Эрн прошмыгнул сквозь изгородь и направился к домику Ларкинов. Дверь открылась, и вышел Ларкин – как всегда, совершенно бесформенный в своем огромном пальто и надвинутой на глаза шляпе. Старик, хромая, направился к Эрну.

– Что за шум? – хрипло спросил он. – Ну-ка пойди взгляни. Жена разболелась, не хочу ее оставлять.

Эрн кивнул и пошел на шум. А шум между тем становился все громче. БУМ! БУМ! БУМ! НА ПОМОЩЬ! ВЫПУСТИТЕ НАС! БУМ! БУМ! Услышав эти крики, Эрн удивленно застыл. Кто-то заперт? Но где? И зачем? Слава Богу, это был не голос Фатти.

Он снова пошел вперед. Звуки доносились из-за дальнего угла дома, где находилась котельная. Эрн повернул за угол и остановился, испуганно глядя на маленькое строеньице. Нет уж – никого он оттуда не выпустит, пока не выяснит, кто там сидит! Эрн осторожно подошел к котельной и встал на ящик, чтобы заглянуть в маленькое окошко. И был так изумлен, что чуть не свалился с ящика.

Внутри – злые как черти – сидели Гун со своим напарником! Их шлемы висели тут же на крючках. Перед Эрном были два озверелых и распаренных лица. Полицейские повернулись в его сторону, как только он заглянул в окно, и заорали еще громче:

– А ну открой дверь! ЭРН! Ты что здесь делаешь? СЕЙЧАС ЖЕ ОТКРОЙ ДВЕРЬ И ВЫПУСТИ НАС!

Гун был безмерно удивлен, разглядев в крошечном окошке перепуганное лицо Эрна, но не меньше и благодарен. Теперь-то, может быть, они выберутся из этой душной котельной и смогут поесть и попить!

– Черт нас сюда занес! – простонал Гун, услышав, как Эрн возится с большим неподатливым ключом с наружной стороны двери. – А ведь такая, казалось бы, хорошая идея – затопить котел, прикрыть дверь и немного погреться!

– Наверно, мы угорели, вот и уснули так внезапно, – горестно поддержал его напарник. – У меня голова словно вся пылает. Черт побери этого мальчишку – что он никак не откроет?

– Пошевеливайся, Эрн, болван ты этакий! – взревел мистер Гун. – Здесь жарища как в аду.

– Кто же нас запер? – спросил второй полицейский. – Вот что мне хотелось бы знать. Ведь не Лоренцо же это были, а? Не могли же они взять и все-таки вернуться сюда, верно?

– Говорю же я вам – это тот мальчишка, Фредерик Троттевилл, которого мы встретили ночью, – сварливо отозвался Гун. – Он обожает такие шуточки. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним! Я немедленно доложу инспектору. Хороши шутки – запереть нас в котельной, где мы вполне могли бы умереть от угара!.. Эрн, что ты там делаешь? Тебе надо только ключ повернуть. Уснул ты там, что ли?

– Нет, дядя. И пожалуйста, не кричите, я стараюсь изо всех сил, – пропыхтел Эрн. – Ключ здоровенный и очень ржавый. Вот брошу все и оставлю вас здесь, если вы не перестанете на меня орать!

Мистер Гун просто остолбенел, услышав от Эрна такую дерзость. Но ему пришлось сдержать свою ярость: а вдруг Эрн и в самом деле бросит их здесь и уйдет?

– Извини, Эрн, просто мы здесь чуть не сварились, – сказал он самым медовым голосом, на какой только был способен. – Я знаю, что ты стараешься изо всех сил. Вот умница! Ключ, кажется, повернулся!

Эрн сбежал, едва его дядя и второй полицейский вышли из котельной. Ему вполне хватило одного взгляда на их красные как свекла лица и выпученные глаза. Изо всех сил пытаясь сохранить достоинство, Гун и его напарник пошли к реке. Когда они проходили мимо дома Ларкинов, на крыльцо, как обычно шаркая, вышел старик.

– Что случилось? – хрипло спросил он.

– Потом расскажу, – ответил Гун, не особенно жаждавший, чтобы история с котельной разошлась по всему Питерсвуду. – Ничего особенного. Просто мы сегодня ночью вели тут наблюдение, вот и все. Вы ведь ничего не слышали, правда? Мы-то не слышали ни одного звука – и теперь снимаемся с дежурства.

Вернувшись к себе домой, мистер Гун со зловещей улыбкой на лице схватился за телефон. Его короткий доклад вызвал настоящее смятение на другом конце провода. Суперинтендант соизволил самолично взять трубку.

– Гун? Что за история с Фредериком Троттевиллом? Что-то мне не верится.

– Неужели вы думаете, сэр, что я стал бы вас обманывать? – оскорбился Гун. – И констебль Джонс, который дежурил со мной, подтвердит вам, что этой ночью мальчишка был возле дома, шпионя за нами. А это просто одна из его шуточек, сэр, точно. Он решил, что запереть нас – это ужасно смешно…

– Но что вы делали в котельной, Гун, если должны были дежурить снаружи? – прервал его инспектор.

– Заглянули в порядке осмотра, сэр, – не моргнув глазом соврал Гун, а затем, не стесняясь, дал волю своему воображению. – Мы услышали шаги снаружи, сэр. Затем дверь захлопнулась и в замке повернулся ключ, и мы услышали смех мистера Фредерика, омерзительнейший в мире смех, сэр, и…

– Довольно, Гун, – снова перебил его шеф. – Все ясно. Я этим займусь. Вы что-нибудь видели или слышали ночью?

– Абсолютно ничего, сэр, – отрапортовал Гун, и на другом конце положили трубку. Гун был ужасно доволен.

– Ну, все, паршивый мальчишка! – воскликнул он. – Наконец-то ты зашел слишком далеко. С тобой покончено!

Фатти как раз собирался сесть завтракать, когда к его дому подрулил большой черный полицейский автомобиль и из него вылез довольно мрачный инспектор Дженкс. Фатти весь затрепетал.

– Как пить дать, хочет попросить, чтобы я ему помог! – пронеслось у него в голове, и мальчик кинулся к двери.

– Мне нужно поговорить с тобой, Фредерик, – сурово сказал Дженкс.

Фатти, пораженный его суровостью, провел его в кабинет. Как только дверь за ними закрылась, шеф в упор поглядел на Фатти.

– Объясни, пожалуйста, с какой целью ты запер сегодня ночью Гуна и его напарника? – мрачно вопросил он. Фатти удивленно уставился на него.

– Извините, сэр, я не понимаю, – ответил он наконец. – Честное слово, не понимаю. А вы не скажете, где именно я их запер? В тюремной камере?

– Не валяй дурака, – отрезал Дженкс, буравя взглядом бедного Фатти. – Неужели ты не понимаешь, что твои шутки переходят уже всякие границы?

– Прошу вас, сэр, – со всей искренностью, на какую был способен, проговорил Фатти, – поверьте мне: я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. Я видел Гуна нынче ночью возле коттеджа «Талли-Хо»: я решил подежурить там на случай, если Лоренцо все же объявятся… Газеты писали, что их видели в Майденхеде… С Гуном был еще один полицейский. Я ушел из «Талли-Хо» через несколько минут после разговора с ними и прямиком отправился в кровать. Когда я уходил, они были на свободе. Я очень прошу вас поверить мне, сэр. Я никогда не вру.

Дженкс немного смягчился.

– Ладно, я верю тебе, Фредерик. Но, знаешь, странно, как это ты всегда умудряешься оказаться в самой гуще событий. Гун и Джонс провели всю ночь запертыми в котельной, и утром их освободил Эрн.

– Эрн? – Фатти вздрогнул.

– Да, он. Кажется, там тоже болтался, – кивнул инспектор. – Гун и Джонс чуть не изжарились заживо, в котельной было очень жарко.

– Котельная не работала, когда я их оставил, сэр, покачал головой Фатти. – Иначе я бы заметил, когда проходил мимо, но там было совсем темно.

– Но кто же тогда затопил котел?

– Да сами же полицейские! Ночь была холодная, вот они, наверное, и решили немного погреться. А потом они, вероятно… гм… да, очень возможно, что они уснули.

– Боюсь, что так оно и было, – вздохнул Дженкс.

– Конечно, их могло сморить от угара, – великодушно продолжал Фатти. – Наверняка они собирались только погреться и никак не думали заснуть.

– Конечно-конечно, – кивнул инспектор. – Но факт остается фактом: КТО-ТО ИХ ЗАПЕР.

– Да. Но кто? Как вы думаете, сэр, это могли быть Лоренцо? Может быть, они все же вернулись – за пуделем, например, которого миссис Лоренцо так обожает, или еще за чем-нибудь?

– Вполне вероятно, – ответил шеф. – Судя по тому, что мы о них знаем, это довольно отчаянная парочка. Но если исчезла собачка или еще что-то из дома, мы это быстро выясним. Ох, какой все-таки болван этот Гун!.. Но в общем-то я рад, что заехал к тебе. Я хочу, чтобы ты помог нам в этом деле, Фредерик.