Избиратель Докпуллер и все подобные ему избиратели, несомненно, придерживались тех же взглядов, что и доктор Сэмсам.
Благодаря этому "короли" были наиболее демократическим элементом в избирательной системе Великании, являя собой изумительный образец широчайшего и просвещенного свободомыслия: они одинаково щедро финансировали обе партии как для целей рекламы (это называлось избирательной кампанией), так и непосредственно для покупки избирательных голосов (свобода торговли, как одна из основных свобод в Великании, естественно, ничем не ограничивалась).
Благодаря всем этим демократическим удобствам избиратели сейчас же после выборов забывали, кого они выбирали, а избранные депутаты забывали об обещаниях, которые они дали.
Эта демократическая идиллия тянулась до приближения новых выборов. Теперь время выборов настало - и все вспомнили: по пути прогресса и свободы последнее время страну вели раки.
17. Господин Докпуллер держит ответ перед лицом закона
Судили, думали, рядили
И наконец придумали закон.
Вот вам от слова в слово он:"
Как скоро Волк у стада забуянит
И обижать он Овцу станет,
То Волка тут властна Овца,
Не разбираючи лица,
Схватить за шиворот и в суд тотчас
представить".
И. Крылов. "Волки и овцы"
Генеральный прокурор республики господин Уолтер Брайф недовольно посмотрел на бумажку, которую положил перед ним секретарь. Это была самая обыкновенная повестка о вызове гражданина Великой Демократической республики к прокурору для показаний по делу номер такой-то. Повестка была напечатана типографским способом; секретарь проставил только фамилию. Это-то и не понравилось прокурору. Он неодобрительно посмотрел на своего молодого секретаря Чарли и принялся сам сочинять повестку. Он сердился, морщился, повестка не удавалась. С одной стороны, надо было сохранить достоинство закона и государственной власти, с другой же стороны...
После длительных раздумий и колебаний он вызвал секретаря и отдал на машинку результат своего хотя и краткого, но нелегкого труда. Итак, повестка была отправлена. "Вследствие представившейся необходимости, генеральный прокурор ВДР Уолтер Брайф просит господина Джона Докпуллера-старшего пожаловать в один из ближайших дней для дачи показаний в процессе предварительного следствия по делу профессора Эдварда Чьюза-старшего" (имеющиеся в стандартном тексте указания на санкции в случае неявки прокурор благоразумно опустил).
В один из ближайших дней к генеральному прокурору, вместо господина Докпуллера, пожаловал ответ. "Г-н Джон Докпуллер-старший поручил сообщить генеральному прокурору ВДР г-ну Уолтеру Брайфу нижеследующее. По состоянию здоровья г-н Дж. Докпуллер лишен возможности посетить в ближайшие месяцы г-на генерального прокурора. Однако, если г. Уолтер Брайф имеет к г-ну Докпуллеру срочное дело, г. Докпуллер готов принять его в любой день, кроме воскресенья и среды". Подписано: "Профессор Ферн".
- Чарли, приготовьте все к поездке. Вы будете сопровождать меня, - сказал господин Брайф, вертя в руках письмо. - Ничего не поделаешь, старику девяносто шесть лет, - заметил он примирительно.
В тот же день генеральный прокурор прибыл со своим секретарем в резиденцию господина Докпуллера. Двухчасовой перелет нисколько не утомил прокурора, и он намеревался тотчас же приступить к исполнению своих обязанностей. К сожалению, господин Докпуллер отдыхал. Гостей попросили подождать.
- Ничего не поделаешь, старику девяносто шесть лет, - сказал генеральный прокурор своему секретарю, когда они остались вдвоем в огромной приемной, увешанной картинами и портретами.
Прошел час, другой. Генеральный прокурор начал проявлять признаки нетерпения. Он уже осмотрел все картины и рамы на них, познакомился со всеми предками Докпуллера и убедился, что не дальше как прадед нынешнего миллиардера был, судя по его костюму, грузчиком или угольщиком. Господин Докпуллер не только не стыдился своего плебейского предка, но, наоборот, гордился им.
- Вот она, демократия! - наставительно сказал генеральный прокурор своему молодому секретарю.
По указанию патрона, Чарли заполнил ответы на все формально неизбежные вопросы протокола. Не отнимать же у Докпуллера время на расспросы о его фамилии, возрасте, занятиях!.. Отвечая на вопрос о занятиях, секретарь запнулся:
- Миллиардер, что ли? - неуверенно спросил он.
- Свободный предприниматель, - строго сказал генеральный прокурор.
Когда не оставалось уже решительно ничего, чем можно было бы заняться, в приемную торжественно вошел седой господин в костюме, представлявшем собой фантастическую смесь всех эпох и стилей. На нем были туфли на высоких каблуках и с серебряными пряжками. Белые чулки, плотно обтягивавшие икры, и короткие панталоны из светлого шелка с бантами на коленях напоминали о временах французских Людовиков. Темно-синяя бархатная куртка с золотыми пуговицами, позументами, аксельбантами, медалями, орденами и лентами заставляла предположить, что это не кто иной, как главнокомандующий армией одной из тех экзотических республик, где генералов больше, чем солдат.
Молодой Чарли поспешно вскочил, по неопытности приняв вошедшего за самого Докпуллера: юноша ни разу в жизни не видал живого миллиардера. Но это был только дворецкий. Он позволил себе спросить, не угодно ли господам осмотреть картинную галерею, где они смогут увидеть оригиналы Рафаэля, Рембрандта, Рубенса и прочих господ художников, выполнявших заказы господина Докпуллера.
Генеральный прокурор раздраженно заметил, что у него нет времени смотреть картинные галереи, и попросил передать господину Докпуллеру просьбу поторопиться с приемом. Главнокомандующий с достоинством выслушал и, торжественно звеня медалями, удалился. Через час он вернулся с приглашением пожаловать к господину Докпуллеру.
Чарли почувствовал, что наступил тот исторический момент, о котором он с гордостью будет рассказывать внукам и который намного повысит гонорар за его мемуары (материалы для них Чарли уже собирал). Илья-пророк, взятый на небо живым, вероятно, не чувствовал такого благоговейного трепета, какой испытывал сейчас молодой секретарь. Сам генеральный прокурор сделал героическое усилие, чтобы сохранить на лице привычное выражение достоинства, независимости и справедливости.
Господин Докпуллер полулежал в громадном кресле. Со стороны казалось, что он спит. Лишь губы его иногда шевелились. Возле него сидел профессор Ферн. Он молча указал гостям на кресла. Гости сели, и Чарли был очень рад этому: от волнения у него подкашивались ноги. Ни вид старика, очень похожего на труп, который забыли похоронить, ни карикатурная фигурка его советника - ничто не нарушало величия минуты. Это были миллиарды, а не все ли равно, в каком виде они являются!..
Генеральный прокурор господин Уолтер Брайф отступил от обычной формы допроса (к тому же, многие сведения уже были записаны) и коротко объяснил причины, вынудившие его обеспокоить господина Докпуллера.
Докпуллер спал.
- Сам господин Бурман интересуется делом и просил представить ему доклад, - сказал прокурор.
Докпуллер проснулся.
- Кто? - переспросил он.
- Бурман, - повторил прокурор.
- Кто это? - спросил Докпуллер.
- Президент республики, - склонился Ферн к патрону.
- А... а... - равнодушно протянул Докпуллер. Немного пожевав губами, он снова спросил: - Какой это? Не припомню что-то...
- Был юрисконсультом у Блэйка, - сейчас же дал справку Ферн.
- А... а... - Докпуллер опять пожевал губами и снова закрыл глаза.
Генеральному прокурору очень не понравилось такое начало, и он решил перейти на более официальный тон. Чарли тоже чувствовал себя очень плохо: он никак не мог сообразить, надо ли записывать этот разговор в протокол. Да и вообще писать было неудобно: столика не подали, попросить же он стеснялся.
- Профессор Эдвард Чьюз показал, - сухим, официальным тоном начал прокурор, - что некто Меллерт, проникший обманом в его лабораторию, был убит им в порядке самообороны при попытке насильственно отнять его изобретение. По заявлению того же Меллерта Чьюзу, он выполнял поручение господина Докпуллера. Что вы можете показать по этому поводу, господин Докпуллер?
