Садовник, заслони меня от ветра: мои он разоряет лепестки. Что сделаю я - маленькая ветка? Ведь у меня ни слова, ни руки.
О, подойди, скажи: не солгала ты, ты - маленькая веточка, прости. А ветер - он буян и соглядатай, и ты меня от ветра защити.
x x x
Как пелось мне и бежалось мне, как хотелось петь и бежать!
Недоверчивой и безжалостной мне никогда не бывать. Когда месяц встает за крепостной стеной Орбелиани, там, вдалеке, я, как дудка, следую за тобой и отражаюсь в реке. Идешь ли ты за арбою, или у родника стоишь, я иду за тобою, и походка моя легка. Недоверчивой и безжалостной никогда мне не бывать с тобой. Поверь, когда засияет звезда предрассветная во мгле голубой, это ты мне свой посылаешь привет, просишь помнить, не забывать. Недоверчивой и безжалостной- нет! мне никогда не бывать!
О МАГНОЛИЯ, КАК Я ХОЧУ
БЫТЬ С ТОБОЙ!
За листом твоим, листом дорогим, не угнаться он летит по воде и по суше. Так и сердце его: другим, другим, другим его сердце послушно.
О моя магнолия, лист твой поднят ветром не видать тебе твоего листа. Наверно, не помнит он меня, наверно, не помнит, конечно, не помнит он моего лица.
Девятиглазого солнца и бушующих морей мы несем любовь, только ты и я. Но почему он не помнит об этой любви моей, почему, магнолия, он не помнит меня?
У тебя, быть может, был такой же час, и он снова вернется, и все это развеется?.. Нет, чтобы южные ветры навеки покинули нас, мне что-то не верится, что-то не верится.
Как он горд, магнолия, как он горд. Но с нами любовь и цвет голубой прекрасных морей, прекрасных гор. О магнолия, как я хочу быть с тобой!
МОЛИТВА ЗМЕИ
Как холодна змея, красива, когда черты ее видны. Все крапинки ее курсива так четко распределены. Внимая древнему мотиву, она касается земли и погружается в молитву, молитву страшную змеи. Знать, душу грешную свою с надеждой богу поверяет, в молитве с нею порывает и просит: "Бог, прости змею!" О, нету, нету больше мочи! и к скалам приникает грудь, и вдруг таинственная грусть змеиные заслонит очи. И будет шепот этот литься с ее двойного языка, пока вокруг сухие листья толкают руки ветерка. Сейчас пусти ее в пески, не попрекни смертельным делом с глазами, полными тоски, и к солнцу обращенным телом. Пусть отстоит свою молитву и чудно полосы свернет, и сквозь просвирник и малину всей кожей крапчатой сверкнет. Пусть после этих странных таинств она взовьется вдалеке, чтоб отплясать свой страшный танец как будто с бубнами в руке. Так пусть отпляшет разудало, своими кольцами звеня. Быть может, старый "узундара" сегодня выберет змея...
ТАТАРКЕ ДЕВУШКЕ
Татарка девушка, сыграй на желтом бубне, здесь, возле рынка, где кричит баран. Татарка девушка, нарушим эти будни, отпразднуем торжественно байрам. О, сколько клиньев, красных и сиреневых, в себя включает странный твой наряд. Сплетенья маленьких монет серебряных на шее твоей тоненькой горят! Возьми свой бубен. Пусть в него вселится вся молодость твоя и удальство. Пусть .и моя душа повеселится Да празднике веселья твоего.
БУБНЫ
Когда я говорить устану, когда наскучат мне слова, когда я изменю уставу веселости и торжества, выходят из подвалов бубны тогда, о, именно тогда, все их движения так буйны и песня их так молода. Осенним солнцем залитые, они на площади сидят, и бьют в ладошки золотые и весело вокруг глядят.
Что за ночь - по реке и по рощам! Что за ночь окружает меня! Ты кричишь: "Эй, паромщик, паромщик!" Но вокруг ни души, ни огня.
Как далеки и Дзегви, и Мцхета, и таинственный месяц в реке. Он молчит, но так слышимо это. Что он думает там, вдалеке?
x x x
Я тебя увенчаю короной, я тебе жемчугов надарю. Захочу я - и славой короткой, громкой славой тебя наделю.
А когда ты затихнешь в восторге, я сама засмеюсь, удивлюсь. Для тебя я взошла на востоке, для тебя я на запад склонюсь.
СКАЖИ МНЕ, ЧИАМАРИЯ...
Чиамария, чиамария, отшумел этот дождик сполна. Ты такая смешная и маленькая. Чнамария, где ты спала?
Твои крылышки, верно, простыли, когда капля тебя волокла. Я кажусь тебе тенью в пустыне, так я рядом с тобой велика.
Чиамария, в чем твоя радость? Эти крапинки кто намечал? Чиамария, в чем наша разность? Ведь и мне этот дождь не мешал.
x x x
Свирель поет печально, стройно, и птица напрягает мускулы. О, как задумчиво и строго акация внимает музыке. Взлетает птица выше, выше, туда, где солнце и цветенье, а маленькая ветка вишни хранит ее прикосновенье.
x x x
Он безмолвствует, спит на крышах, но вот он гудеть начинает, и тогда на зеленых крыльях поднимаются к солнцу чинары. Страх перед ними осиля, плача от тяжкой печали, взмывают мои осины, шевеля большими плечами.
x x x
Маленькой Виоле
Какие розовые щеки, и в каждой светит по костру, и глаз голубенькие щелки еще не клонятся ко сну. О девочка, что "Деда-эна" тебе расскажет о земле? Как виноград лисица ела? Как заяц белым стал к зиме? С какою трогательной грустью ты плачешь! Вздрагивают плечики. Зачем лисице с белой грудью попались .маленькие птенчики?! О, радость первого незнания! Ты выговорила едва цветов красивые названия: "а-и нар-ги-зи, а-и и-а". Все в маленьком твоем рассудке запечатлелось, но опять ласкаешь пестрые рисунки. Устала книжка, хочет спать. День к вечеру переломился. Вот месяц вышел и горит, а язычок не утомился. Смеется он и говорит. Жизнь будет сложная и долгая. О девочка, запомни так: страна твоя большая, добрая, она вся в реках и цветах. А ты играешь с мамой в ладушки тебе ли думать о судьбе! Ромашки, маки или ландыши что больше нравится тебе?
ЛАДО АСАТИАНИ
Вспомнят меня, как Цикаду, и наступят
на теплую могилу мою.
Л.Асатиани
Где-то поблизости солнце и ветры дадут акации зацвести поскорей, и осыплются эти белые ветки, осыплются над могилой твоей. Я-то знаю, что под этой елью ты уснул, положив свою голову в маки. Взбудораженный любовью, наполненный ею, ты лежишь, как лежат все поэты и маги. А земля наполняется парусами и цветами, которые тебя так манили... А Пиросмани? О, Пиросмани придет к твоей теплой могиле... Ты умер, окончился, но снова прокрался в эту жизнь. Велики твои радость и грусть. О весна! Взгляни, сколь она прекрасна! А цветы все падают и падают тебе на грудь.
