На повороте рота тепло попрощалась с сержантом Липиным, и он скрылся в темноте. А у самого батальона - новое ЧП: внутри казармы били стекла.
В разведку выслали Сулеймана и Махмуда. Они бесшумно перепрыгнули через стену, но через минуту появились в окне, кричали и размахивали руками. За ними показались знакомые лица: Наркоманчик и Сафарбек. Они сумели в перепалке спрятаться, а сейчас с тоски крушили все подряд.
Когда люди собрались вместе, Сашка почувствовал особенную радость: за этот неправдоподобный день они стали ему как родня. Хотелось их жалеть, помогать. Все живы. Слава Богу.
Офицерские жены старались быть ближе к мужьям, никто не стал расходиться по квартирам, вместе казалось безопаснее и спокойнее. Спать ложились где придется. Кому повезло - находили рваное тряпье, кидали его на сетки разбитых кроватей. Но можно и на полу, только что-нибудь под голову.
Прапор Паньшин, покрикивая, вернулся в казарму, размещал народ по углам. Его резкие выражения сейчас казались родными и напомнили спокойную жизнь - на душе полегчало. Главное - живы, а остальное приложится.
Над Осетией, Москвой и половиной мира безмолвствовала ночь.
Глава 4
Вера Сергеевна проснулась. Холодом обдавало сердце, душа сжималась страхом, и не было ни сил, ни желания подниматься с постели. В комнате появилась Марина:
- Володя только что звонил. Я ему про наши дела ничего не говорила. Сам спросил - пришлось соврать, что про Осетию не слышали. - Она вздохнула.Тебе привет. Вставай завтракать. Сейчас новости послушаем. - И добавила тихо: - Давай больше не плакать. Этим ведь не поможешь, попробуем молиться и верить в Божью помощь. Люди не догадываются: молитва - самое сильное оружие. Вот Суворов об этом знал и не проиграл ни одного сражения.
- Суворов ты мой. - Вера Сергеевна попыталась отшутиться. - Скоро засветимся, перемолившись.
- На войне как на войне, - ответила дочь.- Если мы не победим - не видать нам Сашки.
Чай пили, глядя в телевизор.
Новости сообщали одну зловещее другой: в поселке Энском, находящемся рядом с батальоном, убили начальника милиции, дома пожгли. По всей Осетии, включая Владикавказ, идут бои; об увезенных в автобусе солдатах нет никаких известий.
Сидящие у телевизора женщины старались не плакать. Долго молчали, наконец Марина поставила точку:
- Все-таки придется ехать его искать.
- Как страшно. Ведь две недели назад в этом поселке была свадьба, и нас с Саней на нее пригласили.
Чтобы не отдаваться во власть страшным мыслям, Вера Сергеевна стала рассказывать о Владикавказе. Как встретил ее этот далекий город белым туманом. Народ на вокзале автобус штурмом берет: сесть пытаются сразу все, и в одни двери. Ехали - как в облаках, а из них то дом вдруг вынырнет, то гора над крышей автобуса зависнет. Спросила у людей, где часть военная расположена. Один мужчина от нее шарахнулся, другой сказал: "Ты туда не езжай. Зачем?" Напугали...
Но все-таки Вера Сергеевна узнала, как к сыну добраться. Ехала уже затемно. Дорога петляет, "бэтээры", как ящеры, туда-сюда снуют, сидела она ни жива ни мертва. Потом разговорилась с женщиной рядом, оказалось, до батальона надо несколько километров пешком идти. И это ночью. К счастью для Веры Сергеевны, соседка оказалась осетинкой, узнала, что она из Ростовской области, а там брат живет, говорит: "Землячка, куда ты на ночь глядя по горам? Поедем к нам ночевать, а завтра муж отвезет тебя в часть".
Конечно, Вера Сергеевна согласилась. На следующий день доставили ее в батальон на машине. "Сашка вышел худющий, штаны на нем - как парашюты, и черный, загорел", - рассказывала она дочери. Его отпустили на несколько суток: мать приехала. И как в сказке - с корабля на бал - повезли на свадьбу. Семья, приютившая Веру Сергеевну, выдавала замуж одну из дочерей.
Сашу с мамой хозяева родней отрекомендовали. Осетинская свадьба поразила размахом. Гуляли неделю всем поселком. Кто мимо ни пойдет приглашают. Дом огромный, несколько этажей, везде гости, все друг друга родными зовут. Быка во дворе зажарили. В первый и, наверное, последний раз они видели, как жарят целого быка. Шипит, жир брызжет, и запах на всю округу.
Было весело: застолье весь день. Но обычаи не простые, и многое, конечно, чудно было для русского человека. Мужская и женская половины. Красавица невеста за свадебным столом не сидела. Целый день стояла в углу, накрытая белым покрывалом, а гости вешали на нее золотые украшения и складывали рядом подарки. К вечеру хозяйская дочка была как позолоченная Пизанская башня. Ночью сбросила с себя покрывало, все вокруг звенит, а она бегом к столу, смеется: "Голодная как волк с этой свадьбой".
- Они себя христианами называют, но по обычаям похожи на язычников. Очень почитают святого Георгия Победоносца, - закончила свой рассказ Вера Сергеевна.
- Слушай, - Марина наморщила лоб, - а какие-то слухи, в газете, что ли, писали о явлении в Осетии Георгия Победоносца. Он, кажется, наказал им в мире жить, предупреждал, а они не захотели услышать... Если это на самом деле было...
- Ой, Марина. Насчет мира там тяжело. Даже чужому человеку заметно. Живут в одном поселке ингуши и осетины и друг друга терпеть не могут. Не поздороваются, оговорят и прошипят в спину, как на плохой коммунальной кухне. И на свадьбе все о войне рассуждали: непременно что-то плохое будет... Через день пошли с ним обратно в батальон. Нам гостинцев дали - не унести, по дороге сели у речки, под чинарой, перекусили, смеялись - свадьбу вспоминали. Так было хорошо. Ну а потом Сашу со мной не отпустили. Мне пришлось оставить у новых знакомых его гражданскую одежду, в ней спокойнее возвращаться домой... А теперь что?.. - Вера Сергеевна не выдержала и заплакала. - Ни Саши, ни солдат, ни поселка... Где теперь эти добрые люди? Молодая семья... Стреляют, бьют, жгут... Ведь можно спокойно жить: горы, солнце, свадьба. Живите и радуйтесь...
В этот день они побывали в храме и взяли у батюшки благословение: если не будет никаких известий - ехать на поиски на Кавказ. Батюшка спешил к больному, на минуту остановился, посмотрел внимательно и, благословив, сказал: "Мир вам".
Домой не хотелось, они опять поехали по монастырям.
На московских улицах осень сдавалась зиме: воздух окончательно промерз, деревья, кутаясь в лохмотья листвы, стояли нищие и жалкие. Зато небо полыхало синевой и обещало скорые морозы.
У ворот Данилова монастыря кружились голуби. Блеск куполов собора, белые стены церквей, гладкие булыжники двора переносили в другое время и пространство. Царившая здесь тишина казалась неправдоподобной среди городского шума.
Вера Сергеевна с Мариной долго молча сидели на скамейке у клумбы с поздними цветами, на душе становилось спокойнее, унималась тревога.
Потом они сели на трамвай, пересекли Даниловскую площадь и вскоре очутились у стен Донской обители.
У Донской Богоматери в руках платочек - это по наши слезы. Сколько их на земле льется, и всем Она их утрет. Бывает, что и не просят, а в минуты опасности вдруг появляется Богоматерь и выводит к свету Божию душу заблудшую. Пресвятая Богородица, спаси нас.
От Донского отправились на Ордынку, к иконе Божией Матери "Всех скорбящих радость", за утешением - и день прошел. Слава Богу за все.
Глава 5
Сашка проснулся от шума во дворе. В первый миг не понял, где находится: какая-то груда тряпок, железная сетка кровати оставила на руке отпечаток, за разбитыми стеклами окон - серая хмарь наступающего утра или уходящей ночи. Поговорку "Солдат спит - служба идет" к Большову отнести было никак нельзя, за последние полгода спать приходилось урывками. Такой вот народ веселый собрался вокруг...
Однако мечтать было некогда, шум во дворе усилился, дверь в казарму пнули ногой, в проеме показался силуэт автоматчика. И не успел Саня пробурчать: "Явление пятое. Те же и ингуш", как автоматчик, испугавшись, стал дико палить в потолок. Посыпались градом остатки стекла, ребята влипли в пол.
