Двери в этой обители: выход и вход. Что нас ждет, кроме гибели, страха, невзгод? Счастье? Счастлив живущий хотя бы мгновенье. Кто совсем не родился – счастливее тот. Добровольно сюда не явился бы я. И отсюда уйти не стремился бы я. Я бы в жизни, будь воля моя, не стремился Никуда. Никогда. Не родился бы я. Над землей небосвод наклоняется вновь, Как над чашей кувшин. Между ними любовь. Только хлещет на землю не кровь винограда, А сынов человеческих алая кровь. Двести лет проживешь или тысячу лет – Все равно попадешь муравьям на обед. В шелк одет пли в жалкие тряпки одет, Падишах или пьяница – разницы нет! Этот мир красотою Хайяма пленил, Ароматом и цветом своим опьянил. Но источник с живою водою – иссякнет, Как бы ты бережливо его ни хранил! Я скажу по секрету тебе одному: Смысл мучений людских недоступен уму. Нашу глину аллах замесил на страданьях: Мы выходим из тьмы, чтобы кануть во тьму. Если гурия страстно целует в уста, Если твой собеседник мудрее Христа, Если лучше небесной Зухры музыкантша – Все не в радость, коль совесть твоя не чиста! Угнетает людей небосвод-мироед: Он ссужает их жизнью на несколько лет. Знал бы я об условиях этих кабальных – Предпочел бы совсем не родиться на свет! Милосердия, сердце мое, не ищи. Правды в мире, где ценят вранье, – не ищи. Нет еще в этом мире от скорби лекарства. Примирись – и лекарств от нее не ищи. Плачет роза под прессом: «Зачем из меня Соки жмут перегонщики, масло гоня?» «Годы горя и слез, – соловей отвечает, – Вот цена одного безмятежного дня!» Шел я трезвый – веселья искал и вина. Вижу: мертвая роза – суха и черна. «О несчастная! В чем ты была виновата?» «Я была чересчур весела и пьяна!» Семь небес или восемь [33] ? По-разному врут. Важно то, что меня они в прах разотрут. И какая мне разница: черви в могиле Или волки в степи мое тело сожрут? О мудрец! Коротай свою жизнь в погребке. Прах великих властителей – чаша в руке. Все, что кажется прочным, незыблемым, вечным,- Лишь обманчивый сон, лишь мираж вдалеке… Мы уйдем без следа – ни имен, ни примет. Этот мир простоит еще тысячи лет. Нас и раньше тут не было – после не будет. Ни ущерба, ни пользы от этого нет. Если мельницу, баню, роскошный дворец Получает в подарок дурак и подлец, А достойный идет в кабалу из-за хлеба – Мне плевать на твою справедливость, творец! Неужели таков наш ничтожный удел: Быть рабами своих вожделеющих тел? Ведь еще пи один из живущих на свете Вожделений своих утолить не сумел! Много ль проку в уме и усердье твоем, Если жизнь – краткосрочный кабальный заем? Есть ли смысл заключенным в тюрьму сокрушаться, Что явились мы поздно и рано уйдем? Если б мне всемогущество было дано – Я бы небо такое низринул давно И воздвиг бы другое, разумное небо, Чтобы только достойных любило оно! Плачь не плачь – а придется и нам умереть. Небольшое несчастье – однажды истлеть. Горстка грязи и крови… Считай, что на свете Нас и не было вовсе. О чем сожалеть? Мы попали в сей мир, как в силок – воробей. Мы полны беспокойства, надежд и скорбен. В эту круглую клетку, где нету дверей, Мы попали с тобой не по воле своей. Эта жизнь – солончак. Вкус у жизни такой, Что сердца наполняются смертной тоской. Счастлив тот, кто ее поскорее покинет. Кто совсем не родится – познает покой. О душа! Ты меня превратила в слугу. Я твой гнет ощущаю на каждом шагу. Для чего я родился на свет, если в мире Все равно ничего изменить не могу? И того, кто умен, и того, кто красив, Небо в землю упрячет, под корень скосив. Горе нам! Мы истлеем без пользы, без цели. Станем бывшими мы, бытия не вкусив. Мне одна лишь отрада осталась: в вине. От вина лишь осадок остался на дне. От застольных бесед ничего не осталось. Сколько жить мне осталось – неведомо мне. Когда голову я под забором сложу, В лапы смерти, как птица в ощип, угожу – Завещаю: кувшин из меня изготовьте, Приобщите меня к своему кутежу! |
