– У тебя нет монетки?– спрашиваю я.

– Зачем?– с неожиданным испугом говорит она и, стряхнув сон, озирается по сторонам.

– Не бойся,– успокаиваю её я.– Я всего лишь хочу позвонить.

– А,– говорит она.– Понятно.

– Есть?

– Что?

– Монетка.

– А,– говорит она и задумывается.

Я жду.

– Где моя сумочка?– говорит она.

Я пожимаю плечами. Потом оглядываюсь на заднее сиденье.

– Здесь её нет,– говорю я.

– А где она?

– Не знаю.

– Она была со мной вечером.

– Весь вечер?– уточняю я.

– Да,– уверенно говорит она.

– Значит, ты её где-нибудь оставила.

– Где?– спрашивает она.

– Не знаю,– говорю я.– А где ты была сегодня вечером?

– А откуда мы едем?– спрашивает в ответ она.

– Просыпайся скорее,– нетерпеливо говорю я.– Наш разговор становится всё более бессмысленным.

– Я поняла,– кивает она.– Я оставила её в гостях.

– У меня?

– Нет. В другом месте. Поехали.

– У нас осталось мало бензина. Ты знаешь дорогу?

– Да,– говорит она.

Мы останавливаемся у подъезда, в котором она узнала нужный.

– Иди,– говорит она, выталкивая меня из машины.– Я туда больше не пойду. Только недолго!

– Ладно,– говорю я, захлопывая дверцу.

Я вхожу в подъезд и поднимаюсь по лестнице.

На полпути я вспоминаю, что забыл спросить номер квартиры, и возвращаюсь.

Елена уже спит. Я стучу в стекло. Она, проснувшись, открывает мне дверцу.

– Ну что ещё?– недовольно говорит она.

– Ты так любишь спать?

– Нет. Просто у меня был тяжёлый вечер, а завтра мне вставать на работу.

– Забудь об этом,– говорю я.– Завтра уже наступило.

– Да?– говорит она.– А сколько сейчас времени?

– Не знаю. Но завтра уже наступило, хотя пока это ещё незаметно. Между прочим, у тебя есть зеркальце?

– Есть, – говорит она.– В сумочке. Ты принёс её?

– Нет. Я забыл узнать у тебя номер квартиры.

– Восемнадцать,– говорит она и захлопывает дверцу машины.

Я возвращаюсь в подъезд.

Поднимаюсь по лестнице и, найдя нужную дверь, нажимаю звонок.

Дверь открывает женщина.

– Доброе утро,– говорю я.– Извините, если разбудил вас. А если вы ещё не ложились, то добрый вечер. Можно сказать и так.

– Вы кто?– спрашивает она, внимательным взглядом изучая моё лицо.

– Мы с вами незнакомы… Дело в том, что… Одна женщина забыла у вас сумочку. Её зовут Елена…

– Какой ужас,– тихо говорит она.– У вас щека кровоточит.

– Ужас не в этом,– отвечаю я.– Ужас в том, что кровоточит Европа.

– Может быть,– соглашается она.– Но это тоже не дело. Может быть, вы пройдёте?

– Спасибо,– говорю я и вхожу в прихожую.

Она закрывает дверь.

– Кто там?– спрашивает мужской голос откуда-то из недр квартиры.

– За сумочкой, которую Лена оставила!– отвечает женщина и, повернувшись ко мне, говорит: "Можете не разуваться. Только вытрите, пожалуйста, обувь тряпкой".

Она даёт мне тряпку, и я вытираю подошвы своих ботинок.

– Пойдёмте.

Она ведёт меня в ванную.

– Нужно обработать вашу рану.

Я присаживаюсь на край ванны. Она выходит, но тут же возвращается, неся вату и початую бутылку водки.

– Очень кстати,– говорю я, кивнув на бутылку.– У меня сегодня бессонная ночь, а если меня остановят, то мне всё равно не избежать неприятностей, потому что прав у меня нет.

Она строго смотрит на меня.

– Это для дезинфекции.

– Ну да,– соглашаюсь я.

Она смягчается.

– Ну разве что по одной… Но не больше. Договорились?

Я киваю.

Она уходит.

Возвращается, неся две рюмки.

– Ну, давайте,– говорит она, протягивая их мне.– За знакомство.

Я отвинчиваю крышку и наливаю.

Мы выпиваем.

– Хорошо,– говорю я. Она кивает.

Я наливаю ещё по одной.

– А как же уговор,– с укоризной напоминает она.

– Так ведь всегда так,– пожав плечами, говорю я.

Она, махнув рукой, выпивает. Я выпиваю и наливаю снова.

– Не слишком ли в быстром темпе мы продвигаемся?– с опаской говорит она.

– Ничего,– беспечно говорю я.– Будем отпивать маленькими глотками.

– Ладно,– соглашается она.– Но всё остальное – для дезинфекции.

– За дезинфекцию,– я поднимаю рюмку. Она кивает, и мы отпиваем по маленькому глоточку.

– А теперь давайте знакомиться,– говорю я.– Как вас зовут?

– Оля,– говорит она.– Но только это не настоящее моё имя.

– Хорошо,– киваю я.– Можно я буду называть вас Олей?

– Можно,– разрешает она.– А как вас зовут?

– Меня зовут Шурик,– отвечаю я.– А теперь давайте перейдём на ты.

– Давайте. Только за это принято пить на брудершафт.

Мы пьём на брудершафт.

– Это твоё настоящее имя?

– На дезинфекцию уже не осталось,– говорю я, разливая остатки.

– Ты не ответил.

– Нет. А теперь откровенность за откровенность – у тебя есть ещё водка?

– Есть,– говорит она и, поставив свою рюмку на кафельный пол, уходит.

Возвращается она с бутылкой.

– Мой муж уснул,– шёпотом сообщает она.– Сегодня был такой вечер, столько гостей…

– Я догадываюсь,– говорю я, закрывая дверь на шпингалет.– Елена тоже всё время засыпает.

– Ленка? Да она, вообще, соня. А где Евгений?

– Он соблазняет сейчас мою жену, – говорю я, поднимая её рюмку с пола и подавая ей.– Или уже соблазнил, что скорее всего.

– Твою жену?– удивлённо говорит она.

– Тебя удивляет, что я женат?

– Да нет,– говорит она.– Скорее, то, что ты говоришь об этом так спокойно.

– Ну конечно,– говорю я.– То, что где-то под бомбами гибнут люди, нас, в общем-то, нисколько не волнует, это нормально, а вот то, что кто-то может соблазнить чью-то жену… Да она, по существу, и не жена мне.

– А кто?

– Не знаю… просто женщина. Почти такая же, как ты. Но в чём-то вы, конечно, не схожи. У тебя рыжие волосы, а у неё – чёрные. У тебя красивые губы, а у неё – обычные. Ты миниатюрнее её, а она почти такого же роста, как я. И глаза у вас разные – у неё не такие густые ресницы, но зато гуще брови.

– Я их прореживаю.

– Ну да. Но всё равно.

– Понятно, – говорит она.

– А тебя, правда, зовут Оля?

Она смеётся.

– Думай, как хочешь. Давай лучше выпьем?

Я киваю, и мы выпиваем.

Я открываю новую бутылку и наливаю снова.

– Нужно произнести тост,– требует она.

Я оглядываюсь по сторонам.

– Что ты смотришь?– говорит она.– Ищешь тему?

– Да нет, просто смотрю, как у вас тут уютно.

– Это потому что ты выпил.

– Нет, это потому что я с тобой.

– Это признание?– говорит она, помолчав.

– Да,– говорю я и притягиваю её к себе.

Она отвечает моим губам.

– У тебя мягкие губы,– говорит она.

– У тебя тоже,– говорю я, и мы снова целуемся.

Она ставит свою рюмку на пол, и я ставлю свою, и мы целуемся.

Я обнимаю её и ласкаю её грудь. Она вздыхает. Я покусываю её ушко, ласкаю губами шею, поглаживаю её ноги, забираясь всё дальше под юбку.

Она учащённо дышит.

– Всё. Не надо,– шепчет она.– Не надо…

Я расстёгиваю на ней платье…

Она встаёт первой и, подняв с пола рюмку, протягивает её.

– Наливай.

Я не двигаюсь. Она тихонько пихает меня ногой.

– Это было что-то,– тяжело поднимаясь с пола, говорю я.– Жаль, что я не умею писать порнуху. Получилась бы потрясающая сцена.

Я наливаю ей, пролив немного – руки почти не слушаются.

– А ты попробуй,– советует она, отпивая.– Может быть, ты умеешь, просто не знаешь об этом?

– Я уже пробовал,– говорю я.– Ничего не получилось.

– Может быть, ты просто не знал, что такое настоящий секс?

– Да нет, почему же,– говорю я,– знал. Но только понаслышке.

– Давай выпьем, – предлагает она.– А потом пойдём покурим. Так ты пишешь книги?