– А когда же ты окончательно обо всем догадался? – спросил Дженкс. – Ведь вчера вечером ты еще ничего не понимал, верно?

– Верно, сэр. Но к сегодняшнему утру фактов набралось вполне достаточно. Например, вчера вечером кто-то проник в большой дом – единственно за тем, чтобы забрать оттуда резиновую косточку Поппит. А кому это могло прийти в голову? Только людям, у которых есть собака! А Бетси видела здесь на столе консервы, а на кровати – одеяло и покрывало, причем такие, какими настоящие Ларкины сроду не пользовались!

– Говорил я тебе, не бери эту косточку! – сердито бросил жене Билл Лоренцо.

– А затем мы обратили внимание, что если раньше миссис Ларкин отвратительно обращалась с собакой, то теперь ее отношение в корне переменилось, да и Поппит стала гораздо веселее. Это тоже было довольно странно. А затем Бетси сказала нечто, что окончательно разогнало туман у меня в голове – и мне все стало яснее ясного!

– Что же я такого сказала? – недоуменно спросила Бетси.

– Ты сказала: «Я ужасно рада, что эта кошмарная миссис Ларкин теперь намного лучше обращается с малышкой Поппит. Она носится с ней не хуже самой миссис Лоренцо». Тут-то я все и понял; конечно же, мнимая миссис Ларкин и есть миссис Лоренцо – это объясняет и заботу о Поппит, и консервы, и одеяла, и загадочный эпизод с резиновой косточкой… Дальше было уже нетрудно, – скромно закончил Фатти.

– Ну и ну! – восхитился Дженкс. – На твоем счету, Фредерик, уже немало разгаданных тайн; но это, скажу я тебе, просто шедевр!.. Вы что-то сказали, Гун?

Гун молчал. Он был потрясен, оглушен, раздавлен. Больше всего ему хотелось оказаться сейчас миль за сто от этого места!

– Ты великолепно расследовал это дело, Фредерик, – с чувством продолжал шеф. – Прими мои поздравления! А как насчет похищенной картины? Ты говорил, что у тебя есть идеи на этот счет?

Мистер Лоренцо напрягся и бросил на Фатти быстрый взгляд.

– Лоренцо надеются, что я не знаю, где она, – ответил Фатти. – Они согласны отправиться в тюрьму, если у них останется возможность после освобождения продать картину и заграбастать кучу денег… Я не совсем уверен, что знаю, где она, сэр. Одно точно – она уже не в ящике. Ее перевезли сюда на лодке в ту ночь, когда Лоренцо поменялись местами с Ларкинами. Тогда она была еще в упаковке.

– А потом? – спросил Дженкс.

– Картину вытащили, а ящик и раму сожгли.

– Да откуда ты все это знаешь, парень? – воскликнул Билл Лоренцо.

– Элементарная логика, – ответил Фатти и повернулся к Дженксу. – Так вот, сэр, сегодня утром Бетси видела через окно, как «миссис Ларкин» подстилала коврик под собачью корзинку – причем делала это очень осторожно. И знаете, сэр, это слишком хороший коврик, чтобы быть собачьей подстилкой… Я думаю, картина, скорее всего, спрятана в нем. Коврик, вероятно, подшит снизу какой-нибудь грубой тканью – и вы найдете картину между ковриком и подкладкой.

– Под собачьей корзинкой коврика больше нет! – вскрикнула Бетси, взглянув в ту сторону.

– Разрази меня гром, я знаю, где он! – воскликнул Эрн. – Лиз и Глэд сообщили нам, разве не помните?

Дженкс был озадачен – как и все остальные.

– Это мои кузины-близняшки, сэр, – объяснил Эрн. – Я просил их следить за Ларкинами. Так вот, мы встретили девочек по пути сюда, и они нам рассказали, что видели, как миссис Ларкин вешала коврик на бельевую веревку, сэр. Это же прекрасный тайник – как раз потому, что выставлен всем напоказ, сэр. Ну кому придет в голову обращать внимание на коврик на бельевой веревке?!

Фатти взглянул на Лоренцо. На их лицах было написано глубочайшее разочарование. Дженкс повернулся к своему подчиненному.

– Принесите коврик, – приказал он.

Всей гурьбой ребята и полицейские вышли из дома, наблюдая, как сержант снимает коврик с бельевой веревки. Гун стоял рядом с миссис Лоренцо, а Дженкс – рядом с Биллом: мало ли что им придет в голову!

У коврика отпороли подкладку – и под ней, как и предсказывал Фатти, оказалось нечто плоское, завернутое в пергаментную бумагу!

– Фуу! – перевел дыхание инспектор. – Картина в пятьдесят тысяч фунтов, зашитая в собачью подстилку! Меня даже пот прошиб… Отнесите ее в машину, сержант.

Лоренцо тоже проследовали в машину под бдительным надзором унылого, безмолвствующего Гуна и рослого сержанта. Поппит тявкнула, прощаясь с Бастером, которого все это время Бетси крепко держала на руках.

– Милая малютка Поппит! – чуть не плача, проговорила Бетси. – И почему она принадлежит таким ужасным людям?

– Выше нос! – Шеф своими сильными руками высоко поднял Бетси. – Какой же ты еще ребенок, Бетси!.. Фредерик, этот твой удивительный – в самом деле удивительный – подвиг необходимо отметить! Ты превзошел сам себя, мой мальчик! Честное слово, я жду не дождусь, когда ты придешь ко мне работать.

– Благодарю вас, сэр, – скромно ответил Фатти. – На улице холодно… Как вы смотрите на то, чтобы пойти ко мне в сарайчик и отпраздновать это дело там? Сегодня наша повариха печет сладкие пирожки, а у меня есть кое-что, что мне хотелось бы вам показать: новые вставные зубы, и приспособление для оттопыривания ушей, и…

– Приспособление для оттопыривания ушей? – расхохотался Дженкс. – Почему бы тебе ни изобрести что-нибудь для увеличения мозгов, Фредерик? Бедняге Гуну такая штука очень бы пригодилась!

– Это идея, сэр. – Ухмыльнулся Фатти, и ребята – и Эрн в том числе – вскочили на велосипеды. Ну и утречко!

Как жаль, что мы не можем последовать за ними! Дверь сарайчика закрыта, в воздухе витает чудесный запах сладких пирожков. Эй, Фатти, не жди слишком долго очередной загадки, хорошо?