Литмир - Электронная Библиотека

– И скоро дела в этом направлении пошли совсем худо.

– Вот именно. Ученые заявляли о богоподобных знаниях, но ничего не могли родить. В конце концов дошло до того, что даже средний гражданин мог почувствовать, что они блефуют. Они могли разглагольствовать о том, что происходило буквально на протяжении нескольких дней после Сотворения Мира, не произнося при этом ни единого слова, которое бы что-то означало, от которого бы кому-то была польза. Они даже не желали обсуждать, что происходит, когда ты умираешь, не говоря уже о том, насколько случайно зарождение жизни. Неудивительно, что граждане решили обратиться к другому виду всезнайства, обставленному дармовым всемогуществом и всепрощением. Наука двадцатого века сама преподнесла мир Неемии Скаддеру на тарелочке с голубой каемочкой. Неудивительно, что некоторые люди предпочли "разумное конструирование" эволюции. Там хотя бы в смеси где-то присутствовал разум, к несчастью, его было немного.

У меня слегка закружилась голова.

– Извините, Мэтти, я что-то немного потерялся. Каков ваш ответ на эту загадку? Если разумная жизнь зародилась не один раз в этом уголке космоса, то куда же все подевались?

Мэтти сделал очень глубокий вдох и задержал дыхание настолько, что я невольно вспомнил о дыхательных упражнениях, которыми пользовался в начале сеансов медитации. Я еще думал об этом, а Мэтти медленно выдохнул, его нахмуренный лоб разгладился, и сам он расслабился. Пошевелив рукой и тем самым поработав с виртуальным пультом, он сказал:

– Авторитетные умы расходятся в оценках, но я готов побиться об заклад, что самое близкое к разумной форме жизни из тех, с кем мы встретимся на Браво, это плевозубый ленивец.

На стене возникло изображение (я очень надеялся, что оно увеличенное) самого уродливого существа, какое я когда-либо в жизни видел.

– Безусловно, трудно делать выводы о степени разумности на основании наблюдений с орбиты, – продолжал Мэтти. – Как только зонд удостоверяется в том, что данная форма жизни не представляет серьезной угрозы для человека, он переходит к наблюдению за другими существами, которые такую угрозу могут представлять. В этом смысле ленивец большого интереса у аппаратуры не вызвал.

Мэтти явно был готов сменить тему, и я не возражал – он и так настолько щедро уделил мне время, а почему – мне было все равно. Мы погрузились в интересную дискуссию об экзотической фауне вроде кольцеобразных удавчиков, снипперов, блимпов и совершенно отвратительных реактивных слизней, которые отпугивают хищников, с такой страстью разбрызгивая свои фекалии, что сами при этом взлетают в воздух и пролетают большие расстояния. Мэтти сказал, что целая стая таких слизней, наверное, могла бы затянуть небо зеленоватой дымкой…

Позднее, когда я кое-что прочел о плевозубых ленивцах, я уже был не так уверен в том, что в тот день Мэтти сменил тему разговора. Ленивец сидит высоко на каком-нибудь безумно высоченном дереве и с бесконечным терпением ждет, когда внизу появится нечто наподобие добычи. Затем самка (с того момента, как самец осуществляет функцию оплодотворения, ему остается удовольствоваться ролью пропитания для самки) плюется ядом из зуба – необычайно стремительно и точно. Яд действует быстро и долго, и у самки ленивца хватает времени неторопливо спуститься с дерева, схватить добычу и втащить на дерево, где затем она ее лениво поедает.

Другими словами, эти твари отлично умеют прятаться, не рискуют и атакуют без предупреждения и жалости.

Это припомнится мне потом.

Начиная с какого-то момента все начало соединяться. Медитация улучшала мое настроение и восприятие, а без этого невозможны положительные перемены. Затем начали сказываться тренировки. Когда ты пребываешь в лучшей физической форме, ты и мыслишь лучше. Когда ты лучше мыслишь, медитация открывает тебе больше. Как только я стал больше знать о Браво, моя работа на сельхозпалубах стала более эффективной и наполнилась для меня новым смыслом. Довольно скоро я начал приобретать нечто такое, о недостатке чего прежде даже не догадывался: чувство, что я что-то значу, что я вношу свой вклад в общее дело, могу предложить другим что-то ощутимое. Вдобавок я кое-чему действительно научился, приобрел полезные навыки – я стал замечать, как новые условия меняют требования и способности растений, стал придумывать способы компенсации этих новых условий. Как-то раз Зог сказал мне – после того, как мне удалось вылечить грибковое заболевание растений, особо не задумываясь об этом, – что в данном случае я мыслил, как бравонианский овощ. Даже не знаю, льстили ли мне когда-нибудь больше.

Со временем я уже мог смутно представить себе будущую жизнь на Новой Бразилии – терпимую и даже, пожалуй, приятную. Такую, в которой у меня могли быть и цель, и собственная ценность.

Две луны в небе. Похожие на Каллисто, Европу и Ио на моем родном Ганимеде. Это было мне по душе. По моему скромному мнению, одна луна в небе – это скучновато.

Кроме того, в небе над Новой Бразилией светила гигантская звезда класса А7, Иммега-713, переименованная таким образом вместо жутковатого названия вроде "альфа гамма Вол". (Правда, Соломону это на звание нравилось. Он говорил, что это отличное имечко для будущего братства.) Судя по тому, что рассказывал Мэтти, поскольку эта звезда находилась в сотне астрономических единиц от планеты, она имела всего четыре процента от той яркости, с какой светило для Земли наше Солнце – и все же яркость Иммеги-713 была в сто тысяч раз выше яркости нашей Луны. Так что по-настоящему темные ночи на Новой Бразилии могли случаться только во время плотной облачности или тогда, когда звезда А7 оказывалась по другую сторону от Волынки. Это мне тоже было по сердцу.

Музыка, которую я теперь сочинял, стала лучше, сильнее и глубже. Музыка, которую я исполнял, наконец стала приближаться к тому идеалу, который я всегда слышал внутренним слухом. У меня улучшилось дыхание, голова стала более ясной, я стал намного полнее понимать, что играю. Моя музыкальная репутация на корабле не просто возросла. Я все больше и больше чувствовал, что она заслуженна.

В общем, как я уже сказал, через какое-то время все начало срастаться. Я лучше себя чувствовал, поэтому все, что я делал, я делал лучше, и из-за этого чувствовал себя еще лучше, а из-за этого… Короче говоря, первый год полета мог бы стать для меня в целом необычайно счастливым и полезным.

Если бы я не последовал всем советам доктора Эми и не начал встречаться с девушками только через шесть месяцев.

Думаю, вы вряд ли сильно удивитесь, если узнаете, что Кэти стала первой девушкой, которой я назначил свидание. По крайней мере, никого из моих знакомых это ни капельки не удивило. Мне дали понять, что даже те люди, с которыми я никогда не встречался на борту "Шеффилда", о которых даже не слышал, были абсолютно уверены в том, что это произойдет на несколько недель раньше, чем произошло. Бог свидетель – Кэти нисколечко не удивилась моему предложению и имела милосердие согласиться в тот момент, когда я произнес еще не все заготовленные слова. А мне показалось, что даже не до конца я их выговаривал миллион лет.

И почему она или я должны были удивляться? Теоретически, мы с ней были настолько идеальной парой, что даже если бы нам не понравилось, как мы пахнем (а этого не случилось), мы просто должны были хотя бы попытаться. Нас связывала любовь к музыке – а это такой уровень общения, которого многим супружеским парам никогда не удается достигнуть, а другие добиваются этого за счет суровой борьбы. Даже люди без музыкального слуха почувствовали нашу близость во время наших совместных выступлений. Она была очень хороша как пианистка, и мы помогали друг другу добиться наилучшего исполнительского уровня. Мы помогали друг другу сказать важные вещи, которых не сказали бы поодиночке, а далеко ли от этого до любви?

Любовь к угодьям Зога была еще одним звеном связи между нами, почти таким же важным, как музыка. Когда вместе с кем-то погружаешь руки в землю, это почти то же самое, что обнимать этого человека. И конечно, мы с Кэти были зрелыми и плодородными – парадокс, иносказательная невероятность которого точно отражает перипетии этого состояния. Потом оглядываешься на эту пору жизни и называешь ее золотой. А в то время, когда эту пору жизни проживаешь, это преисподняя, катящаяся на ржавых колесах.

55
{"b":"36219","o":1}