Пауза.
Лидия Петровна. Кошелек?
Гена. Кошелек.
Лидия Петровна. Вы?
Гена. Я.
Елена Максимовна. Но зачем?
Лидия Петровна. Гена. Гена. Гена. Простите меня, Гена. Милый, Гена, милый. Простите меня. Но это не доказательство. Всеобщее движение протеста.
Гена. Это доказательство, Лидия Петровна, потому что теперь я не смогу жить. Ни как муляж, ни как натуральный Гена Ескин. Я разрушил себя этим признанием. (Хочет уйти.)
Лидия Петровна. Стойте! Если... если вы муляж, вам должно быть все равно.
Гена. А мне не все равно.
Лидия Петровна. Мне наплевать на кошелек, тем более это сделали не вы, а настоящий Гена. Вы не отвечаете за его поступки, Гена.
Гена. Отвечаю. Потому что меня сделали с него...
Пауза.
Лидия Петровна. Вы упрямый человек, я всегда это знала. Гена. Ну, хорошо, я побуду с вами немного. Мне трудно расставаться с вами.
Оля. Какой кошмар.
Гена. Отойдите от меня, Оля. Я обворую вас. Мне теперь хочется воровать. Пир порока перед смертью.
Оля. Воруйте, пожалуйста, у меня есть три рубля.
Гена (с болью). И ее нет? Нашей Оленьки тоже нет?
Лидия Петровна. Если она сможет доказать, что она есть.
Оля. По крайней мере это интереснее, чем гноить жизнь над чертежами. Я докажу вам, что я есть. Я есть, потому что... во-первых... только вы не смейтесь! Вам покажется глупо, но вы пока не смейтесь!
Гена. Мы не будем смеяться!
Оля. Гена признался, что он вор. Он думает, что это самое большое доказательство человечности.
Гена. Я не думаю...
Оля. Помолчите. Раз встал вопрос ребром, вы все должны разобраться в нем. Вот я живу!
Елена Максимовна. Опять за старое...
Оля. Да, вам, Елена Максимовна, почему-то не нравится этот вопрос. А мне он нравится. Я вчера как почувствовала, что сегодня все это случится. Я живу. И мне скучно. (Лидии Петровне.) Вы говорили, что эти муляжи устроены так тонко, что повторяют всю суть живого человека?
Лидия Петровна. Да.
Оля. Hу, хорошо. Мне скучно жить. Мне приятно, что в меня влюблен Гена. Я испытываю симпатии (жест в сторону Лидии Петровны) и антипатии (жест в сторону Елены Максимовны). Но я знаю, что это еще не жизнь. У меня, конечно, нет никаких убедительных доказательств, как у Гены, я не совершила ничего замечательного, но я глубоко убеждена, что я живу, я настоящая, и что я никакой не муляж...
Гена. Я тоже уверен в этом, Оленька.
Оля. Скажите, а муляжи могут размножаться?
Лидия Петровна. Конечно.
Оля. Тогда я не знаю, как еще доказать. (С упреком.) Лидия Петровна, неужели вы могли так подумать о нас? Лидия Петровна?
Лидия Петровна. Елена Максимовна, остались вы одна. Не ругайтесь. Вопрос стоит так остро. Попробуйте доказать хоть вы.
Елена Максимовна. И не подумаю.
Лидия Петровна. Елена Максимовна!
Александр Иванович. Подождите, Лидия Петровна, меня Гена убедил.
Лидия Петровна. Убедил?
Александр Иванович. Ну, конечно. Это нешуточное признание. На него способен только человек.
Гена. Спасибо.
Александр Иванович. Если идти по принципу стыдных признаний, если они служат доказательством, то я...
Лидия Петровна. Не нужно. Они не служат доказательством. Вы же видите.
Александр Иванович. Отчего же. Разве вам не все равно, в чем признается муляж?
Лидия Петровна. Нет.
Александр Иванович. Тогда признайтесь, что мы есть.
Лидия Петровна. Нет.
Александр Иванович. Тогда слушайте. Я чудовище.
Елена Максимовна. Это ее нет.
Пауза.
Лидия Петровна. Что?
Елена Максимовна. Пусть она сама докажет, что она есть.
Лидия Петровна. Почему вы чудовище?
Александр Иванович. В самом деле. Докажите, что вы есть.
Лидия Петровна. Я? Почему? Я знаю, что я есть.
Елена Максимовна. Все знают.
Лидия Петровна. Но я на самом деле это знаю.
Елена Максимовна. Все на самом деле.
Лидия Петровна. Дело в том, что эта мысль родилась у меня.
Елена Максимовна. У живого человека она не родится.
Лидия Петровна. Что?
Елена Максимовна. Это тебя нет. Тебя подменили муляжом.
Лидия Петровна. Меня?
Елена Максимовна. Тебя.
Лидия Петровна (бормочет). Ты б одна сгнила, как картошка в грязи, а все бы цвели, как небесные ангелы, как яблоньки, божьи цветочки.
Елена Максимовна. Вот-вот... тебя убили...
Лидия Петровна. О! Тетенька. Не потянуло. Мое сердце. Не больно. Но вы-то, разве вы и есть небесные ангелы?
Елена Максимовна. Мы и есть.
Лидия Петровна. Божьи цветочки?
Елена Максимовна. А тебе завидно?
Лидия Петровна. Но я не вижу этого.
Елена Максимовна. Не умеешь. Мертвая.
Лидия Петровна. Да? Да? Это правда? Вы есть? Вы все есть? Значит, я вас не убила?
Елена Максимовна. Нет, не убила. Себя же и убила. А мы живые.
Лидия Петровна. Боже мой... боже мой, значит, все живут? Все, весь мир!
Елена Максимовна. А ты не живешь! Ты в земле лежишь, гниешь!
Лидия Петровна. Цветочки, ангелы. Счастье!
Вой сирены "скорой помощи".
Только мое, одно мое сердце остановилось. Я одна, только я лежу в сырой, глубокой земле, а мир цветет, счастливый, счастливый, живой! Прощайте, милые! Живите долго, богато, любите, рожайте, работайте и отдыхайте! Прощайте!
Лидия Петровна убегает. Немая сцена. Звонит телефон.
Елена Максимовна (в трубку). КБ слушает. Она... она вышла. Что? Яснее, пожалуйста. Что обещала? Какие чулочки? Кто это? Какая тетенька? О! (Хватается за сердце. Короткие гудки в трубке.)
Занавес
