Река бежала среди берегов, принимая в себя тысячи мелких ручейков, вытекающих из дымящихся от влаги джунглей. Топкие берега заросли гниющим кустарником, но резкий аромат цветов забивал этот запах. Деревья, склонившиеся над рекой с обеих сторон, образовывали туннель, с ветвей гирляндами спускались лианы с оранжевыми, желтыми, белыми и красными цветами. Сочные стебли толщиной с мужскую руку обвивали стволы красного дерева и авокадо. Плотные заросли растений с висящими над водой корнями почти скрывали берега. Пальмы и древовидные папоротники тянулись к мокрому серому небу дрожащими ветвями и буйными кронами.

То тут, то там вспыхивали разноцветные пятна – это перелетали с ветки на ветку попугаи. А однажды, когда пароход проплывал под мощной нависшей ветвью, сверкнув желто-зеленой полосой, на палубу шлепнулась змея, но матрос-индеец прикончил ее быстро, без всяких эмоций, одним привычным ударом.

Каменный бастион Кастильо-Вьехо, возвышавшийся на крутом отвесном холме, был черен от дождя, когда они проплывали мимо. Пустынный, разрушающийся от времени, он выглядел как нечто древнее и таинственное. У подножия холма лепились, прижавшись друг к другу, хижины с соломенными крышами, пораженными плесенью от частых дождей. Не замедляя хода, они миновали Кас-тильо-Рапидес. Через несколько миль у «Колорадо» возникли неполадки в управлении. И поэтому вдвое медленней, чем обычно, пароход вошел в порт Сан-Карлос.

Надо было оставить груз грязному маленькому городку на берегу озера Никарагуа. Из-за ремонта они опаздывали на несколько часов.

Для удобства пассажиров, которым вздумалось бы прогуляться по берегу, обед подали раньше. Дождь почти перестал, на западе прояснилось. Низко опустившееся к горизонту солнце пылало рыжим пламенем, посылая длинные лучи сквозь белую пелену тумана, зависшую над рекой. Лучи, достигая волнующегося большого озера, золотили его поверхность. А на другом берету солнце красило в медный цвет далекие вершины вулканов Ороси, Мадейра, Ометепе, отчего они походили на медные наконечники. Свет солнца приукрашивал даже соломенные крыши хижин, вытянувшихся вплоть до ворот форта Сан-Карлос, который охранял место впадения реки в озеро. Улицы были грязные и убогие. Вернувшись на пароход после короткой экскурсии, Элеонора с Мейзи, сопровождаемые Жан-Полем и майором, остановились от звука выстрела. Он донесся со стороны озера. Майор Кроуфорд, еще секунду назад полностью расслабленный, собрался, скинув с себя благодушие, как священник рясу. Насторожившись, он проводил женщин на пароход. А потом, пробравшись сквозь толпу торговцев, сгрудившихся возле трапа, отправился в ту сторону, откуда донесся выстрел.

Но тревога оказалась ложной. Стреляли мужчины с парохода. Они воспользовались стоянкой и перерывом в дожде, чтобы потренироваться – подстрелить аллигатора, за которым они следили целый день. Чтобы как-то сгладить свое поведение перед дамами, которых пришлось поторопить, майор Кроуфорд купил маленькие красные бананы размером с палец, кокосовые орехи и ананасы у торговцев-индейцев, разодетых в свои национальные одежды из ярко окрашенных тканей, и преподнес дамам. Эти фрукты ознаменовали их первый день в тропиках.

После долгого пребывания взаперти Элеонора хотела бы остаться на палубе. Несмотря на испарения, исходившие от джунглей, и почти полное отсутствие санитарии, все равно здесь было легче, чем в каюте. Ощущение экзотики новой незнакомой страны бодрило, удовольствие портили лишь тучи москитов, огромных и черных, которые вились вокруг, заслоняя свет. Кота спускались вниз, палуба под ногами задрожала. Значит, они снова тронулись в путь. В их каюте, предназначенной на этом маленьком речном пароходе для четырех женщин, Элеонора увидела, что Мейзи разделась до корсета и нижней юбки. В яростном нетерпении она рвала щеткой волосы, а лицо ее блестело от гусиного жира, которым Мейзи спасалась от морщин.

Когда Элеонора вошла, Мейзи швырнула щетку с серебристой черной ручкой на койку, которую она выбрала для себя, и подбоченилась.

– Плохие новости, дорогая. Как бы это сказать помягче?.. Короче, твои пожитки исчезли. – Она кивнула на багаж, разбросанный по полу, на свои сундуки, сумки, коробки и еще на те, которые принадлежали двум попутчицам, чьи мужья разместились в большой мужской каюте. – Я пересмотрела все десять раз, но не нашла ни твоих сундуков, ни своей коробки с тремя лучшими шляпами, которые я купила у мадам Хелен в Новом Орлеане по десять долларов за штуку!

– Ты, наверное, ошибаешься, – сказала Элеонора. Мейзи покачала головой, мрачно сжав губы.

– Исчезли.

– Но как?

– Украли во время пересадки с «Даниэля Уэбстера» на «Колорадо». Кто в такой забытой богом стране будет стоять под дождем и следить, чтобы перенесли каждую вещь? Вечная история на этом пути. Я еще раньше слышала, когда было много транзитников и существовал еще путь на мулах, что редко какая группа добиралась до места с целым багажом.

– А можно ли его найти?

– Я уже подала жалобу капитану от имени нас обеих. Но надежды мало. Багаж, наверное, уже на пути в джунгли, туда, где никогда в жизни не видели белого человека. И какая-нибудь индейская жена будет собирать бобы в мою шляпу, которая стоит больше, чем вся ее деревня.

Элеонора опустилась на край койки.

– Мало что отыщут они в моих сундуках. Но в них было все мое имущество. Теперь у меня только и осталось, что сорочка, носовой платок и кое-какие туалетные принадлежности. Что мне теперь делать?

– Гранада – это еще не край света. И там есть портнихи.

– Даже если бы я умела шить сама, я не могу позволить себе завести новый гардероб.

– Ну, во-первых, у тебя есть то, что на тебе. И ты наверняка ты сможешь позволить себе одно-два платья, полегче.

Элеонора с сомнением осмотрела свое платье из коричневого бархата, которое она надела в то утро. По фасону оно походило на те, какие носила ее мать, – с длинными узкими рукавами и высоким воротником. День был прохладный из-за дождя, но она уже пожалела о своем выборе. А что будет, когда появится солнце? Более того, после экскурсии в Сан-Карлос подол ее платья был покрыт грязью. Понимая, что вряд ли сможет еще раз надеть его в этом тропическом климате, она мало беспокоилась по этому поводу. Да и вряд ли вообще возможно отчистить эту юбку.

Элеонора печально посмотрела на попутчицу. Мейзи прикусила нижнюю пухлую губку.

– Вообще-то это твое платье мне не нравится. Слишком скучное и слишком старомодное. Да и все остальные твои наряды тоже. Так что, я думаю, самое время начать все по новой.

– Ну я же говорю тебе, что я не могу.

– Чепуха! Всегда есть пути и средства. Дай-ка я присмотрю для тебя что-нибудь легкое и воздушное, что-нибудь зеленое или розовое.

– Я всегда старалась носить приглушенные тона, мои волосы…

– Волосы у тебя просто роскошные!

– Моя бабушка…

– Твоя бабушка, может, и была дамой, но мне она кажется старой ведьмой, которая ревновала и к твоей матери, и к тебе. Ты красивая женщина. Лицо – совершенный овал, красивые зеленые глаза, темные ресницы и брови, матовая креольско-французская кожа, и все это, как корона, венчают пылающие ирландские волосы! Мне кажется, что ты напрасно и несправедливо по отношению к себе стараешься сделаться незаметной.

– Я не хотела бы привлекать чье-нибудь внимание, – попыталась объяснить Элеонора.

– Не сомневаюсь, твоя бабушка еще много о чем тебя предупреждала. О, конечно, я понимаю, ты не хочешь одеваться, как я. Однако я и не думаю, что тебе следует это делать. Но все равно ты ведешь себя не правильно, одеваясь подобным образом. Так ты никогда не найдешь себе мужчину.

Элеонора вскинула голову. Глаза ее воинственно заблестели.

– Ты, может, удивишься, но мне не нужен мужчина.

– Ты можешь думать что хочешь. Но, к сожалению, только мужчина способен обеспечить женщине защиту.

– У меня уже был жених. И, похоже, вся моя привлекательность исчезла, когда я потеряла приданое.

– Он был дурак. Без него тебе будет лучше.