Он стоял одинокий у большого окна, как маленький обиженный мальчик герой слезливой рождественской истории. Его слову повиновались армии, рукопожатиями с ним обменивались выдающиеся люди современности, имя его сотни раз в день упоминали мировые средства информации, но сейчас от бессилья и унижения его переполнял гнев.
И хуже всего то , что он не знал, как дать волю гневу своему. В самом деле, ну не мутузить же охранника, размерами раз в несколько и шире, и выше его. Как заклятие он выкрикнул в очередной раз:
- Сапаров!
- Да, - был короткий ответ.
- Сапаров, выпусти, выпусти, умоляю тебя! Я домой хочу, не могу я больше здесь...
- Не велено!
- Ты понимаешь, елки-палки, что говоришь? Я устал, я кушать хочу, выпусти!
Молчание.
- Сапаров, я тебя на повышение отправлю, будешь какой-нибудь дивизией командовать...
- Я не хочу дивизией командовать.
- Ну чем хочешь командовать, тем и будешь! Выпусти!
- Не имею права.
- Да ты человек, или нет, я здесь с голода подохну...
- Не имею права, господин президент. Рабочий день у вас до шести часов. Еще рано. Вам работать приказано, а вы меня мучаете. Охота вам каждый день ныть мне на нервах?
Президент расторопно забегал из угла в угол.
- Дурной человек, дурной человек, - причитал он себе под нос, - я казнить его велю, четвертовать, восьмитертовать! Что же это такое! Чистое рабство, тоталитаризм! Я целый день в поту работал, работал, работал! Трудился не покладая рук. Премьер-министр заходил? Заходил! Мы очень мило побеседовали о реструктуризации... Министр обороны был, опять денег просил, из культуры заходили, то же чего-то разговаривал, уж не помню чего...
А потом, после обеда - спины не разгибал, все подписывал, подписывал, подписывал. А ты ничего не делаешь - прокричал он вдруг охраннику, - стоишь как пень! Сволочь!
- Не оскорбляйте, - привычно ответил охранник, - я при исполнении, нельзя меня оскорблять.
- Ишь ты! Какая фифа! - завопил президент, - тебе надо мной издеваться можно, а я уж и слова не скажи!
- Я не издеваюсь, я выполняю распоряжение, вами, кстати сказать, подписанное - до восемьнадцати ноль-ноль никто не покидает территорию Кремля! А при вводе чрезвычайного положения никто не покидает рабочего места без особого на то распоряжения. А вы объявили вчера чрезвычайное положение.
- Я ж его не для себя объявлял, я его для других объявлял...
- Закон распространяется на всех и обратной силы не имеет, -повторил заученно охранник.
- Хорошо, я ошибся, я был пьян, болен, меня заставили, наконец!
Молчание.
- Я верну распоряжение на доработку в Совет Федераций...
Молчание.
- А чрезвычайное положение отменю! Хочешь? Прям здесь и отменю. Вот - я отменяю чрезвычайное положение... - он сделал широкий жест рукой.
Ответом было прежнее молчание, кроме того Сапаров презрительно фыркнул и отвернулся к стене.
Президент вдруг подскочил на месте, как юный заяц, истошно и противно закричал "банзай" и, согнувшись напополам, вроде конькобежца, помчался с дикой скоростью на охранника, и изо всех сил пнул его небольшой головой в живот. Но тот даже не пошевелился. Президент в отчаянии сполз на пол и тихо застонал от собственного бессилия. Вдруг его осенило.
- Говоришь, что до особого распоряжения? А особое распоряжение по закону принимает только президент, без утверждения Советом Федераций и Думой, только я принимаю ОСОБЫЕ распоряжения, понял, чурка?
Сапаров совершал напряженный мыслительный процесс, о том выразительно свидетельствовала его сосредоточенная физиономия, но по-прежнему молчал.
- Вот, - продолжал президент, - я сажусь, пишу указ, вот я пишу: "Особое распоряжение..." дальше - распоряжаюсь установить для президента Российской Федерации свободный вход-выход из своего кабинета на неопределенный срок. Так. Подпись - президент Российской Федерации...
- Опяд за звое?- раздался в полушаге скрипучий кавказский голос.
Писавший поднял голову, глаза были грустные, он уже понял, что снова ничего не выйдет. Так и есть. Перед ним находился премьер-министр, хитрая бестия, как только умудрился прошмыгнуть тихой сапой в кабинет. Ведь ни шороха, ни звука!
- Озобый разпоряжений, - прочитал премьер-министр записку, - нед, никуда не годидся.
И разорвал бумажку.
- Господин премьер-министр, поменяйте меня на этом посту, - взмолился Сапаров. - сил моих нет. Каждый день стонет и канючит. Ну что это за служба? Пошлите на кухню назад, там поварихи добрые...
- Заткниз! - премьер был короток и весьма зол, обращаясь к президенту грубо добавил, - по тебе, я гляжу, карцер плачед. Додергаешься ты у наз. Ты - президенд! Президенд - это звучид гордо! А ведешь себя как баб слабый!
Президент решил не сдаваться и придумал уже целую речь в свою защиту, но не успел произнести ни одного слова. В кабинет потянулись первые лица державы, полной обоймой закатилось федеральное правительство, министерский комплект втиснулся, утомленно перебрасываясь унылыми фразами, и спикеры парламентских палат со своими выводками - лидерами фракций - осторожно пробрались.
- Эт-то вы чего, - изумился президент, - эт-то вы куда все? Ну-ка давайте назад все! Чего на ночь глядя врываетесь.
- Уймиз, - тихо приказал премьер, - будет расширенный правительственный совещаний!
- Какое совещание, вы чего с ума сошли, через час хоккейная трансляция, я ж болеть хочу!
- Ды никогда не выздравишь, я тебе обещаю, молчи смирно!
Устало поигрывая мускулами к ним подошли холеные силовики.
- Надо! Господин президент, надо! - коротко объявил директор ФСБ.
- Мы должны политический бомонд ввести в курс дела. Объяснить ситуацию, - более человечно пояснил министр обороны.
Политики тем временем рассаживались по местам. Никто особо не обращал внимания на холодную перепалку лидеров.
- Я выступлю с заявлением, - сообщил главный разведчик,- в общих чертах обрисую, что происходит, потом совместно примем пакет документов, чтобы наутро его провели в парламенте. Другого выхода у нас нет. Иначе западные пижоны снова начнут вопить об общечеловеческих ценностях и демократических нормах...
- Не, ну я так не играю, - заскулил президент, - я два дня дома не был, я кушать хочу...
- Менше надо с бабами крудидся, драхальщик!
- Тихо, тихо, Джохар! - усмехнулся фсбэшник, - не стоит выдавать все наши маленькие тайны, хотя я согласен у них это неплохо получалось.
- Ты чего? Серьёзно?..Ты чего следил за мной с Ленкой? Ты может записывал всё? А-а-а-а!!!
Президент вскочил с кресла и даже занес руку, чтобы по-восточному хитро вмазать коллеге под челюсть, не вышло - премьер и министр обороны скрутили его и шипя, будто змеи, усадили обратно.
-Сидед! - приструнил его премьер, - не рыпайся, мышонок. Разберешься потом, как мужчина с мужчиной, а сейчас не время истерики закатывать.
- Да-да - добавил оборонщик, - мы не для того собрались, чтобы твои шуры-муры расследовать. Отечество, черт его возьми, в опасности!
- Все, хорош, - прервал их директор разведки, - люди ждут.
Он громко прокашлялся, больше для того, чтобы все присутствующие обратили на него внимание, разложил перед собою кипу бумаг и зычно объявил о начале заседания.
Министры заинтересованно поглядывали в сторону президиума, члены парламента обратились в слух, премьер бросал на президента взгляды, полные презрения, а сам президент кисло жевал бутерброд с темной краковской колбасой, который ему презентовал, смилоствившись, министр обороны.
Бутерброд был не первой свежести, отрезок белого батона подсох, и президент кушал его без аппетита, тщательно прожевывая каждый кусок.
- Вот что мы имеем, - сказал директор ФСБ, совершая черным "паркером" дирижерские движения, - вот что мы имеем...
Директор задумался, "паркер" на какое-то время повис в воздухе, но спустя секунду вновь пришел в движение.
