Янта сзади подала Джаге «Брен», я не глядя подставил ладонь и сжал рифленую оболочку БОМ-5.

— Приготовься, Янта, — сказал я, положив бомбочку между сидений. — Когда заторможу, мигом вылезай и жди нас на том же месте. Управимся, вернемся за тобой.

— Ничего подобного, — возразила она.

— Будет стрельба, — настаивал я. — Пожалуйста, делай, как я сказал.

— Нет.

— Бесполезно, она уперлась, — со вздохом объяснил Джага. — Не уступит нипочем, уж я-то знаю.

И тут у меня в кармане зазвонил радиотелефон. Странно, я не ожидал ни от кого звонков, даже не знал, под каким абонентным номером числится эта трофейная игрушка. Звонить могли только люди из клана Барладага или какие-нибудь приятели Фенка, еще не ведавшие, что тот переселился в лучший мир. Пока я доставал радиотелефон, меня посетила маловероятная догадка, будто поджигатели заметили следующий неотступно за ними «Дром», сообразили, кто в нем находится, и решили для форса созвониться со мной, обложить бранью. Впрочем, я отмел это предположение сразу, нажал большим пальцем тангенту, поднес трубку к уху.

— Слушаю, — произнес я.

— Это ты, шпырь вонючий? — послышался голос Барладага.

Невозможно. Ведь я убил его. Я видел, как ампула вонзилась в шею под ухом, как мой кровник рухнул на тротуар. Невозможно. Разве что на встречу с Фахти отправился его двойник.

— Чего примолк, а, говнюк? Ведь это ты стрелял из окна «Сурмона». Не отпирайся, я знаю.

— С чего ты взял, что я буду отпираться?

Выходит, злосчастный трусишка Синк нарушил мой запрет и предупредил главаря о возможном покушении. Или я уже совсем ничего не понимаю.

— Что за гадость была в том шприце, которым ты стрельнул? — полюбопытствовал Барладаг.

Он выжил после моего попадания. Я почувствовал себя круглым идиотом с никчемными шустрыми мозгами. Ведь я ничуть не сомневался, что хитроумный пистолет Чажнура предназначен для убийства. Даже не удосужился испробовать его на каком-нибудь бродячем кренке. Оказывается, ампулы содержали не яд, а просто мощный парализующий состав.

— Неважно, — огрызнулся я.

— Ох, как ты просчитался, шпырь. Думал столкнуть лбами кланы, что ли? Не вышло. Фахти мертв, а у меня все схвачено. Я теперь полный хозяин, от севера до юга. При встрече я тебя отблагодарю. И знаешь, как? Ты умрешь хорошо, быстро.

— После тебя, кровник, с удовольствием.

Мне пришло на ум, до чего странный разговор ведется между нами в пределах прямой видимости. Из его машины на абонентный радиоузел, оттуда ко мне, зигзагом через пространство и уйму электронных преобразований путешествовали наши голоса. Я не стал отвлекаться и загасил этот неуместный выверт скоростных мыслительных процессов, концентрируясь на Барладаге. А он продолжал заслуженно глумиться надо мной.

— Твой дружочек Синк долго рыдал и просил пощады. Я же сразу понял, что к чему, и послал за ним. Он умер плохо.

Слышимость была отвратительная: треск атмосферных разрядов, да еще шум двигателей. Впрочем, я ловил каждое слово и ежесекундно просчитывал бездну вариантов. Хотя ситуация яснее некуда.

— Жаль, я не застал тебя в той задрипанной харчевне, как бишь ее, неважно, — добавил главарь. — Она уже небось дотла сгорела. Но я тебя еще найду. Ты понял?

Забавно, нас разделяло всего с четверть стиры, и скоро, очень скоро мы окажемся лицом к лицу. Барладаг и не догадывался об этом. Неужто и впрямь не догадывался? Мне уже поднадоело перемалывать целые горы мыслей, а в итоге неукоснительно попадать впросак.

— Ну что ж, до встречи, — сказал я и подождал, мало ли, вдруг Барладаг что-то скажет насчет преследующей его машины. Однако он отключил связь.

— Это звонил Барладаг, — сообщил я, положив радиотелефон на приборный щиток. — Он жив. Он там, вон в том лимузине.

— Я же видел, как вы его завалили, — поразился Джага.

— Моя ошибка. Вышло совершенно по-дурацки. Те ампулы бьют не насмерть. В них снотворное.

— Вот бзец. Ну ничего, сейчас поправим ошибку…

Под колесами уже шелестела загородная скоростная магистраль, мимо проносились поля и перелески, озаренные зыбким лунным светом. Я не знал, далеко ли еще осталось до виллы Барладага, куда направлялись, по всей видимости, он и его головорезы. Но, так или иначе, пора было ставить точку. Тем более, что на пустой ночной дороге нам уже ничто не могло помешать.

Дав полный газ, я пошел на сближение. Старенький «Дром» с мощным новым мотором вел себя в этой гонке превосходно.

Когда дистанция сократилась наполовину, белый «Рарон» сместился на осевую линию, немного сбавил скорость, тем самым пропустив лимузин главаря вперед, чтобы прикрыть его с тыла. Джага щелкнул предохранителем пистолет-пулемета и опустил стекло правой дверцы, по салону загулял упругий сквозняк.

Водитель «Рарона» маневрировал, подавая автомобиль то вправо, то влево, и упорно не давал себя обогнать.

— Врезать? — спросил у меня Джага.

— Конечно.

— Только не виляйте, ладно? А ты, Янта, пригнись. Там два субчика уже изготовились палить.

С неожиданной проворностью Джага вывесился в окошко чуть ли не до пояса, придерживаясь левой лапищей за крепление солнцезащитного щитка, а в правой сжимая рукоять «Брена». Двумя короткими очередями он прицельно полоснул по заднему стеклу неприятельской машины. Вокруг пулевых отверстий разбрызгалась густая сеть белесых трещинок. Третья очередь прошила покрышку заднего правого колеса.

Я чуть притормозил педалью акселератора, чтобы не врезаться в обреченную машину, если ее занесет поперек дороги. При такой бешеной скорости автомобиль с простреленной покрышкой может выкинуть любое коленце. Однако потерявший управление «Рарон» повел себя наиболее вероятным образом: заюзил и резко ушел вправо, где тут же напоролся на бетонный столбик ограждения. Вздернувшись торчком, вражеская машина зависла в воздухе и затем перекувырнулась колесами кверху в кювет. А я подался левее и, дав газу до упора, промчался мимо.

Когда мы уже почти настигли тяжеловесный черный лимузин Барладага, снова зазвонил радиотелефон, и я не отказал себе в удовольствии откликнуться, взяв лежавшую у лобового стекла трубку.

— Шпырь, неужто это твоя задрипанная тачка у меня на хвосте? — яростно заорал Барладаг сквозь треск помех.

— А ты думал, чья?

— Ах, ты…

Он принялся взахлеб сквернословить. Словарный запас и обороты у него страдали топорной скудостью, ни тебе сочности, ни ритма. Решив не отвлекаться от вождения, я перебросил трубку Джаге. Тот ухватил ее на лету, немножко послушал, односложно спросил у меня:

— Барладаг?

Я кивнул. Черный лимузин в точности повторял недавний маневр «Рарона», мотаясь от бровки к бровке, чтобы не дать мне пройти на обгон.

— Ты, гад! — веско промолвил в трубку Джага. — Ты мое заведение спалил, бзец. Ну и гад же ты после этого. Что?

Насупленно выслушав краткий ответ, он отложил трубку и взялся за лежавший на коленях «Брен».

— Вот сейчас мы увидим, кто говнюк.

— Стрелять бесполезно, — предупредил я, всячески пытаясь обойти лимузин. — Машина пуленепробиваемая.

Тут шофер Барладага выкинул обычный в таких случаях финт — резко затормозил, чтобы «Дром» расквасил передок об его багажник. Но я всегда отличался отличной реакцией, а теперь, при многократно усиленной работе мозга, тем более. Едва вспыхнули тормозные огни, я бросил свою машину в рисковый, но, казалось, точно выверенный вираж. Все же, когда начался сильный крен и правая пара колес стала зависать в воздухе, мне стало не по себе. Доля мучительного мгновения ушла на то, чтобы уточнить поправку на центробежную силу, рассчитать необходимый чуточный поворот руля, а затем я четко выровнял готовую перевернуться машину.

В результате «Дром» и тяжелый лимузин с диким скрежетом притерлись боками на полном ходу. Все решилось моментально, барладаговский шофер никак не мог тягаться со мной в быстроте и расчете. Я подловил его в точности, как на борцовском ковре, где для броска надо использовать не только свои мышцы, но и усилия рефлекторно сопротивляющегося противника. Сначала налег, будто бы пытаясь столкнуть на обочину, а едва тот вывернул руль в мою сторону, резко дал по тормозам. Когда нас обоих занесло, вдобавок я сумел сделать нечто вроде подсечки, сдав на полкорпуса назад и тюкнув передним бампером по его заднему крылу.