тоненько пропела крыса, закатив глаза под лоб.

— Печенюшкин!.. — простонала она, заломив к потолку сцепленные передние лапы. — Отец родной!.. Детей моих отец!.. — выкрикнула Мануэла что-то совсем уж несусветное.

Домовой, завладев кружкой, мигом высосал содержимое.

— Вроде, пустая была, — приятно удивился Федя, вновь наклоняясь к кранику.

Лиза, следившая за крысой, махнула, очевидно, на пьяницу рукой.

— Тьма, тьма, тьма… — повторяла Мануэла, танцуя. — Все гуще и гуще… Все дальше и дальше… И зависть, черная как тьма… И легкое как сон безумье. И ненависть черна как ночь, и не видна в ночи, и потому особенно опасна… Лишь лилии мои белы, да тихий огонек вдали не гаснет… Я только факелов боюсь, они…

Плюх! — Федя щедро окатил животное из кружки.

— Под сенью струй, под сенью струй, под сенью нежных струй… — Похоже, в мыслях бедной Мануэлы, как у иглы на заигранной пластинке, произошел перескок на несколько дорожек.

— Или — под нежной сенью струй? — Крыса неожиданно замерла, уставившись на девочек. — Гости! У нас! Боже, я в таком виде! Бегу, надену кринолин… У вас доброе, запоминающееся лицо! — вдруг обратилась она к Аленке. — Мы встречались раньше?.. Ах, нет! Вы поразительно похожи на привидение баронессы Перфектум. Она часто бродит по замку в своем атласном роброне, звеня цепями, как девять веков назад. Но только в безлунные ночи!.. Сейчас я приведу себя в порядок.

Мануэла скрылась за печкой и тут же выглянула снова.

— Нет, рот другой, совсем другой! — выкрикнула она напоследок и окончательно пропала.

— Аленка! — Лиза в сердцах топнула ногой, не стесняясь домового, тем более что тот, видно задремав, застыл на лавке, уронив голову на блюдо. — Что же это?!

— Ничего хорошего, — мрачно ответила сестренка. — Удирать надо. Давай в машину, Лизочкина. Скорее!

Лиза опоздала.

В открытой двери появился и застыл на пороге, напряженно осматриваясь, человечек, в иных обстоятельствах показавшийся бы девочкам достаточно забавным.

Светлые жидкие волосы, взбитые над узким лбом, на затылке заплетены были в косицу с пышным бантом. Алый женский ротик сердечком. Маленькие, цепкие, темные глазки. Мясистый утиный нос, как бы от другого лица. Сухая фигурка с необычно коротким туловищем и длинными, словно у кузнечика, подрагивающими ногами. Белое жабо, кружевные манжеты, черный камзол в лазоревых цветах, лазоревые же панталоны, белые чулки и тупоносые башмаки с пряжками. Короткая шпага на бедре вида более придворного, чем грозного.

На первый взгляд этот человечек казался мерзким и смешным, на второй, несмотря на карикатурный вид, еще и опасным.

— Князь Сморчков-Заморочкин, помощник Великого Мага, — голос был пискляв и походил на женский. — Весьма рад, весьма! Серенькие, как говорится, заюшки к нам пожаловали. — Он тоненько хохотнул. — Сестры Зайкины, я хочу сказать. Вы оценили мой юмор? Это довольно тонко, да… Но как же вы попали сюда? И почему столь внезапно, без предупреждения? К визиту таких важных персон мы бы тщательно подготовились. Кареты, оркестры, цветы. Придворные феи разучили бы кантату, подходящую к случаю. Да… Оркестры, цветы, кареты… — Он перевел на домового быстрые глаза и снова обратился к девочкам.

— Вы должны понять Великого Мага. От государственных дел буквальнейшим образом лопается голова. И лишь рекомендованный мной чудесный напиток, — князь щедрым жестом указал на зеленую бутыль, — помогает обрести ночной покой. Утром же необыкновенная ясность мысли и вновь обретенная бодрость позволяют вернуться к эффективному управлению страной. Да… Итак, обворожительные барышни, за несколько минут вам будет приготовлена достойная опочивальня. А завтра, при лучезарном свете дня, — он почему-то поежился, — все пойдет по традиционной великолепной программе. Цветы, оркестры, кареты…

Придворный воздел руки кверху, дабы захлопать в ладоши, созывая слуг.

— Одну минутку, пожалуйста! — Лиза на несколько шагов отступила к невидимому мини-троллейбусу, стараясь, чтоб это выглядело естественно. Новый знакомец мог решить, что девочка обогнула стол, желая рассмотреть князя поближе. — Мы очень беспокоимся. Вы не расскажете нам — коротко — почему вся страна в темноте? Что за факелы на площади? Сами по себе висят! Почему там шум? И, главное, где сейчас Печенюшкин?

«Да, надо удирать, — размышляла она между тем. — „…Для врага, для того, кто таит злые мысли, мой троллейбус невидим“, — говорил Печенюшкин. А здесь, похоже, его не видит никто. Ну, пусть Федю упоили зеленой дрянью, Мануэла, бедная, рехнулась, но этот утконос хитромордый явно в своем уме…»

Алена, внутренне собранная, в непринужденной позе стояла у открытой дверцы машины, чтобы в решающий миг тут же оказаться внутри.

Сморчков-Заморочкин расплылся в улыбке, показав мелкие, белые, острые, словно у хорька, зубы.

— У тебя блестящий ум, Лиза! Все вопросы в точку и все взаимосвязаны. Мы задумали осушить часть океана, чтобы у жителей Фантазильи стало больше цветущих земель. Потребуется много энергии, просто фантастическое количество. Да… Мы копим электричество, экономим его, но скоро это кончится. Месяц-другой — и все. Кстати, разве здесь так темно? Что это вышито у тебя на кармане куртки? Олененок, точно? Мы ведь волшебники из Волшебной страны — у всех очень острое зрение. Так вот, кто, как вы думаете, мозг и руки этого грандиозного проекта? Ну конечно, наш Пиччи-Нюш!

— Все врет, — беззвучно, не меняя выражения лица, прошептала Аленка Лизе.

«Какое же нужно острое зрение, — думала Лиза, чуть заметно кивая в ответ на реплику сестры, — чтоб вышивку у меня на кармане разглядеть сквозь троллейбус. Я ведь специально за него встала».

— Сейчас Печенюшкин на дне океана, — продолжал князь, — с нашими чудо-инженерами. Вернутся со дня на день. Это такое выражение — со дня на день — а могут и ночью. Понимаете мой юмор, да? Вот и горят на Главной площади огни-факелы, чтоб электричество не расходовать зря. А шум — это крики болельщиков, запись с прошлогоднего футбольного матча между Бубноликими и Шилохвостыми. Дополнительный ориентир. Знаменитый троллейбус нашего Пиччи-Нюша — сейчас он на дне, вместе с героем, — очень четко реагирует на шум… Вот теперь все понятно, да?..

Алена взмахнула рукой, и сестры за долю секунды оказались в машине, той самой, что сейчас должна была находиться на дне океана. Дверки закрылись неслышно.

Внезапно потеряв девчонок из виду, новоявленный знакомец обнаружил недюжинную быстроту реакции и присутствие духа. В тот же миг он отступил, спиной захлопнув дверь, и, вытащив из-за обшлага ключ, запер ее на ощупь, не оборачиваясь.

Настоящих окон в комнате не было.

— Ишь вы как! — зловеще протянул придворный. — Растворились, попрятались. Заюшки серенькие, хитренькие, невидимки вы мои. А вот мы вас пометим!

В руке его оказался аэрозольный баллончик, струя краски вырвалась оттуда, оставив на беленой стене черное пятно.

— Сейчас… — бормоча, Сморчков-Заморочкин медленно продвигался по периметру комнаты, то и дело внезапно оборачиваясь и разбрызгивая краску во все стороны. — Сейчас вы как следует оцените мой юмор, милые сестрицы…

Сестрицы в компактной своей машине плыли за коварным секретарем, почти над его головой. Лиза чудом уклонялась от отметин, лавируя изо всех сил.

«Потолок низкий, — соображала Лиза в тихой панике. — Комната маленькая. Сейчас этот мерзавец догадается остановиться, встанет на самое удобное место — к стене, напротив печки, и непременно нас зацепит. Можно съесть зеленую таблетку и придушить его как куренка. Жаль только, он меня краской перемажет… Пора выпускать скорпиона…»

— Скорпион зловонный!! — взревел Федя. Очнувшийся домовой поднял голову и проясненными округлившимися глазами следил за бесчинствами Заморочкина. — Сморчок ненадобный! Светлицу мою зачернил, благолепие порушил! Вон отсель! На конюшню! И скажи, князь, чтоб дали тебе плетей!

— Федор Пафнутьевич! — бормотал помощник, съежившись. — Иностранные невидимые шпионки! Здесь, в резиденции правителя! Желал пометить, выявить, поймать. Вы так утомлены! Глоток целительной влаги, Великий Маг!