Литмир - Электронная Библиотека
A
A

8:45. СТАНЦИЯ БИБЛИОТЕКА ИМЕНИ ЛЕНИНА. "Интересно, увижу ли я Маринку еще когда-нибудь?" ОСТОРОЖНО. ДВЕРИ ЗАКРЫВАЮТСЯ. СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ КРОПОТКИНСКАЯ. 8:46. "У Маринки медовый месяц в Харькове: Марына, пидэм мэд йисты! Сказала на прощание, что я инфантил. Конечно, инфантил: сколько ни вкалывай, ничего не заработаешь, вот и приходится надеяться на доброго дядю, на чудо и еще черт знает на что".

СТАНЦИЯ КРОПОТКИНСКАЯ. "А кто у нас не инфантил? (8:48). Пенсионеры - и те инфантилы: все ждут, когда им государство пенсию прибавит". ОСТОРОЖНО. ДВЕРИ ЗАКРЫВАЮТСЯ. СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ ПАРК КУЛЬТУРЫ. 8:49. "До работы мне 8 минут бежать, значит, две остановки за 3 минуты проехать нужно... И как раньше на лошадях ездили?! Хотя, лошадь подогнать можно плеткой огреть или шпору в бок всадить (больно!), - а тут тебя везут и не спрашивают, торопишься ты или нет... А то еще поезд посреди тоннеля встанет, и хоть ты усрись! А потом в журнале "Юность" обеспеченные дяди - писатели сетуют на то, что, вот, молодежь инфантильная... Так от нас и не зависит ничего!" 8:50.

СТАНЦИЯ ПАРК КУЛЬТУРЫ. "Хоть бы в командировку на полигон отправили шарошки испытывать - все какое-то разнообразие!" ОСТОРОЖНО. ДВЕРИ ЗАКРЫВАЮТСЯ. СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ ФРУНЗЕНСКАЯ. 8:51. "За одну минуту вряд ли до "Фрунзенской доедем, значит, можно не торопидзе. 8:51.14. Хоть один раз спокойным шагом от метро до проходной дойду. 8:51.17. Представляю, как вытянутся лица у костоломов из "прожектора", когда они увидят, что я неторопливо так иду, будто по бульвару. 8:51.22. А пропуск я им сам отдам, без сопротивления. 8:51.25. Они тогда решат, что я женился на директорской дочке, и пропуск брать откажутся. 8:51.29. Вот укатайка будет! 8:51.31. Нет, у меня, пожалуй не получится, вот у Горячина точно бы получилось, только прожекторские церберы знают, что он уже женат: мадам Горячина на него тележку накатала в комитет комсомола, что он с Надькой-нормировщицей в заводском бомбоубежище "адюльтером занимался". 8:51.42. Это его Сыткина заложила, ведьма та еще. 8:51.45. И чего я, как идиот, на часы все смотрю, решил ведь не торопиться!"

СТАНЦИЯ Ф-Ф-Ф... (Федор пулей вылетел из вагона) ...РУНЗЕНСКАЯ. "8:52.19. Есть шанс!"

9:00.09. Федор влетел в здание проходной: "прожектора" в честь субботы не было, а на вахте стоял старый спартаковский фанат дядя Миша. "Спартак" - чемпион!" - приветствовал его Федор, толкая бедром вертушку турникета. - "От Москвы до Гималаев лучше всех стоит Дасаев!" - откликнулся дядя Миша вслед убегающему Федору. Приближаясь к дверям комнаты своей производственной группы, Федор услышал знакомый гул: отодвигались и придвигались стулья, выдвигались и задвигались ящики столов, шуршали бумаги и шелестели бумажки, производственная какафония настраивающегося на работу коллектива. "Доброго всем утра!" - прокричал Федор с порога, приветствуя сослуживцев: старшего группы Якова Ивановича Малишина (старик-Яков), Марию Игоревну Сыткину (Ссыткина), Леонида Зарудного (Линкор "Занудный"), практикантку из техникума Соню Травмилову (Сонечка-Мармеладка) и Горячина (без прозвища, потому что он сам всем прозвища давал).

- При Сталине за опоздания срок давали, - сказал вместо приветствия Малишин.

- Тогда культ личности был, - привычно парировал Федор, - а теперь демократия, Яков Иваныч!

- Социалистическая демократия, - поправил его старик-Яков, морщась так, будто Федор на его глазах ел лимон, поэтому никому не позволено систематически...

- Сиськи-масиськи, - сказал Горячий отрешенно, как будто думал о чем-то своем и у него нечаянно произнеслось вслух.

Малишин поперхнулся словом "пренебрегать" и стих, надувшись. Он малость шепелявил из-за зубных протезов и всегда умолкал, "страшно" обижаясь, когда его передразнивали, и этим активно пользовались и домашние, и товарищи по работе.

- Привет, - кивнул Горячину Федор. - Тебе так быстро кишку подравняли?

- Сбежал я из больницы, - невозмутимо ответил Горячин. Общественные интересы для меня всегда выше личных, вот и пришел своей грудью брешь в плане закрывать. Сонечка, вы мне поможете своей грудью брешь закрыть? - (Сонечка молча покраснела). - Но если будет звонить моя "ссуженная", то я в данный момент лежу на казенной койке: не надо травмировать любящую женщину!

- Скромный герой трудового фронта, - вздохнула Сыткина.

"Что-то тут не то, - смекнул Федор, замечая, как Сонечка бросает на Горячина осуждающе-восхищенный взгляд. - Что бы это значило?"

- Есть два рыбных праздничных заказа! - влетела в комнату член профкома Головакина. - Кто будет брать?

- Один, пожалуй, я возьму, - опередил всех неожиданно очнувшийся Яков Иванович.

- И я!! - в один голос заявили Сыткина и Зарудный.

- Постойте, товарищи, вы же еще даже не спросили, что в заказе, - осадила их Головакина.

- Что?? - опять в один голос.

- Кета, осетрина, горбуша, палтус, вобла, крабы, севрюга, икра... - заученно зачастила Головакина.

- Красная или черная? - перебила ее Сыткина.

- ...красная и черная, - кивнула Головакина, - раки, устрицы, все! - выдохнула она.

- И все в одном заказе? - спросил пораженный Федор.

- Все в одном заказе, - подтвердила Головакина как ни в чем ни бывало.

"Очевидное-невероятное!" - подумал Федор.

- Деньги сразу сдавать? - полез в карман пиджака Зарудный.

- Подождите, подождите, - взвилась Сыткина, - какие деньги?! Вы же на ноябрьские уже брали!!!

- У меня годовщина свадьбы на носу, - выдвинул аргумент Зарудный.

- Так вы же на развод подали! - всплеснула руками Мария Игоревна.

- Одно другому не мешает, - набычился Зарудный.

- Как это, как это не мешает, - подскочила Сыткина, оглядываясь по сторонам, словно призывая всех присутствующих в свидетели. - Как это не мешает!?

- Товарищи, что за склока, немедленно говорите, кто из вас двоих берет! - закричала Головакина.

- А давайте Софье Альфредовне отдадим, чтобы никому обидно не было, - встрял развеселившийся Горячий. - Она у нас худенькая, ей мясом обрастать надо...

- Ты, остряк! - набросился на него Зарудный. - Какое мясо, заказ-то рыбный!

- О чем вы говорите, Володя! - взмолилась Сыткина. - Соня у нас временно работает, ей не полагается. Да она и молодая, в очередях постоять может, не то что я, старая кляча...

- Не в коня корм! - радостно вставил Зарудный.

- Товарищи, родные, ведь нельзя же из-за таких пустяков! разволновалась Головакина. - Леня, уступите женщине, а я вам свой личный заказ отдам и даже денег не возьму!

- Вот! - сказал Зарудный Сыткиной. - Вот это забота о человеке! Вот это я понимаю! Спасибо, товарищ Головакина.

"Что-то тут не так", - подумал изумленный Федор. Довольная своим поступком, Головакина одернула шелковую блузку, натянув ее на груди, и гордо удалилась. Озадаченный Федор с трудом переключился на свои шарошки и начал рассчитывать на прочность несущую конструкцию, но тут его позвала Сонечка:

- Федя...

- Да?

- У меня на столе случайно оказалась твоя бумага, возьми ее, пожалуйста.

- Ага, - поднялся Федор из-за стола.

Сыткина кашлянула. Горячий принялся изучать разводы побелки на потолке, а Зарудный засопел. Федор споткнулся, Сонечка покраснела. Раздался храп мирно дремавшего Якова Иваныча. Горячий принялся чмокать губами, глядя при этом не на старика-Якова, а на зардевшуюся Сонечку.

- Ты чо? - уставился на него Зарудный с улыбкой.

- Говорят, от храпа помогает.

Федор тем временем вернулся на свое место и развернул сложенный пополам лист бумаги. Это была записка: "Федя! Я очень ценю тебя как товарища по работе (несколько слов старательно зачеркнуто), но давай останемся друзьями. Ведь могут дружить между собой (густо зачеркнуто, но на свет можно разобрать: "мальчик с девочкой") мужчина и женщина. Как ты считаешь? С.Т."

"Детский сад! - Федор скосил взгляд на Горячина, а потом на Зарудного. - Без этих старых онанистов здесь точно не обошлось!" Он стал дожидаться обеденного перерыва, чтобы поговорить с Горячиным (от Зарудного все равно ничего не добьешься).

9
{"b":"37181","o":1}