– Пойдем в дом. Этого… – Он кивнул на Зарко, понуро стоявшего у амбара под охраной двух воинов. – Привести?

– Чуть позже, – качнув головой, Рысь следом за старейшиной вышел из-за стола.

В горнице было темно – или это просто так казалось с улицы? – вкусно пахло свежим сеном, смолою и еще чем-то приятным. Сквозь узенькое оконце лучиком проникал солнечный свет, горя ярким цветком на противоположной от оконца лавке. Вокруг очага, в углу, висели какие-то травы, на бревенчатых закопченных стенах – волчьи и медвежьи шкуры, лисьи хвосты, рогатины.

– Вы послали к нам Зарко, – без всяких предисловий произнес Рысь, – не только учиться, следить.

– Да, – спокойно отозвался Тарх. – Думаю, и вы бы поступили так же. Клянусь Рожаницами и Родом, Ладой и Лелей, Велесом и Мокошью – ничего плохого мы против вас не замышляем. Просто хотим побольше знать.

– Парень следил не только для вас, – Юний жестко сжал губы, – но и для людей Волка!

– Не может быть! – не выдержав, воскликнул жрец. – Нет, это невозможно.

Старейшина вопросительно посмотрел на гостей.

– Я расскажу, – пояснил легат. – Выслушайте.

В подробностях поведав о том, что случилось у дуба, Юний описал вражеских воинов, их действия и слова.

– Для «волков» следил ученик, – Рысь кратко подвел итог. – Они ждали у дуба. К дубу пришел Зарко.

– Так это я просил его приходить к дубу! – негромко промолвил жрец. – Мой человек, Зоревик, скрываясь рядом в кустах, запоминал каждое слово и потом передавал нам, в селенье.

– Выходит, не только ваш Зоревик его слушал.

Старейшина и жрец переглянулись:

– Мы расспросим Зарко сами, а вы пока веселитесь.

– Ваша воля. – Легат развел руками и вместе с Илмаром вышел во двор.

Увидел, как жрец Брячислав самолично повел в дом понурого отрока. Скрипнула дверь…

– А где та, кареглазая? – Знающий язык словен Кассий определенно пользовался популярностью у оставшихся трех девчонок. Те обступили его, одна даже уселась рядом.

– Спроси, любят ли они плясать? – насели на парня соратники. – А песни, песни петь любят?

– Придут ли на наш праздник?

– А мы на их – точно придем.

– Плясать они любят, – обстоятельно переводил Кассий. – Песни петь тоже. Рады будут нас видеть на своем празднике, а вот придут ли на наш – как отпустит старейшина.

– Как зовут, как зовут, спроси!

– Эта, чернявая – Ласка, та, что сидит, – Забава…

– А вон та, ясноглазая, чего у амбара плачет?

– То Заринка, дочка старейшины соседнего рода. Пришла вот, в гости… А плачет чего – как знать?

– А вот здесь была такая, кареглазая, светленькая, – настойчиво выспрашивал Кассий. – Ну, тоненькая такая, на тунике черные петухи вышиты.

– На чем вышиты? А, на рубахе… Кареглазая, говоришь, светленькая… А ты откуда заметил, что светленькая? Ах, невзначай прядь из-под платка выбилась? Ишь, глазастый… Так это, верно, Велимера, Велка. Ты, парень, на ее не очень-то пялься, она вдовица, с ребенком, взгляни-ка лучше на меня – я веселая!

– Вдовица? – Юноша удивленно вскинул глаза. – Сколько же ей лет?

– Пятнадцатую весну встретила.

– Пятнадцать…

Выйдя из дома, старейшина Тарх позвал Юния с Илмаром Два Меча. В дверях они едва не столкнулись с Зарко, коего выводили двое вооруженных рогатинами воинов из рода Птицы.

– Он не рассказал ничего, – тихо промолвил Тарх. – Клянется, что не предатель.

– И я ему верю! – вставил свое слово жрец.

– А я – нет! – Старейшина со вздохом уселся на лавку. – Я теперь сомневаюсь… А раз так – Светозара нужно казнить.

– Казнить?! – вскочил Брячислав. – Да за что же? За то, что этот отрок, возможно, предатель?

– Да, – старейшина хмуро кивнул, – именно за эту возможность. Знаешь, меня давно уже терзают сомнения – уж больно вовремя и ловко напали «волки». Словно бы заранее знали – когда, где… Теперь ясно – знали. И если не Зарко, то кто? Попробуй найди…

– Может быть, соберем сход? – предложил жрец.

– Соберем, – Тарх погладил седую бороду и посмотрел на гостей. – Вас пригласить не могу – сход будет сегодняшней ночью, в священной роще. Сами знаете – такие места не для чужих.

– Хорошо, мы останемся в доме.

Тарх кивнул:

– Утром я сообщу вам. А сейчас продолжим пир.

Что-то невесело стало Юнию, не хотелось уже ни еды, ни пива. Кисло улыбаясь, он поднес к губам кружку, лениво, с неохотой, отпил и задумчиво посмотрел в небо. Кажется, просчиталась Вента. Наверное, все ж таки надобно было довести начатое до конца, подвергнув предателя пыткам… Предателя? Ну, а кого же еще? Хотя вот сейчас легата вдруг одолели сомнения. Ну, что могло заставить несчастного паренька предать свой род? Страх, обида? Что-то еще? Но ведь род для него – все. Одиночка погибнет, не выживет, если только не найдет новый род, новое племя. Но зачем Зарко новый род? К чему все эти сложности? Значит, обиду и что-то там еще, наверное, можно отбросить. Остается страх. Но тогда почему отрок не боится смерти? Ведь если он не повинится, тогда неминуема казнь! Даже если он и невиновен, то все равно погибнет как предатель! И тем не менее молчит… Может, и в самом деле, нечего сказать? Но ведь, кроме него, некому! Ведь все сходится: дуб, «волки», сведения… Если не он – то кто? А предатель точно есть, старейшина прав. И все же, все-таки…

Юная дева с заплаканными глазами принесла корчагу с пивом, поклонившись, поставила на стол:

– Пейте, дорогие гости.

– Это Заринушка, дочка друга моего, Ведогаста-старейшины, – похвастался Тарх, едва девчонка отошла. – В гости вот пришла, проведать, да осталась помочь. Добрая дева!

– Красивая, – Рысь улыбнулся, – только какая-то невеселая.

– Она с детства дружила со Светозаром, Зарко, – старейшина вздохнул. – Вместе играли… и вот…

Вечерело, оранжевое солнце садилось за сжатым полем, тени деревьев темнели, становились длинными, черными. Невдалеке, на лугу, мычало стадо. Рядом куковала кукушка. Работники с песнями возвращались с полей.

В честь гостей старейшина устроил гулянье – на лугу, за околицей, собрались все, молодежь из многих родов, что составляли племя Птицы. Разожгли костер, затеяли игры, пели песни. Только ближе к ночи ушли куда-то все мужчины и молодые парни. В священную рощу – догадался Рысь. Решать судьбу предателя Зарко. Предателя ли? А вдруг он, Юний, ошибся? Да нет, вряд ли… И все же…

Заринка плакала у амбара, рыдала, не в силах сдержать слез. Ну, почему, почему все так? Зарко – предатель? Товарищ детских игр, милый смешной Зарко… Нет, этого быть не может! Да и его умершая сестра, берегиня Невда, того бы не допустила. Эх, Зарко, Зарко…

– Эй, Заринка, побежали на луг, там весело!

– Нет, подруженьки, что-то не хочется.

– Да пошли, брось ты!

Эх, а ведь не отстанут!

– Вы идите, девы. А я уж нагоню.

– Смотри, а то ведь в обрат придем, утащим!

Дождавшись, когда девчонки ушли, Заринка поправила на груди жемчужные бусы, вышла со двора, прислушалась. С луга доносились веселые голоса и песни. Покачав головой, девушка вздохнула и, оглядевшись, пошла прочь из селенья. Не на тот луг, где гремело веселье, на другой, тот, что у леса, за которым – священная роща. Шла, утирая слезы, – жалко было Зарко. Тарх говорит – предатель. А вот Заринке все равно не верилось. Шла-шла, не заметила, как миновала луг, оказавшись перед лесом – черным, словно бы незнакомым, страшным. И – чтоб еще страшнее – заухал филин. Девушка вздрогнула, остановилась и вдруг закусила губу, увидев невдалеке поваленную сосну с черными, коряво торчащими корнями. Не так просто повалено было дерево, нет, не ветром, людьми – не до конца, специально для жуткого дела…

Задрожав, девушка повернулась, побежала к лугу, да на бегу споткнулась, зацепилась за какой-то корень, полетела в траву, разревелась. Не ушиблась, но все равно обидно.

– Цела ли, краса девица?

– Кто здесь?! – Заринка испуганно оглянулась на голос. Хоть и темновато было кругом, а все же узнала важного Тархова гостя – красивого молодого мужчину в узких штанах и длинной чудной рубахе из дорогой заморской ткани. С правого плеча мужчины ниспадал плащ, заколотый блестящей фибулой.