— Д-дай мне мышку, — попросил доктор, когда взрезавший брюхо Василий освободил глубоко заглоченный тройник.

— Что, еще попробовать хочешь? — спросил Золотов.

— Да, — признался доктор.

— Давай — давай, — засмеялся полковник, — в этом омуте сейчас и пескаря не поймаешь. Все распугали.

Даже Паша соизволил скептически хрюкнуть, когда забрав леску доктор скрылся в темноте.

— Трепещи, рыба, док вышел на тропу войны! — продолжал издеваться вдогонку Андрею Степаныч.

Пока Василий пристраивал на горящих бревнах котелок с водой, рогатины было делать не из чего, да и некогда, остальные рыбаки сушили мокрую одежду. Настроение у всех поднялось, от костра уже тянуло аппетитным запахом жарено рыбы — Василий как всегда не ограничился одним блюдом.

— Как там наш Эскулап, сам себя за задницу еще не поймал? — спросил Степаныч, пытаясь рассмотреть хоть что-то в ночной темноте. Полковник был недалек от истины. За эти полчаса Андрей дважды умудрился зацепиться тройником за одежду, не очень то у него получались и удачные забросы. легкая мышь летела максимум на два-три метра.

— Док, пошли жрать! — донеслось от костра. Андрей упрямо сжал зубы и раскрутив леску в очередной раз запустил ее в сторону реки. На этот раз заброс получился и доктор начал осторожно подтягивать леску к себе. Он видел как «мышка» плыла оставляя за собой расходящиеся полоски «усов».

— Надо позвать его, — сказал Золотов, отхлебнув ухи и морщась от пресности и обжигающего губы кипятка. Паша было уже начал вставать с бревна, но Золотов сам легко поднялся и сказав: — Я сам, сиди, — шагнул в темноту.

Он уже подходил к омуту, когда доктор сделал свой последний, самый удачный заброс.

— Андрей, брось ты это, пошли есть! — крикнул Золотов.

Но именно в это время врач почувствовал как увесисто и плотно натянулась леска. Андрей удивился, что рыба взяла так странно, без рывка, у него даже мелькнула мысль, что тройник зацепился за плывущее бревно. Он потянул леску на себя, и увесистая тяжесть как-то нехотя, но с типичным сопротивлением рыбьег тела последовала вслед за ней. С кряхтеньем доктор начал выводить из темных вод невидимую рыбину, намотал на локоть один виток лески, затем второй. И тут житель темного омута сделал первый, осторожный рывок в сторону. Доктор чут пошатнулся, пробормотал: — врешь, не уйдешь, и с еще большей энергией начал наматывать на локоть толстую леску.

— Что тут у тебя, поймал что? — спросил Золотов. До врача оставалось всего каких то три метра, финансист уже видел темный силуэт Андрея, он даже разобрал что тот судорожно, постанывая от боли в изрезанных пальцах наматывает на локот виток за витком леску. Доктор же уже видел мощный бурун остающейся за поднявшейся на поверхность рыбой, глаза привыкшие к темноте рассмотрели даже темный ореол громадного тела тайменя. У него перехватило дыхание, в голове мелькнула счастливая мысль: «Неужели!..». И в эту секунду гигантский таймень, почувствовавший чуждую стихию каменистого берега, словно проснулся от некоторой полудремы и резким рывком развернулся в сторону родного омута. Андрей еще справился с этим первым, неуверенным движением громадной рыбины, но затем таймень бешено рванулся в спасительную глубину, яростно работая всей своей сорокакилограмовой неистовой массой.

Золотов, находившийся всего в шаге от доктора вдруг увидел как тот дернулся вперед и почти без плеска ушел в воду. На секунду финансист опешил, затем кинулся вперед, забрел по колено в воду, шаря глазами по спокойной глади омута. Впереди, метрах в пяти от него река словно вспучилась, вверх взметнулось что-то темное, Золотову показалось, что это была рука, и отчаянный крик Андрея разрезал тишину ночи захлебнувшись бульканьем на самой высокой ноте.

Не раздумывая Золотов кинулся вперед, через два метра он почувствовал под ногами пустоту и поплыл вперед мощными саженками. Доплыв до того места где только что видел доктора, финансист нырнул, пытаясь нашарить тело врача, но лишь почувствовал как еще холоднее с глубиной становится вода.

Вынырнув на поверхность Золотов закружился на месте оглядываясь кругом. Ему показалось, что кто-то осторожно, вскользь, но очень увесисто, коснулся его ноги, и резко вскрикнув миллионер отчаянно рванул к берегу. От костра на крики уже бежали люди, догадливый Паша прихватил с собой горящую ветку. Они застали Золотова уже на берегу, промокшего и дрожащего.

— Что случилось, где Андрей? — спросил полковник, оглядывая берег и своего трясущегося от холода и страха хозяина. Тот без сил опустился на землю и вытирая с лица воду кивнул на реку.

— Там…, - сипло сказал Золотов. — Там Андрюшка… на дне. Утащил его… таймень…

Несколько секунд стояла тишина, Степаныч, Паша и Василий сначала не могли поверить в то, что сказал хозяин, но скорбная фигура Золотова, его тон заставили поверить в случившееся. Никто даже не переспросил, не стал расспрашивать как и что произошло. Степаныч только снял свою фуражку и перекрестился несколько раз, пробормотав себе под нос: — Господи, не дай боже вот так!..

Они долго еще стояли на берегу глядя на тонкую лунную дорожку серебрившую спокойную гладь омута, затем, вслед за озябшим Золотовым тихо побрели назад, к живительному пламени костра.

Лишь утром, после завтрака, Золотов рассказал своим компаньонам все подробности жуткой гибели доктора. Не умолчал он и о своем ужасе, когда кто-то невидимый, огромный, коснулся его ноги.

— Это представить себе невозможно! Так страшно мне еще никогда не было. Даже там, на скалах, во время грозы.

Все трое оставшихся его попутчиков с сочувствием слушали исповедь хозяина. Золотов отхлебнул из котелка еще глоток жирной, наваристой ухи, но тут поднявшийся со своего места полковник, подойдя вплотную, снял с хозяина его американское кепи.

— Ты что, Степаныч? — опешил Золотов.

— Мать чесная, Егорыч, ты же поседел!

— В самом деле? — спросил финансист. Сбоку утвердительно промычал Паша, Василий также подтвердил слова полковника.

— Да, Анатолий Егорович. Виски прямо таки как инеем прихватило.

Степаныч вынул из ножен свой охотничий нож и в полированном, узком зеркале клинка Золотов рассмотрел приобретение этой жуткой ночи.

— Да, — обескураженно сказал он, — дорого дается мне этот пикничек.

Перед отплытием они еще прошлись вдоль берега, пристально вглядываясь в воду, но тщетно. Особенно долго не мог успокоиться Василий. Паша уже подкачал лодку, можно было плыть, а повар все стоял на берегу омута неотрывно глядя н темную воду. Лишь после того как его окликнул Золотов Василий нехотя вернулся к стоянке и забрав котелок и фляжку, свое имущество, подошел к лодке. Все заметили на лице повара следы от слез, но даже Степаныч не решился пошутить по этому поводу.

В этот же день им снова пришлось искупаться в воде. Эта река как-то убаюкала их, они решили, что все плохое уже позади, и горную гряду, вставшую на пути потока, встретили с безмятежностью дачников, катающих на пруду хорошеньких девиц. Но река решила по своему, очутившись в ущелье она просто взревела от ярости, забрызгивая лодку белой пеной безумства. Степаныч торопливо перекинул через шею ремень своего ружья, Золотов по примеру покойного доктора упакова очки в футляр и спрятал во внутренний карман. Лишь Василий словно окаменел судорожно уцепившись обеими руками за веревку. Степанович еще попробовал управлять лодкой с помощью шеста`, рядом ему помогал со своим самодельным веслом Паша, но делали они все это очень неумело. До поры до времени им удавалось избежать крупных неприятностей, час проходил за часом, мелькали километры каменистых берегов, река то сжималась в узкое ущелье, то немного успокаивалась, по прежнему таща лодку со скоростью экспресса. У Золотова даже появилась надежда что в этот раз они проскочат через пороги благополучно. Но пытаясь отвернуть «Зодиак» от очередного камня полковник жестко выставил вперед свой плохо обструганный шест и, получив в ответ сильный удар, выпустил его из рук зашипел от боли. От этого камня они еще отвернули, но следующий, скрытый перекатывающимся через него огромным валом воды избежать им уже не удалось. Как назло лодку перед этим развернуло боком. Скатившись с очередного камня «Зодиак» боком упал в водяную яму вслед за ним, и тут же попав на подъе мгновенно перевернулся, выбросив в бурлящую воду всех своих пассажиров.