- Нет. А что?
- В поезде по радио все время о ней говорили. В Ростове пересадка. Там стоял состав во Владикавказ, я чуть в него не села. Но не решилась, поехала дальше в Москву. - Марина накрывала на стол, рассеянно прислушиваясь к ее словам. - Я была у Саши недели две назад. Как услышала, что газопровод взорвали, подумала: неспроста, надо ехать. Хотела его домой забрать. Не отдали, сказали: еще приказа нет, сам доедет. А сердце болит и болит. У них так неспокойно: солдаты, автоматы, "бэтээры"...
- Ну, Мать Солдатская, тебя надо было к Сашеньке вместо часового приставить на все два года. И будешь говорить, что он не твой любимчик. Взрослые дети до сих пор ревновали маму друг к другу. Вера Сергеевна только махнула на дочь рукой. - Ладно, мамочка, не переживай, моя хорошая. Сейчас посмотрим новости. Куда наш оболтус денется?
- Нет, ты скажи, кто за язык тянул, - продолжила Вера Сергеевна в сердцах, - это он в Ростове что-то ляпнул - и его на Кавказ. Ладно, на Украине не дослужил: присягу чужую не хотел принимать. Но в Ростове-то мог спокойно посидеть. Это вы в деда такие. Сельский учитель, семья огромная, нищета, а вот пойдет и скажет в лицо начальству, если что не так. В те времена - это Магадан. Потом собирает пожитки, пятерых детей, жену с тещей и в неведомые края. Так все детство и катались по Союзу.
...Новости начались с событий ингушско-осетинского конфликта: перестрелки, небольшие бои... в военной части N. ингушская сторона взяла в заложники батальон. Солдат вывезли на автобусе в неизвестном направлении.
Вера Сергеевна стала спокойна и непроницаема:
- Это где наш Саша служит, его батальон... Я была там две недели назад.
Известия ее раздавили: так в одночасье рушится жизнь. Она в мертвом оцепенении смотрела на икону Спасителя: "Господи!.. Я ведь ездила, и не отдали!.. Как же?.. Ты же знал, что это случится!.."
У Марины перехватило дыхание, она подошла к матери, молча встала перед ней на колени, и они долго, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. В глубине сознания фотографической вспышкой мелькали отпечатки памяти. Маленький, голубоглазый, с чубчиком Шурочка с красненьким флажком. Испуганный первоклашка умоляюще смотрит на маму, а потом его, удравшего с линейки, ловят у школьной калитки. Подросток показывает сестре в самодельный телескоп лунные кратеры и рассказывает о звездах. Ее московский институт, замужество. В гостях уже незнакомый брат-каратист, бредит Востоком. Могучие башни Псково-Печерского монастыря- его крещение, купель под сводами храма...
Руку обожгли мамины слезы. "Какие горячие и тяжелые... А если уже случилось? И на кладбище не сходишь!"
- Ма-амочка-а, едем в храм. Нам поможет только Бог. Материнская молитва из огня выведет. - Марина судорожно натягивала на себя одежду.
- Да, поедем. - Вера Сергеевна потемнела лицом и сразу осунулась.
Марина только сейчас разглядела, как сильно постарела она за последние полгода.
В церкви Марина поделилась несчастьем, просила молиться за без вести пропавшего брата. Первой откликнулась Варвара Петровна, которая всегда все знает, и сразу надавала кучу советов: "Надо идти по монастырям и заказывать сорокоусты о здравии - чем больше, тем лучше... - Она энергично указывала пальцем Марине в пуговицу пальто и запрокидывала голову в небо. - Раздавать милостыню, ни одного нищего не пропустите. Вы пожалеете человека, и Господь вас не оставит. В беде всегда надо жертвовать и Бога благодарить за все... Она строго посмотрела на Веру Сергеевну. - Мы же не знаем - почему! Чтобы его душа спаслась... Молитесь, просите общих молитв, батюшке расскажите, монахам... И причаститесь, чтоб на сердце полегчало".
Служба закончилась, поздравляли отца настоятеля с днем Ангела. Он стоял на амвоне и благословлял народ. Прихожане дарили ему цветы, подарки. Батюшка улыбался, каждому говорил что-то ласковое.
Остро, как никогда раньше, Марина почувствовала, как светло и спокойно в Божьем доме. Повсюду мерцали зажженные свечи, разноцветные лампады; прекрасные, святые лики внимательно смотрели на людей - и раздавленной горем душе стало легче. Она вдруг осознала реальность невидимой жизни: страдания мучеников, их любовь и подвиги были и ради нее. Чтобы сейчас душа не озлобилась, не искала виноватых, а тихо несла свой крест. Милость свыше, что на земле есть место, куда можно прийти в несчастье, где тебя услышат и искренне помогут две Церкви: Небесная, Святая, и Земная, человеческая.
Мать с дочерью никак не могли решить: рассказать ли сегодня батюшке о своем горе? Можно ли портить настроение в праздник?
Подошла их очередь поздравлять, и Марина, минуту назад твердо решившая его не огорчать, неожиданно для себя произнесла:
- Поздравляем, батюшка, желаем вам спасения души в вечности, всегда радости духа, утешения в трудах, крепкого здоровья... А у нас вот горе. Брата в Осетии взяли в плен, посадили в автобус и куда-то увезли...
Священник осекся на полуслове благословения, на мгновение изменился в лице и даже опустил руку. Впервые Марина увидела, как у него опустились руки, и подумала: "Наверное, плохо наше дело".
Но через секунду он снова улыбался в сторону Веры Сергеевны:
- Рады вас видеть. Не отчаивайтесь. Помолимся.
Она, обладая сильным характером, была в то же время застенчивым человеком и сейчас горестно, по-детски смотрела в глаза священнику, не зная, что ответить.
- Спаси, Господи, - тихо проговорила за нее Марина.
День прошел как во сне. Марина обошла знакомых прихожан, прося их молитв. После храма они направились по святым местам Москвы. В монастырях заказывали сорокоусты о здравии. У нетленных мощей Божьих угодников просили о чуде. А перед чтимыми москвичами иконами Богородицы "Взыскание погибших", "Всех скорбящих радость" - молились о помощи и взыскании души потерянной. Марина никогда так пристально не всматривалась в лик Богоматери, до этого дня боялась просто, по-родному обращаться к Ней. Но сегодня заглянула в глаза Богородицы - они живые! Святая Дева смотрела на нее и слушала. Марина сердцем почувствовала, как Она близка людям.
И везде подавали бабушкам, стоящему на паперти люду, не раздумывая, кто эти бедняки и почему здесь очутились. Измученные горем, они сами были несчастные, впервые осознавшие свою убогость и беспомощность женщины. Что есть наша жизнь? Нищие искренне и с явным сочувствием обещали молиться за пропавшего без вести Александра.
...Дома Вера Сергеевна повалилась на постель и зарыдала в подушку. Дочь сидела в кресле и тоже плакала:
- Раньше слушала новости о Кавказе и не обращала внимания. Как страшно, и ничего не поделать. Несчастные матери, бедные люди: зачем они убивают друг друга, что делят? Жизнь-то одна...
Некоторое время они сидели молча, глядя на иконы и в немой простор окна. Марина вдруг поднялась, зажгла лампаду.
- Мама, пожалуйста, дорогая, будем молиться, просить святых о помощи.
И Марина принялась читать акафист Божией Матери: "Взбранной Воеводе победительная, яко избавльшеся от злых, благодарственная восписуем Ти..."
Вера Сергеевна молилась сначала стоя, не выдержав, стала на колени. Казалось, чтение длится целую вечность.
- Мама, родная моя... Может, ты ляжешь? - И Марина с душевным усилием, глядя на икону, стала просить Небесную Помощницу: - Услыши меня, спаси Сашеньку. Выведи его хоть живого, хоть мертвого, как Богу угодно, лишь бы душа спаслась... Защити его, я так Тебя люблю и верю! - Вдруг Марина ощутила: Богоматерь все видит и знает. - Сделай, что можешь, в Твои руки отдаю его! Сама помоги ему в опасности, пожалей мою маму!
Совсем обессилев, она опустилась на пол рядом с Верой Сергеевной, и та неуверенно предложила:
- Если до Казанской ничего не прояснится, придется нам туда ехать. Искать его... - Они молча легли спать.
В этот вечер много людей молилось о попавших в беду солдатах, но никто не знал, что их батюшка не пошел домой ночевать, остался в храме- молиться в алтаре о воине Александре и всех пленных, и о примирении враждующих.
