- Еду.

Ветер разыгрывался все сильнее, шумливо катились по реке завитые барашком волны. Александр скинул телогрейку, надел прямо на рубашку брезентовый плащ, чтобы легче было грести, и стал отвязывать бьющуюся о бревна лодку. Евсей Маркелыч подошел его проводить.

- Нет, парень, - решительно проговорил он, глядя, как мечется на волнах легкая лодочка, - в такую погоду плыть одному не годится - опрокинешься.

- Не опрокинусь.

- Я поболе твоего на реке, знаю. Возьми в пару, на лопастные, гребца.

И поманил к себе проходивших мимо Ксению и Варю.

- Тебе плыть, - распорядился он, показывая Ксении на лодку.

- Что? Не поеду я! - наотрез отказалась Ксения. - Боюсь.

- Плавала же ты и не в такую погоду!

- На Ангаре плавала, а на Енисее боюсь. Темный он, и ширина - что море. Вон я на завозне даже не поехала, на этой скорлупке на верную гибель плыть.

- Ты других-то хоть не пугай, коли сама боишься! - наморщив брови, прикрикнул Евсей Маркелыч. - Иди тогда на реи - Агашку подмени, пошли сюда.

- Я поеду! - вызывающе сказала Варя и усмехнулась уголками губ. - Я не боюсь.

Евсей Маркелыч стал к ней спиной:

- Подменяй Агашку, Ксения.

- А я все-таки поеду! - с каким-то особенным упрямством заявила Варя, и голос ее зазвенел.

- Агашка поедет, - раздельно сказал Евсей Маркелыч. И раздраженно повторил: - Я сказал, Агашка поедет!

Варя пристально посмотрела на отца. Потом, озаренная неожиданно блеснувшей у нее догадкой, с укором спросила:

- Боишься, что дочь твоя утонет? Агашка чужая - не жалко?

- Идти за Агашкой? - спросила Ксения.

- Варвара поедет, - глухо ответил Евсей Маркелыч.

Енисей здесь был очень широк. Волны бесконечно вставали одна за другой и, сталкиваясь с лодкой, обдавали спину Александра холодными брызгами. Иногда лодка кренилась так сильно, что казалось: мгновением раньше накатись очередная волна - и суденышко перевернется. Но Варя сильным движением руки успевала поставить нос лодки в разрез пенистому гребню, и, разделившись надвое, волна отскакивала прочь, чтобы через минуту снова подняться, еще острее и выше.

Александр спокойно работал веслами. Первое ощущение неуверенности и, может быть, даже страха, когда Варя, не допуская в этом спора, взяла в руки кормовое весло, исчезло совсем. Он привык всегда надеяться только на собственные силы и умение и теперь ловил себя на мысли, что Варя правит лодкой так, словно бы это он сам сидел на корме. Их движения - гребца и рулевого - оказывались удивительно согласованными. И он забыл обо всем: о цели, ради которой поплыли они; о береге, до которого по-прежнему было еще далеко; о плоте, что среди грозно кипящей стихии чернел маленьким островком; даже об этих вот мутноватых волнах, поднимающих свои кривые пальцы, чтобы схватить и утащить с собой в пучину.

Близ берега лодка наткнулась на камень, скрытый под водой, и перевернулась, ударив кромкой Варю в плечо. Она попыталась встать на ноги, но не достала дна и ухватилась за лодку. Однако в следующее мгновение волна оторвала ее и потащила на своей бурлящей верхушке, чтобы сразу же швырнуть в темную яму. Пересиливая острую боль, Варя взмахнула ушибленной рукой.

Второй раз сделать это уже не хватило сил. Стало темно и холодно тяжелая волна прокатилась у нее над головой. Она еще сумела подняться наверх и, выплюнув воду, схватила глоток свежего воздуха, почему-то больно рванувшего ей грудь, а потом знакомая тяжесть снова легла на плечи, и зеленые огни замерцали перед глазами... Слабость сковала руки и ноги, но плыть почему-то стало легко, можно было не делать над собой усилий... Вот уже под ногами и песок... берег... Все...

...Варя открыла глаза. Весь мокрый, с посиневшим лицом, возле нее стоял Александр. Шумели где-то поблизости волны. Варя не могла повернуть головы.

- Где лодка? - спросила она, будто это было самое главное.

- Там, - махнул рукой Александр. - Наверно, рыбаки поймают.

Варя зажмурила глаза: слишком яркими казались эти нависшие над землей синие тучи. Глухо звучал голос Александра:

- ...Быстрина... От камня струей потащило в реку. Теперь смешно сказать, а утонуть можно было...

И тошнота, страшная тошнота...

Потом все прошло.

Варя встала. Стуча зубами от лютого холода, сковавшего тело в мокрой одежде, они побрели вдоль берега, направляясь к далекому дымку за поворотом.

Их встретили на половине пути: старик с реденькой бородкой, густыми обвислыми усами, весь в блестках рыбьей чешуи, и с ним женщина в брезентовых штанах навыпуск поверх резиновых сапог и в брезентовой же куртке. Женщина часто облизывала потрескавшиеся на ветру крупные плоские губы.

- Все здесь? - с ходу спросил Александра старик. - Или больше вас было?

- Все, - сказал Александр.

- Ну, тогда здравствуйте.

Женщина заговорила, опережая старика:

- А мы видели, с плота вроде как лодка поплыла. Подумали еще: черт кого погнал в такой ветродуй! Потом и забыли. Ан смотрим после - вот она лодка, вверх тормашками плывет, а людей нет.

- Как это вы так? - неодобрительно спросил старик. - Добро бы еще на середке опружились...

- Верно говорят, что всяко бывает, - сказал Александр.

Если бы не мокрая и холодная одежда, так неприятно стягивавшая все тело, он, наверно, рассмеялся бы. Ведь в самом деле: утонуть почти на берегу!

Избушка рыбаков была устроена в обрыве и сверху хорошо укрыта дерном. В ней топилась железная печь, и жар сухими, калеными волнами приятно обжигал лицо и руки. На печи бурлил котелок со стерляжьей ухой, сладковато-жирный запах заполнял всю избушку. Снаружи, у входа, на сушилах была развешана многочисленная снасть: сети, невода, самоловы. В три ряда стояли бочки с рыбой, забитые и приготовленные к отправке, поодаль на песке - несколько лодок, и среди них та, на которой плыли Александр и Варя.

- Посушиться вам надобно, - сказала женщина, хлопотливо роясь в сундуке в темном углу избушки. - Передрогнете - хворь недолго схватить. Накося! бросила она сверток в руки стоявшего ближе к ней Александра. - Это подружке твоей. Посохнет одежда ее, тогда разменяемся. А тебе дедка что-нибудь даст.

- Найдем, - подтвердил старик. - Вот, бери, - и поманил женщину: Однако, выйти нам надо.

Александр вышел с ними. Старик спросил его:

- Чужая тебе она?

- Нет, не чужая, - ответил Александр.

За котелком ухи старик объяснил, что здесь рыбачит большая артель, но все сейчас на лове. Осталось двое: он чинит снасти, а женщина - засольщица. Рыба хорошо попадает, но погода совсем замотала: дожди и дожди. Договор давно был бы выполнен, да артель взяла обязательство - поймать сверх плана сорок центнеров. Значит, придется еще повозиться.

- Конечно, это дело доходное, - доказывал старик, довольный, что может вволю поговорить с новыми людьми, - хорошо, когда сверх плана пойдет. Тут и премии и отоваривание совсем другое. Словом, так: выгода очень большая...

Он все пододвигал ложкой гостям самые крупные и вкусные куски стерляди.

- Вчера приемщик с рыбозавода приезжал - видали, там бочки стоят? принял, в накладную вписал. Очень одобрил: хорошая рыба.

- А мы к вам тоже ведь за рыбкой ехали, - пользуясь удачно складывающимся разговором, сказал Александр.

- Можно, это можно, - согласился старик, - как не угостить свежинкой! Афимья, принеси-ка из ямки.

Афимья, набросив на плечи брезентовую куртку, вышла.

- Нам надо много, дедушка, - сказала Варя.

- Всю из реки, что ли? - отшутился старик. - И это можно. Пожалуйста, забирайте, не жалко.

- Нам целый бочонок. Так, чтобы на неделю на пятнадцать человек.

Старик сразу стал серьезным, не зная, верить или не верить услышанному.

- Да, да! - поторопился Александр. И коротко рассказал обо всем, что случилось с плотом.

- Нет, этак-то, милый, ничего не получится, - протянул старик, и было видно, что он плохо верит рассказанному. - Это вам надо было в Усть-Каменной наряд брать, там наша контора. Так не пойдет. Я думал, на ушку одну...