– А ты пойди посмотри! – Эрик дернулся всем телом. Я проследил за его взглядом. Мои глаза уловили недобрый блеск стеклита.

За перегородкой, разделявшей обезьянник (как мы называли промеж собой центральный зал) и тоннельчик, ведший к камерам предзака, вяло бесновался Эрнест Сиграм. То, что от него осталось. Когти царапали алмазно-твердый материал, оставляя на нем, к моему ужасу, едва заметные, видимые лишь при косом освещении бороздки. Волосы – и шерсть – шевелились сами по себе. Глаза желтовато светились. Тварь рычала, но звук не доходил до нас.

– Так он – ликантроп?

– И глубокий. – Эрика опять дернуло. Он, похоже, только усилием воли удерживал себя в форме. – Мы попытались уговорить его на скенирование, но он продолжал отказываться. Потом, видимо, сообразил, что выдает себя с головой. Даже если он и не замешан, как утверждает, в покушении на тебя, то хочет что-то скрыть. Чувствовал, видно, что Закон о тайне мысли на такие вещи не распространяется. Или у него блок. Так или иначе, он дал согласие, мы начали готовиться… Я как раз тебе звонил. А он разбудил зверя.

– Зверь взял и убежал… – пробормотал я нервно. Сиграм за гермощитом сделал особенно высокий прыжок. Из чего у него когти, что оставляют следы на бронестекле? Из карбида тантала? Или с алмазной кромкой? Так или иначе, но сквозь человеческое тело они проходят с легкостью ножа, режущего очень мягкое масло.

– Мне удалось уклониться, – продолжал Эрик, – а Ли отскочил в сторону. Сиграм кинулся на него. Мы понятия не имели, на что он способен. Обычные ликантропы сильны, как черти, но и не больше. Этот же, видно, накачан аугментами до самых хромосом!

Поглядев на Сиграма, я внутренне согласился с товарищем. Кажется, что у уикканца изменилась даже форма черепа… скорее для устрашения, функциональной необходимости в этом нет… если только это не помогает волкодлаку поддерживать репрограмму.

– Он кинулся на Ли, вцепился в горло… а я успел подхватить бластер. Кажется, я ранил его, но рана закрылась через пару минут. Загнал гада в коридор и опустил щит.

Эрик упал на стул. Задавать ему вопросы не имело смысла – в таком состоянии он все равно на них не сможет ответить.

Не обращая внимания на вервольфа, я активировал инфор и вошел в полицейский лос. Меня интересовали данные по Эрнесту Сиграму и той общине, что породила это чудо природы.

Досье оказалось на удивление увесистым, но содержимое его меня не обрадовало. Мастер Сиграм оказался подозрительно законопослушным лунарем. Вот, правда, обстоятельства его прибытия – а родился он на старушке Земле, в Севамерике – внушали мне некоторое сомнение. Лосенок, составлявший досье на нашего волосатенького подопечного, был на редкость аккуратен – это свойство всех сьюдов – и занес туда и непроверенные данные, согласно которым – о нет, ничего, за что можно было зацепиться! – мастер Сиграм в бытность свою на Земле имел некую связь с человекоубийством. Сам он вроде бы в деле не фигурировал, да и обвиняемому в тот раз удалось доказать, что в намерения его входило уничтожение куклы как ритуального заменителя человека и ошибка произошла случайно. Однако всю общину от греха подальше отправили на Луну в добровольно-принудительном порядке.

Поселились они в одном из дальних куполов, организовали пищефабрику – довольно прибыльное занятие на Луне, уступает ему только производство развлечений. Шабаши проводят регулярно, жалоб не поступало (но кому, как не полицейскому, знать, что отсутствие свидетелей является чаще не алиби, а доказательством преступления). Первая моя догадка оказалась верной: Сиграм действительно там верховодил, выступая в роли главного жреца, а по праздникам имперсонируя Рогатого.

Лосенок сидел рядом со мной, болтая ногами. Он и вправду чем-то напоминал лося, но не настоящего (нет, не думайте. Видел я и настоящего. В зоопарке), а вроде бы мультяшного. По рогам его бегали искры.

– Покажи-ка заодно и тот мусор, что мне Каин полчаса назад скинул, – распорядился я. – Стоп! Лучше того – разберись сам и покажи, на что стоит посмотреть.

– Критерии выбора? – скучным голосом осведомился Вилли, выхватывая из воздуха здоровенную мамку для бумаг (или папку? Эти штуковины разве что в музее увидишь. Мамка появилась у Вилли еще до того, как я на свет родился).

– Черт его знает, – признался я.

– Тогда пойдем по порядку. – Сьюд пошелестел бумагами, выдернул одну из стопки. – Самый-самый первый из прошедших слухов: что лифтоносец в созвездии Геркулеса наткнулся на Чужих. Степень достоверности около полутора процентов.

Я скривился. Как только в Системе, а паче того в доменах, происходит хоть что-нибудь выходящее из ряда вон, немедленно находится придурок, поднимающий хай: Чужие! Двести с добрым гаком лет лифтоносцы расползаются из Системы, пятнадцать парсек одолели, и никаких следов существования иных разумных рас, кроме горстки странных сооружений, чьи строители вымерли, когда наши предки еще жевали банан на пальме. Ну, еще есть несколько тварей, по сравнению с которыми австралопитек просто Эйнштейн и Уилсон в одном лице. И все. Похоже, что наша раса разминулась с соседями минимум на полтора миллиона лет.

– Ничего посущественнее нет?

– Есть. – Вилли вытряхнул очередную бумаженцию. – В куполе 11-V, именуемом в обиходе «Отстойник», находятся двое курьеров Колониальной службы – имена нужны?

– Нет. – Это подождет. Главное, что я не ошибся, – курьеры. Даже двое, вот интересно – почему?

– …Характер переносимой курьерами информации неизвестен. Единственный источник имеет степень достоверности около четырех процентов. Утверждает, что Доминиону грозит катастрофа неуточненного характера, исходящая с Земли.

– Кто источник?

– Яго Лаура, лунарь-имми. Тридцать восемь лет. Профессия, место работы и способ жизни – хакер. Подвизается у Л'авери.

Теперь понятно, почему подобной ерунде Вилли присвоил четыре процента. Информация хакеров, как правило, точнее поступающей из других источников.

Я не выношу этой породы интелтронных пиратов. Вскрышечник по природе своего увлечения обязан быть честным человеком. Иначе он не успеет даже потерять уважения товарищей. Его раньше кончат. Хакеров не ограничивает ничто. Безответственные и бессовестные типы, способные продать даже собственного хозяина, – если хоть у одного из этих шакалов хватит на такое смелости.

– Все остальное, что касается собственно куполов, – мусор. Есть еще довольно много частных сведений по вовлеченным в кризис лицам, в частности начальнику полиции лунного самоуправления и президенту-управителю лично. Эти сведения…

– Ты их только стирать не вздумай, – предупредил я, зная, что в сьюде сейчас борются две подпрограммы: не трогать частные данные и защищать личную жизнь лунарей. Если не подкрепить одну из них прямым приказом, Вилли преспокойно может решить, что грязное белье президента-управителя не должно оставаться в моих руках… и уберет с инфора, а вместе с ним – что-нибудь полезное. – Нет ли там чего по колониальному офицеру Роберту Мерриллу? – осведомился я, словно сьюда можно было отвлечь.

– Есть, – помолчав, ответствовал Вилли. – Могу свести данные в досье и оценить.

– Давай действуй.

Вилли пропал. Я, не выходя из лоса, позвонил в офис Л'авери. Ответила секретарша – очередное пластургическое достижение. Ни единой своей черточки. Я иногда задумываюсь, насколько же надо не любить себя, чтобы стереть, как ластиком, знакомое с детства лицо, а вместо него видеть каждый день в зеркале искусственно-красивую, абсолютно чужую морду.

– Офицер полиции Макферсон, – представился я, не дожидаясь вопроса. – Могу я переговорить с дежурным представителем господина Л'авери?

– Да, конечно. Мы всегда готовы сотрудничать с полицией, – радостно ответила секретарша, подмигивая радужными глазками. Ну-ну. Когда слэнпыль гоните, сотрудничества от вас не дождешься. – Сейчас я вас соединю…

– Нет-нет, – невежливо перебил я. – Мне хотелось бы побеседовать с ним лично!

Улыбка на лице секретарши померкла, будто разъеденная кислотой.