- С кем? - Милиционер растерялся и сбавил тон.

- С геологами. А геологи думают о завтрашнем дне. Выберут этот карьер, где хозяину копать новые богатства?..

Он насмешничал, но милиционер этого не заметил.

- Ну да, конечно... Ладно, бери свою руду, поезжай с Грысиным. Я следом на комбинат подойду.

Сизов подхватил с пола вещмешок, вышел на крыльцо. Возле калитки стоял хорошо знакомый разболтанный милицейский "газик" с раскрытыми дверцами: старые привычки полного доверия в Никше еще не выветрились. Сизов бросил тяжелый мешок на заднее сиденье, уселся рядом с Грысиным, сидевшим за рулем...

Когда машина ушла, Ивакин принес из сеней брезентовую робу и стал быстро переодеваться.

- Я тоже пойду, - спохватился Красюк.

- Ты сиди тут, гляди за бочкой, - уже выбегая из дома, бросил ему Александр.

Главная улица поселка была пустынна. Только кое-где возле домов копошились дети. Последнее время комбинат почти не работал. Измаявшиеся от безделья рабочие разбредались из поселка кто в тайгу за дарами природы, кто в райцентр на заработки, а кто и вообще на "большую землю". Зарплату платили редко и мелкими клоками, которых ни на что не хватало.

Поселок умирал. Когда-то сюда любили наезжать фоторепортеры: как же, совсем городские условия в такой глухомани. Сейчас приезжий корреспондент с фотоаппаратом, наверное, вызвал бы в Никше не меньшее оживление, чем спустившийся с сопок медведь.

По дороге к комбинату Ивакин не встретил ни одного рабочего. И он очень удивился, услышав знакомый гул: вдруг заработала камнедробилка. Это обрадовало: неужели новые хозяева собираются наладить дело? Если так, то зря они обижают Плонского недоверием, подсовывая ему камень вместо обещанного золота.

За крайними домами поселка дорога уходила влево, в обход сопки. Там начинался пологий серпантин, по которому только и можно было подъехать к комбинату. Но поселковые, когда шли на работу, обычно пользовались непроезжей тропой, сокращавшей путь.

На эту тропу и свернул Ивакин и полез на кручу, задыхаясь от спешки.

* * *

Расставив ноги, Плонский стоял посередине дороги с поднятой рукой, как милицонер-регулировщик, сшибающий бакши с робкой шоферни. Здесь была широкая площадка, где обычно разворачивались самосвалы, возившие из карьера к бункеру глыбы касситерита. Сейчас машин на площадке не было, и коренастая фигура Плонского выглядела одиноким столбом, непонятно зачем врытым на дороге.

Пока подъезжали к нему, Сизов все думал о том, как поведет себя зампрокурора. Если сразу бросится смотреть золото, то придется соврать, что в спешке взял не тот мешок.

Когда машина остановилась и Сизов открыл дверцу, Плонский, не дожидаясь, когда он вылезет, коротко бросил только одно слово:

- Привез?

Приветливое "здравствуйте" застряло в горле у Сизова.

- Привез, - столь же холодно ответил он и показал рукой на вещмешок, лежавший на заднем сиденьи.

Плонский сунулся в машину, пощупал мешок, подергал за лямки, пытаясь поднять его одной рукой. Это ему не удалось.

- Стой тут, сторожи, - сказал Грысину. - Я скоро приду.

- А мне что, можно уходить? - не без ехидства спросил Сизов.

- Ты пойдешь со мной. Мне тут надо кое-что посмотреть. По дороге поговорим.

Нервно передернув плечами, Плонский повернулся и пошел к комбинату. Его, как всегда после попойки, угнетало раздражение, от которого не спасала даже опохмелка. Не знающий этой его особенности, Сизов постоял, раздражаясь в свою очередь, и уже хотел крикнуть в спину зампрокурору пару недобрых слов. Но тот обернулся.

- Чего стоишь? Не можешь расстаться со своим мешком? Не бойся, Грысин посторожит.

Было странно, что они оставили машину на дороге, вместо того чтобы подъехать на ней к самому комбинату. Идти было недалеко Но все же...

- Александр Евгеньевич! - Сизов собирался предложить именно это подъехать на машине, но вдруг спросил: - Раньше я мог называть вас Сашей. Как теперь?

Плонский удивленно уставился на него:

- А что теперь?

- Неужели богатство так меняет людей, что они здороваться перестают?

Плонский поморщился, подумав, что с этим хитрым геологом надо быть подобрее, иначе учует неладное и, чего доброго, вернется к машине.

- Извини, - сказал он. - Замотался я. Да вчера еще гудели. До сих пор не отошел.

- Праздник какой?

- Праздник.

- А, понимаю, - вспомнил Сизов. - Вы же, говорят, стали большим хозяином. Или, как теперь говорят: у вас контрольный пакет акций. Так?

- Кто тебе это сказал?

- Белка на хвосте принесла, - усмехнулся Сизов.

Плонский засмеялся, догадавшись: сболтнул Грысин, который сам только что узнал об этом. Вот как быстро расползаются слухи. Будет неудивительно, если поселковые через час прибегут на комбинат с хлебом-солью. Или с красными флагами?.. Ни того, ни другого ему не хотелось, и, значит, надо побыстрей провернуть задуманное и уехать. Золото в машине, чего задерживаться...

Поморщился, подумав, что если все получится, как задумано, и этот бородатый мужик упадет в бункер, то поневоле придется задержаться. Хотя бы для того, чтобы авторитетом прокуратуры подтвердить факт несчастного случая.

- Так верно или нет?

- Что?

- Я спросил о контрольном пакете акций.

- Верно.

- Что же теперь будет с комбинатом?

- Как что? Работать будет, как и прежде.

- Как прежде? Зачем тогда все эти рыночные игры?

"Так и есть, - подумал Плонский о Сизове. - Красноперый. Ну, да недолго ему мутить воду..."

- Комбинат последний год почти не работает, - счел нужным объяснить. Нет потребителей оловянного концентрата.

- Куда же они подевались? Раньше все давай-давай, ищи новые месторождения...

- Ну ты, брат, как из тайги пришел.

Он опять засмеялся. Поморщился от противного жжения, подступившего к горлу, постоял, глотая ртом воздух.

- Что? Сердце? - осведомился Сизов.

- Бывает, - неопределнно ответил Плонский. - Ты лучше расскажи, как золото нашли.

- Долго рассказывать.

- И то верно, еще успеешь. Этот нанаец, что с вами пришел, знает о золоте?

Вопрос насторожил Сизова. Не все ли это равно? Сдавать-то золото должны открыто, значит, не сегодня-завтра об этом узнают многие.