Так, знаем написание некоторых знаков. Или значков.

Несмотря на то, что этот внутренний поворот помог бы нам прояснить направление для движения нашего к достойной организации всей жизни. Каждодневные этические сверки помогли бы нам действовать, как лучше, потому что "как всегда" многомиллионная страна жить уже не может.

Накопление этического багажа, багажа системной этики должно вывести нас и к своеобразной этической реформе. То есть, не только к экономической, но и этической тоже. Тогда можно будет говорить о реализации лучших качеств России.

Однако до этого следует еще дорасти.

И хорошо бы первыми.

Применительно "ко всему остальному цивилизованному миру".

20 июня 2000 г.

НЕОБЯЗАТЕЛЬНЫЕ СУЖДЕНИЯ

Новый 2000-й год. Красочный календарь повесили на двери в большую комнату. На текущее число наклеивается этакий милый квадратик. Легко и просто. На следующее утро переносишь его на другую цифру. Приклеился. И еще, и еще. Какой хороший клей. Насколько его хватит? Не до конца же года. Выясняется, что почти до середины февраля. И правда, клей хороший. Но что дальше? Дальше начинаешь следующие цифры каждое утро покрывать фломастером. Но недолго. Надоедает.

И возникает такая несерьезная мысль. Отчего бы неким высшим силам, по твоей просьбе, разумеется, не высвечивать цветным квадратиком каждое утро число на календаре. Сегодня сегодняшнее, завтра - следующее. И так до конца года. Показывает же и число, и месяц твой компьютер. В конце марта включил его, а он тебя спрашивает: правильно ли переведены стрелки часов в связи с переходом на летнее время.

Мысль, конечно, совсем смешная. А если поставить вопрос чуть более серьезно. Отчего некие высшие силы, в которые ты готов верить, опять же, по просьбе твоей, не высвечивают каким-нибудь цветом число на календаре? Как бы это было удобно и интересно. Почему же нет?

Почему...

Первое: оттого, что ты все должен делать сам и сам всего добиваться? Такие твои задачи? Так ты и себя создаешь?

Или второе: никаких высших сил не хватит на то, чтобы выполнить всякое твое желание? Существует определенный энергетический предел? По крайней мере, по отношению к тебе?

Так хватит высших сил для твоего предела или не хватит?

А если совсем серьезно, то один мой хороший товарищ, недавно и круто обратившийся к традиционному православию, читая мои материалы по проблемам системной этики, взволнованно подступал ко мне:

- Почему ты все время не договариваешь? Почему боишься произнести Его имя?..

- Имя Бога? - уточнил я.

- Да... Все вы не договариваете.

- Потому, - отвечаю, - что отношусь к этому очень серьезно. Стоит мне в связи с проблемами той же новой системной этики произнести имя Бога, мгновенно возникает вопрос: в двери какого храма я стучусь?

И вправду, попадаешь в ловушку. С определенного момента я с глубоким и осознанным пиететом отношусь к базовым, да и к небазовым религиям. В том числе и как к возможности прикоснуться мыслью к сути миростроения, к тайнам рождения и смерти, к духовным основам, к духовному звучанию окружающей тебя предметной действительности, к бездонным глубинам внутри и вне тебя.

Я с пониманием воспринимаю суры Корана, меня увлекает религиозная индийская философия, я с живым интересом отношусь к обманчивой пассивности древних китайцев, предоставляющих скрытому движению изначальных сил обозначить наконец свою волю. Я считаю адресными и благотворными искренние и исполненные добра обращения к божественному и православного, и католика, и протестанта, и мусульманина. По настоящему духовное остается духовным в лоне любого религиозного мышления.

Разумеется, мне ближе по-человечески именно православное религиозное действо. И по месту рождения, и по среде моего обитания. Органично, но ведь не более того. "Человек гуманитарной веры", - опять слышится мне голос Николая Бердяева, звучащий с определенной иронией. Однако и со столь же определенным - "это мы проходили".

Проходили, да не прошли.

И мне, как ни поверни, следует определяться.

По крайней мере, как и очень многие, я отдаю себе отчет в том, что в разные исторические периоды, или, лучше сказать, эпохи, религиозные откровения, духовные обращения к аудитории, от кого бы они ни исходили, совершались на том понятийном языке, который доступен для понимания именно в тот или иной момент. Иными словами, в разные времена диалог подобного рода так или иначе неполон. Всего не откроешь.

Особенно это относится к представлениям о мире ином, куда, закончив свое земное существование, направляется душа человеческая.

Я тоже твердо убежден: земным путем человеческая дорога не завершается. В сущности, это лишь этап бытия (может быть, и вправду несколько раз повторяющийся) индивидуально осознающей себя души. И тут не стоит прятаться. Здесь необходимо осознать, почувствовать, открыть для себя: земной этап этот не только небезразличен для того, иного мира, который ждет каждого, но и весьма важен для него. Они взаимосвязаны. Наш и иной мир. В одном из писем неверующий, но, скажем так, гуманитарно страждущий человек В. Белинский как бы в продолжение имевшей место тогда дискуссии очень проникновенно заметил: (приводится по памяти) я не знаю, существует ли мир иной, но тот, кто не дорожит этой земной жизнью, не достоин и будущей.

Очень верное заключение. Следует только добавить, что дорожить этой жизнью, а значит духовно раскрывать, развивать себя, если не сказать совершенствовать, это - часть внутренних человеческих деяний на поприще самопознания и познания мира, в котором мы находимся, нашего самоопределения в нем, нашей любви к нему. Иное, другая часть, для многих остается как бы за кадром. Мы стремимся о таком не думать. Мы - это миллионы людей, относящих себя к интеллигенции, людей, ощущающих окружающий нас мир прежде всего гуманитарно цельным, даже если наши занятия связаны с тем, что называется точными науками.

Кстати, в последние полтора-два десятилетия число активных гуманитариев среди ученых (физиков и химиков) и техников разного рода заметно выросло. И выросло качественно. Можно даже говорить об образовании своеобразного гуманитарного отряда в среде научно-технической интеллигенции, казалось бы, старавшейся прежде держаться в стороне от сложных духовных перепутий и современной духовной разноголосицы. Академик Никита Моисеев, к сожалению, недавно покинувший нас, - просто ярчайшее тому свидетельство. Голоса этих ученых и слышны, и авторитетны. Что не может не радовать, не подбадривать представителей собственно гуманитарной интеллигенции. А споры физиков и лириков, возникшие на заре становления российских шестидесятников XX века, выглядят явлением не только забавным.