшее, думанное-передуманное. - Внебрачный ребенок, внебрачная связь. Мы же, американцы - нация ханжей. Бастарды - на каждом шагу; адюльтер, и со стороны мужа, и жены, пожалуйста; свопинг (когда пары обмениваются супругами на ночь) - моднейшая забава. Но только, чтобы об этом никто не знал - ни родственники, ни соседи, ни любое начальство, ни - упаси Господи! - газеты, радио или набирающее силу телевидение.

- Помнится, у вас с Сержем были намерения, или даже планы, пожениться.

- Они и есть, - Элис зевнула, но не от желания спать, а от нервного возбуждения, и зевок получился лишь наполовину. "А у нас их с Ваней и не было, но я не жалею, - эта мысль для Сильвии была привычной. - Я благодарна небесам, что пусть и не надолго, но они подарили мне его, и я бесконечно счастлива, что смогла продолжить его бытие в сыне".

- Планы! - с сарказмом продолжила Элис. - Железный занавес, он - не только мощная преграда для идеологии: книг, пьес, кино, прессы, музыки. Этот занавес прежде всего разъединяет людей. В России брак с иностранцами приравнивается к запретному плоду. Это почти государственная измена.

- Официальное гонение на все иностранное... - осуждающе протянула Сильвия.

- Туш! - приветствовала замечание подруги Элис. - Ты попала в самое яблочко. На все иностранное, заимствованное из заграницы, кроме марксизма, наложено таб. На всё! На мужей - особенно. Сергей решил подавать официальное прошение на самый верх.

- Я помню еще в Америке ты предлагала мне помочь соединиться с Ваней. Ты имела в виду свое знакомство со Сталиным, ведь так? Только он, поди, забыл то давнее довоенное интервью?

- 24 июня сорок пятого года мы с Сережей были в Кремле на приеме в честь Победы. Сидим, пьем, смеемся, празднуем великий праздник с группой военных, приятелей Сережи. А Сталин пошел вдоль зала, с остановками у разных столов, локальными тостами, беседами. Подходит к нашему столу. Адмиралы, генералы. Он только с одним Сергеем за руку поздоровался. "Ваши материалы, - сказал он, - активно работали на Победу". И хотел дальше идти. Увидел меня, взял свежий бокал вина, сказал, обращаясь к свите: "Эта американская красавица (это н так определил, Сильвия) имеет дар смотреть в будущее. Как и великий американский президент Рузвельт. Почтим его память, он много сделал для нашей общей победы над фашизмом". Нет, он не забыл. Но Сережа говорит? он сам решит вопрос матримониальный. Я верю. И жду.

- Сергей - цельная натура, - задумчиво проговорила Сильвия. - Конечно, при всех равных составляющих вопрос "быть или не быть браку" должен решать мужчина. Когда я получила письмо от Мориса и решала, ехать ли мне в Россию, я - Бог свидетель - и не думала, что реально есть хотя бы один процент, что мы с Ваней сможем быть вместе. Нет, я хотела увидеть свою любовь, отца моего сына. Побывать там, где он родился, соприкоснуться с его народом, вдохнуть воздух великой страны. Францию и Россию так многое связывает, что ни один Наполеон не в силах разрушить. Какой же злой рок привел меня сюда всего лишь за день до похорон Ивана? Пресвятая Мадонна, ужели грехи мои столь велики, что я не смогла, не успела еще раз, один-единственный раз прижаться своей грудью к его сердцу и ощутить его биение, взглянуть в его глаза, уловить его дыхание?

Она разрыдалась, закрыв лицо руками, вздрагивая всем телом. И как когда-то в Нью-Йорке, накануне отъезда Ивана, Элис обняла Сильвию и заплакала вместе с ней.

- Я... я не пыта-лась по-позна-комиться с его же-ной... женой Машей, сквозь рыдания всхлипывала она. - Только ви-делааа на похоронах.

Элис знала об этом и ценила деликатность Сильвии. Знала она и о том, что Сергей тайно ото всех познакомил Алешу с Ивом. Алеше он сказал правду. Он был уверен, что Иван этого бы хотел. Тайно, потому что не желал осложнений в карьере Алеши, совершенно неизбежных в то время - в случае огласки факта о его неожиданных родственниках за границей. Иву Сергей представил Алешу как своего племянника. Встретил мальчиков на своем трофейном "оппеле-адмирале" у метро "Парк культуры" и в течение получаса уходил от "хвоста", виртуозно лавируя между машинами, чем приводил в восторг обоих пассажиров. Они же принимали захватывающую дух гонку за демонстрацию обретенных лихим дядей Сережей в Америке навыков быстрой езды. И Алеша, хорошо усвоивший правило "если хочешь развязать язык, говори, не стесняясь ошибок", на своем слабеньком французском (это был его второй язык) прочитал Иву вдохновенную лекцию о великом поэте русской прозы и о том, какой же русский не любит быстрой езды.