Рефухио в притворном изумлении оглядел себя.

— И то верно. Но ты, никак, принял это за разрешение искромсать меня на мелкие кусочки? Что ж, рискни, и я обещаю, что именно такая судьба постигнет тебя самого прежде, чем ты успеешь вытащить шпагу из ножен.

— Пустые угрозы, — недоверчиво хмыкнул дон Эстебан.

— Возможно. Не хочешь ли проверить? Балтазар задумчиво покачал головой.

— Ты ни за что не стал бы подвергать жизнь Пилар опасности, добровольно отдавая ее в наши руки.

— Ты так считаешь? Что, в сущности, значат несколько ночей, проведенных вместе на корабельной койке или на одеяле? Пилар очень пригодилась мне во время путешествия для приятного отдыха, но теперь путешествиям конец..

Балтазар попеременно смотрел то на Пилар, то на Рефухио.

— Не думаю, чтобы ты был способен на такую подлость по отношению к женщине. Я собственными ушами слышал, как ты предложил ей стать твоей женой. Это было не далее как утром. Мы все слышали.

Рефухио коротко рассмеялся.

— Ловко было придумано, правда? Я вынужден был прибегнуть к этой хитрости, и оказалось, что надуть вас было не так уж трудно. И тебя, и, естественно, дона Эстебана. Я должен был разоблачить предателя, и я нашел способ это сделать. Ты выдал себя, Балтазар. Кроме того, мне было необходимо, чтобы дон Эстебан совершил какой-нибудь противозаконный поступок и потерял из-за этого право пользоваться покровительством губернатора и официальных властей. Я был уверен, что мысль о похищении понравится моему заклятому врагу и он будет просто счастлив сыграть со мной ту же шутку, которую я сыграл с ним в Испании. Моей задачей было убедить вас обоих, что Пилар может стать исключительно ценной заложницей. А разве предложение руки и сердца было не лучшим способом показать, как она дорога мне? Разве вы не решили, что, похитив Пилар, отнимете у меня то, без чего я не смогу прожить?

Итак, Рефухио просто воспользовался ею. То, что она услышала, внесло полный хаос в мысли Пилар. Он рисковал жизнью только ради осуществления своей мести. Ничто другое для него не имело значения. Значит, он никогда не испытывал к ней ничего похожего на любовь и его неопределенные обещания были всего лишь пустыми словами. Она приняла за чистую монету то, что он выдумал, чтобы в очередной раз заставить ее довериться ему. Вне всякого сомнения, его гордость была жестоко уязвлена тем, что Пилар публично отказалась стать его женой. И вполне возможно, Рефухио стал глядеть на Пилар другими глазами, когда понял, что кто-то другой может отнять ее у него. Желание обладать девушкой вспыхнуло в нем с новой силой, и он был готов на все, лишь бы только удовлетворить его.

Это было так непохоже на Рефухио, которого Пилар уже немного знала или ей казалось, что знала. Трудно было поверить в то, что произошло, даже после такого откровенного саморазоблачения. Но слова были сказаны, и Пилар волей-неволей пришлось признать это.

Но не так-то просто было убедить Балтазара.

— Выходит, ты не будешь против, если дон Эстебан убьет Пилар, — скептически поинтересовался он.

— А что это докажет, кроме того, что у убийцы есть оружие, с которым он умеет обращаться?

— Ничего, — согласился великан. — Но это заставит тебя испытать такие же муки, какие ты заставил испытать меня. Я бы с превеликим удовольствием повернул время вспять, чтобы отдать Пилар на растерзание индейцам, а потом потребовать, чтобы ты убил ее.

Рефухио покачал головой. Его взгляд, устремленный на Балтазара, был ясным и твердым.

— Я убил Исабель не потому, что ты приказал мне это.

— Неужели? А мне почему-то припоминается совсем обратное.

— Вполне возможно, — мягко сказал Рефухио. — Но я больше склонен думать, что ты заставил меня убить Исабель, поскольку чувствовал, что она все равно потеряна для тебя.

Пилар смотрела на них, понимая, что ее несчастья кажутся ничтожными по сравнению с тем, что пришлось пережить этим двоим. И если сердце Пилар разрывалось, то что можно было говорить о тех, чья боль была во сто крат сильнее. Но Пилар заметила еще кое-что. Она видела, как дон Эстебан наблюдает за всеми ними, посмеиваясь про себя.

Она торопливо заговорила, повинуясь какому-то внутреннему порыву:

— Вы не должны обвинять друг друга в смерти Исабель, потому что настоящий виновник стоит вот тут, рядом с вами.

Балтазар искоса посмотрел на нее.

— Что ты сказала?

— Если бы не дон Эстебан, никому из вас не пришлось бы покинуть Испанию. С него началась эта длинная цепочка обстоятельств, которая в конечном счете и привела нас сюда. Все началось со смерти отца Рефухио, причиной которой был дон Эстебан. Гибель моей матери тоже на его совести, но главное вот что: если бы он не похитил Висенте и не увез его с собой в Луизиану, то мы сейчас преспокойно жили бы дома, в Испании, и Исабель была бы с нами.

— Если бы Карранса не украл у меня изумруды… — начал дон Эстебан.

— Прошу принять во внимание, что это была ошибка, — сказал Рефухио. — Одна из многих. Помимо этого, я полагаю, что дон Эстебан гораздо больше причастен к смерти Исабель, чем вы думаете.

— Как это? — Балтазар подозревал, что его хотят обвести вокруг пальца.

— Не верь ему, — быстро вставил дон Эстебан. — Он пытается запутать тебя, чтобы переманить на свою сторону.

— На свою сторону? — угрюмо переспросил Балтазар.

— Никаких фокусов. Просто логическое умозаключение, — пояснил Рефухио. — Дон Эстебан путешествовал в обществе торговцев, французов, которые имели дело со многими индейскими племенами, свободно владели их языком и предлагали для обмена стальные топорики, ножи, мушкеты, словом, вещи, имеющие исключительную ценность в глазах индейцев. Вспомните, поначалу отряд индейцев неотступно следовал за нами, словно примерялся, с какой стороны им сподручнее будет нанести удар… или же высматривал, чтобы окончательно убедиться, что мы именно те, кто им нужен.

— Ты подразумеваешь, что им заплатили за то, чтобы они напали на нас? — Видно было, что мозг Балтазара напряженно заработал.

— Думаю, взамен наших скальпов им были обещаны мушкеты.

Балтазар обернулся к дону Эстебану:

— Так это ты натравил на нас этих убийц, этих краснокожих дьяволов? Ты послал их, зная, что при этом можем пострадать я и Исабель?

— Не говори чепухи! — взвизгнул дон Эстебан, но при этом опасливо отодвинулся от великана. — На вас напали, потому что вы вторглись на индейскую территорию. Я здесь совершенно ни при чем.

— Но твой-то отряд не пострадал, — уточнил Рефухио.

— Это ничего не доказывает!

— Не в привычках Рефухио бросаться пустыми обвинениями. — Голос Балтазара звучал угрожающе.

— Не понимаешь, чего он добивается? Чтобы мы перегрызли друг другу горло! — закричал дон Эстебан, брызжа слюной.

— Вполне вероятно, что к этому все и идет, — ответил Балтазар.

— А как же он?! — Голос дона Эстебана срывался на визг. — Ты же сам говорил, что именно Карранса настоял на кругосветном путешествии.

Балтазар задумался. Воцарилась гробовая тишина. Пилар перехватила взгляд Рефухио. Она знала, что дон Эстебан был прав: Рефухио пытался повернуть дело так, чтобы двое его врагов начали сводить счеты между собой. Тогда как же быть с его заявлением, что хижина окружена? Нет, его поведение говорило только об одном: никто не прячется там, в темноте, с оружием наготове. Но Пилар не хотела думать об этом, ведь тогда следовало, что Рефухио находится здесь один, безоружный, в руках этих людей, которые больше всего на свете хотят его смерти. Получается, что все, что он наговорил здесь, было ложью.

Но если она права, то просто обязана помочь ему.

Пилар заговорила, тщательно обдумывая каждую фразу:

— Балтазар, ты все время ищешь, на кого бы свалить вину. Но ведь ты сам в не меньшей степени причастен к смерти Исабель, чем остальные. Если бы ты не выстрелил в Рефухио во время нападения индейцев, Исабель не покинула бы укрытие и апачи не похитили бы ее. Ты в очередной раз попытался убить своего вожака, за это тебе заплатили, как и за то, что ты стрелял в него на корабле, во время атаки пиратов, и за то, что заменил затупленный клинок на настоящий в Гаване, в том поединке. Зачем ты делал все это? Какая сила заставила тебя объединиться с моим отчимом против твоих товарищей?