Они все еще лицезрели раскинувшиеся перед ними просторы, когда огромная тень упала с высоты, на мгновение заслонив Светило. С костяным скрежетом чудовищные когти царапнули по камням, едва не достав шарахнувшуюся в сторону Беану. Согомак разглядел черные глаза летучего исполина и рывком обнажил баязу. Однако нанести удар он не успел. Взметнув каменную крошку, крылатая тень с клекотом скользнула вниз. Их счастье, что чудовище промахнулось, но можно было не сомневаться: оно скоро вернется.

— Бежим! — Согомак встряхнул окаменевшего Гунта, подтолкнул в спину Кревета. Беану, по сию пору пребывающую в полуобморочном состоянии, пришлось грубовато подхватить под руку.

Простирающийся вокруг мир продолжал завлекать и очаровывать, но теперь Согомак знал: именно в этой красоте кроется их погибель. Двигаться по отвесной стене да еще с грузом на плечах было само по себе сложно, а если учитывать возможное повторение воздушных атак, то на возвращении домой можно было смело ставить крест.

— Не смотрите вверх! Только прямо перед собой! — Проводник тянул за собой Беану, все более наращивая темп. Заставляя двигаться своих спутников с максимальной скоростью, он возвращал их тем самым к суровой действительности, пытался отвлечь от колдовских чар окружающего мира. Опьяненные и ослепшие, его друзья спешили за ним. Часто оглядываясь, Согомак подстегивал их суровыми окриками. Интуиция его истаяла, однако логика подсказывала, что столь огромный мир не может не обратить на непрошеных гостей внимание.

Проводник не ошибся. Их атаковали повторно, когда они пробегали мимо одной из скальных расщелин. Выбора не было, и почти насильно он заставил своих спутников юркнуть в узкий лаз. Последним в расщелину попытался пробраться Гунт, и именно ему довелось ощутить всю силу летучих исполинов. Вновь скрежетнули осыпающиеся камни, а в следующий миг Гунт взревел от боли. Вцепившись в камни и пытаясь удержаться на месте, он побагровел от натуги. Метнувшись к нему, Согомак разглядел чудовищные когти, обхватившие заплечный баул товарища. Сообразив, что Гунта вот-вот выдернут из расщелины, проводник выхватил баязу и двумя взмахами рассек лямки. Взмахнув огромными крыльями, хищник оторвался от скалы.

— Быстрей же! — Проводник торопливо втянул Гунта внутрь. Он успел это сделать вовремя. Мигом позже еще один монстр опустился на камни возле самого входа. Стало темно и жутко. Согомаку показалось, что он вновь видит чудовищный глаз. Некто заглядывал в расщелину, пытаясь рассмотреть тараков, и, прижавшись к шероховатой стене, они напряженно ждали исхода.

— Какие же они огромные! — Дрожащим голосом пробормотал Кревет.

— На наше счастье, это так. Во всяком случае сюда им не пробраться.

Оттолкнувшись от скал, чудовище унеслось вдаль, в пещерке вновь просветлело. Заставив Гунта повернуться, Согомак увидел на спине товарища пару глубоких ссадин. Когти летучего монстра все-таки сделали свое недоброе дело.

Достав из котомки болотную мазь, проводник показал Беане, как нужно обрабатывать раны. Поохав и поахав, она взялась за дело, и, пока подруга помогала раненому, Согомак прокрался к выходу. Соблюдая все меры предосторожности, высунулся наружу. И снова грудную клетку стиснуло от непривычных ощущений, голову закружило, словно от порции хмельной браги. Внешний Мир был по-прежнему манящ и огромен, не предполагая ни границ, ни направлений. Подобно летучим чудищам, вдруг захотелось расправить несуществующие крылья, ринуться в воздушную бездну, отдавшись во власть влекущей пустоты. Легкая дымка мешала рассмотреть детали, но главное Согомак все же отметил. Светило опустилось чуть ниже, приняв розоватый оттенок. Приближался конец сезона, — и именно это подсказало проводнику единственно верное решение.

— Будем ждать, — объявил он, вернувшись. — Еще немного, и наступит ночь. Вот тогда и двинемся в путь.

— Ты думаешь, ночью они нас не тронут?

— Как бы то ни было, но разглядеть нас в темноте им будет сложнее. Во всяком случае хотелось бы надеяться, что ночью они спят. Все-таки это не птероны.

— Да уж, куда там птеронам до них. Это все равно что цефалов ставить рядом с калоном.

— А вы заметили, как там воздух колышется? Вихрей нет, а дуновение есть. Я поначалу даже и не понял, что это за штука. Жаль, нет с нами Умника, — может, что и подсказал бы.

— Да что Умник! Он дальше Пашни носа не совал. Тут же вообще все другое. Одно Светило чего стоит! Это вам не какая-нибудь блеклая Матана.

— И не Слепец со своими каналами.

— Точно!.. Кстати, по-моему, внизу еще и горы маячили. Я, правда, толком не разглядел — не то зеленые, не то голубые. Но очень уж странно они выглядели — точно клубы дыма. Может, и правда, что здесь живут такие же, как мы?

— Почему бы и нет? Тепло, светло и с пищей наверняка полный порядок…

Согомак нахмурился. Разговор принимал опасное направление. Поддаваясь магии Внешнего Мира, тараки заведомо ступали на скользкую дорожку. Думать надо было о возвращении — и только о нем!

— Все! Более об этом ни слова. — Проводник окинул спутников суровым взором. — Наша цель — добраться до дому. Поэтому — всем отдыхать и набираться сил!

Его товарищи промолчали, но, глядя им в лица, Согомак содрогнулся. Без сомнения, с ними творилось то же, что и с ним. Все они хотели домой и все были непрочь оказаться в родных Пещерах, тем не менее что-то в их сознании переменилось. Пожалуй, впервые путешественники позволили себе усомниться, задумавшись, а ТАМ ЛИ НАХОДИТСЯ ИХ ДОМ…

Внешняя сторона, внутренняя… А послушать стариков, так есть еще и потусторонняя. Или нет их — никаких сторон? А есть одно большое пространство, лишенное каких-либо границ? Вполне может статься, поскольку в этом необозримом мире возможно все…

От этой мысли ему стало жарко. Взяв кувшин, Согомак торопливо налил Гунту и себе. Кревет уже подремывал, прикорнув щекой на краешке стола. Кабачок был полон захмелевших тараков, но недавние участники похода никого и ничего не замечали. Должно быть, Гунт переживал те же смутные чувства, что навалились на проводника, потому что поднял свою посудину без вопросов. Согомак притронулся к его кружке своей.

— Ты помнишь, как мы впервые вышли ТУДА?

Гунт кивнул, и Согомак вновь ощутил то удивительно сладкое головокружение. А еще… Еще был сумасшедший восторг вопреки всему! Именно тогда его впервые посетило чувство чужого превосходства и чувство гигантской затягивающей пустоты. Пространство, шумливое и многоцветное, было всюду, и только они — растерянные и испуганные — толклись на утлом пятачке мироздания. Он никогда не завидовал ни морокам, ни птеронам, но в тот чарующий миг действительно пожалел, что не умеет летать. Потому что отчетливо понял: Внешний Мир предназначался не для пургов и не для тараков. Единственными хозяевами его были те, кто обладал крыльями.

— Жаль все-таки — не было с нами Умника.

— Да уж, ему бы там понравилось.

— Значит, за Умника?

Проводник кивнул.

— И за наших ребяток. Тех, что не вернулись.

— За них. — Гунт залпом опрокинул в себя огненную брагу. Согомак последовал его примеру.

Справа от них сидела компания старичков, слева резковатыми и громкими голосами препирались безусые юнцы. Как обычно, перемалывали старые новости, перевирали новые сплетни.

Стиснув зубы, Согомак пристукнул по столу.

— Мы оставили там ровно половину! Вышло восемь тараков, а вернулось четверо.

— Айзис жив, — напомнил собеседник.

— Айзис? — Согомак ощутил облегчение. В одурманенном мозгу шелестели ненужные фразы из ненужных споров. — Да, я его непременно заберу. В ближайшее время.

— Меня возьмешь с собой?

Согомак задумчиво взглянул на Гунта. Все было яснее ясного. Этого увальня тоже зацепило — и зацепило, похоже, всерьез.

— Признайся, снова хочешь прогуляться с наружной стороны?

Гунт кивнул.

— Хочу. И еще я хочу понять…