Чумбоки не было, всего скорей, он встал рано и ушел по своим делам. Красюк крепко спал, разметавшись на шубах, постланных вместо постели на чисто вымытый пол.
Сашу Ивакина он нашел сидящим на крыльце. Присел рядом.
- По-моему, Плонский прилетел, - сказал Ивакин. - Вертолет сел на площадке за комбинатом.
- Так быстро?
- Значит, торопится.
- Куда ему торопиться?
- Вот и я думаю - куда?
- Что ты хочешь этим сказать?
- Подумай сам. Это же зампрокурора, его, хоть все леса вокруг сгори, с места не сдвинешь. А тут всего и делов - сактировать принятое золото и передать его в банк. Это что - дело большого начальника?
- Так ведь и золота немало. К тому же он сам сподобил меня сопровождать Красюка. На вахту приезжал.
- Это тоже странно. Не его это дело. Если только не личное его...
- Я и сам думал...
- С другой стороны - что ему это золото? Говорят, все окрестные леса и земли скоро будут его собственностью.
- Это как? - удивился Сизов.
- Покупает.
- Откуда у него такие деньги?
- Какие деньги? Сейчас все, бывшее ничейным, продают за бесценок. Своим, конечно. А кто у нас в районе и свой, как не Плонский.
- Все равно нужна куча денег.
- Подкинут. Может, Плонский - подставное лицо какого-нибудь иностранца. Но для нас это ничего не меняет. Будем вкалывать на новоявленных капиталистов, искать для них новые месторождения касситерита.
- О том, у Долгого озера, ты, случаем, не доложил?
- Не знаю кому и докладывать.
- А золотой ручей?
- На нем мы сами попробуем разжиться. Мы же вчера с тобой обо всем договорились.
- Ну, жизнь настала!
- Она, такая, давно уж настала. Только мы никак к ней не привыкнем.
- А я там, в заключении, об этом беспределе и вовсе забыл.
Ивакин грустно усмехнулся.
- Говорят, в тюрьмах - беспредел. А он тут, на воле.
- Дожили!
- Да, брат, дожили!..
Они повздыхали. В точности так же, как миллионы других работяг в стране, ошалевшей от перемен, не укладывающихся в наивные представления людей о жизни.
Из дома выглянула Татьяна, воскликнула радостно:
- Вот вы где! А ну быстро умываться и за стол.
Сизов вскочил, улыбаясь во весь рот. Его всегда удивляла и восхищала способность Сашиной жены обо всем говорить с подкупающей интонацией восторга в голосе.
Второй рукомойник летом всегда висел во дворе. Они молча, по очереди поплескались под ним и так же, ни слова не говоря, пошли в дом.
Красюк вышел навстречу взлохмаченный, настороженный.
- Что, Иваныч? - спросил он. - Чего делать-то будем?
- Я попросил милиционера позвонить в прокуратуру. Должен кто-то приехать.
- Ты что, сказал менту, что у нас двадцать кило золота?!
- Юра, зачем кому-то знать об этом раньше времени?
Красюк промолчал.
- Иди умывайся. И приходи завтракать.
- Я еще покурю.
- А мы пошли.
Но и за столом Сизов не мог ни о чем другом думать, кроме как о золоте, которое лежало в мешке вместе с другими сваленными в угол вещами.
- Не нравится мне это, - сказал Ивакин, не притрагиваясь к еде.
- Что не нравится? - спросил Сизов, хотя понимал о чем речь.
- Почему Плонский так торопится? Давай-ка спрячем куда-нибудь это золото.
- Зачем?
- На всякий случай. Нам ведь надо, чтобы была комиссия, понятые, акт соответствующий, как полагается. А Плонский, я чую, приедет и просто заберет мешок. Иди потом доказывай, что в нем было.
- Не отдам. Пусть вместе со мной забирает.
- Давай-ка мы лучше в куклы поиграем.
- В какие куклы?
- Если получится как я говорю, отдадим ему другой мешок, в который положим камни, тот же касситерит.
- Разберется же.
- Пока будет разбираться, мы тоже разберемся, увидим, чего он хочет. Давай приготовим сверток, подходящий по весу, положим его в вещмешок и затянем лямки так, чтобы не развязать сразу.
Они перекладывали вещи, присев в углу, когда вошел Красюк.
- Чего вы?! - спросил с вызовом, застыв на пороге.
- Не паникуй, - сказал Сизов. - Лучше погляди во дворе, куда бы спрятать золото.
- Спрятать? - обрадовался Красюк. - Значит, сдавать его не будем?
Сказал он это с придыханием, с затаенной радостью. Всю дорогу, пока шли через тайгу, его разрывали сомнения: с одной стороны, Иваныч прав, золото надо сдать, а с другой - каким же идиотом надо быть, чтобы так вот запросто отдать богатство неизвестно кому?..
- Я знаю место, - сказал Ивакин.
Он уложил драгоценные свертки в вещмешок, поднял его обеими руками и понес во двор. Сизов и Красюк пошли за ним как привязанные. Обогнув дом, Ивакин подошел к стоявшей под стоком большой железной бочке, полной дождевой воды, медленно опустил в нее мешок и разжал руки. Наклонился над бочкой, всматриваясь, что там видно, на дне, взял пригоршню земли, замутил воду, снова всмотрелся и засмеялся довольный.
- Ну вот, теперь пускай поищет.
Спрятав золото, они, все трое, ощутили явное облегчение, и разговор за столом был уже легкий, непринужденный. Даже воспоминания о лесном пожаре, в котором они чуть не погибли, получались не трагичными, а, скорее, забавными.
Подъехавшая к дому машина остановилась с резким скрипом тормозов. Но вместо зампрокурора в комнату вошел Грысин в помятой, но все же официальной милицейской форме.
Ивакин встал, подвинул гостю стул.
- В другой раз, - как и вчера, отказался Грысин. И повернулся к Сизову. - Я за тобой. Прокурор велел доставить тебя к нему. Вместе с тем, что ты принес из тайги. Что там? - заинтересованно спросил он.
- Плонский разве не сказал?
- Он скажет, как же! Начальник. А теперь еще и хозяин.
- Уже? - спросил Ивакин. - Это точно?
- Точно. Теперь у нас все в одном лице - директор, профсоюз, партком... Ну, собирайся! - прикрикнул он на Сизова.
- Мы все поедем, - сказал Ивакин.
- Хозяин велел доставить его одного.
- Куда?
- На комбинат.
- Почему на комбинат?
- Он его осматривает. Хозяин же... Долго ты? - повернулся он к Сизову.
- Я готов.
- А где то, что велено взять?
- Вон вещмешок валяется.
Грысин прошел в угол, тронул вещмешок ногой.
- Что в нем?
- Руда.
- Руда? - Он был явно разочарован. - Зачем Плонскому руда? Руды там целый карьер.
- Ты с кем разговариваешь? - строго спросил Ивакин.
