Eго коснулось что-то горькое, такое горькое, что он весь передернулся и слабо застонал.

— Он оживает, Культяпа, — сказали над ним.

— Похоже.

— Да, нет сомнения, он будет жить. Милосердный дьявол простер свою длань и спас его. Теперь ты, надеюсь, уверовал?

— Сдается мне, что ему помог не дьявол, а Рябой.

— Не кощунствуй.

— И все же дьявол здесь ни при чем.

— Неужели ты полагал, что владыка мира сам поднимется в наше логово, дабы уврачевать Посланца своего? Нет. Он сотворил чудо руками Рябого. Он ниспослал на Рябого благодать свою, и тот исцелил Посланца.

— Бедняга Рябой. Дорого встала ему благодать.

— Ты неисправим, Культяпа.

— А ты чересчур легковерен. Теперь смотри в оба, Атаман.

Голоса удалились, и снова наступило черное сплошное забытье.

…Улье возвращался к яви медленно, словно чувствa одно за другим выплывали из мрака И присоединялись к его телу. Он как бы заново вспоминал, что такое осязать спиной подстилку, слышать, видеть. Разлепив веки, он увидел склоненное над ним рыжебородое лицо. Не сразу на память пришло имя: Атаман. Но, возникнув, оно замкнуло некий недостававший контакт и прошедшее явилось разом. Башня. Ватага. Рябой. Пещера.

Он попробовал подняться и не смог.

— Лежи, лежи, — успокоил его Атаман. — Ты еще очень слаб.

— Где Рябой? — спросил Улье.

— Его больше нет. Ушел и не вернулся. Полагаю, что навсегда.

— Как так? — прошептал разведчик.

— Рябой отыскал среди урок человека, который выжил после укуса желтой пиявки. Тот посоветовал лекарство, — Атаман поднес к глазам Ульса мясистый колючий листок. — Вот. Этот куст растет только на ферме. Сок его листьев исцеляет укушенных пиявкой. Рябой ночью пробрался на ферму и нарвал листьев столько, сколько смог унести в подоле бахи. Но ему показалось мало. На следующую ночь он пошел туда опять. Никто из нас не смог удержать его. С тех пор oн пропал. Очевидно, штемпы заметили обломанныx куст и усилили охрану.

— Когда это было?

— Позапрошлой ночью.

— Значит, я болел долго?

— Три и еще два дня.

Улье закрыл глаза.

Рябой погиб. Он отдал жизнь за своего названого брата. Как будто смерть нарочно косит самые чистые души. Сначала ийянин Мэг. Потом колонист Рябой. Разведчик скрипнул зубами.

— Все мы скорбим о Рябом, — сказал Атаман.

— Он со мной побратался. Пожал руку.

— Мы все братья. Наступило молчание.

— Ты хочешь есть?

— Хочу, — ответил больной.

Атаман ушел и вернулся, неся теплую плошку вареной аминореллы. Он приподнял голову Ульса и напоил его бульоном. Скосив глаза на сидевшую у костра ватагу, разведчик заметил, что за ним следят с любопытством, но без удивления. Словно Атамана в роли сиделки все воспринимали как должное.

— Как ты себя чувствуешь?

Улье дотянулся до колена и помял его пальцами. Опухоль еще держалась, но стала безболезненной. Нога сгибалась плохо, с трудом.

— Боли нет. Вялость только.

— Это ничего. Главное, выжил. Тебе разговаривать не трудно?

— Ничуть.

Атаман отнес плошку к костру.

— Культяпа, — обратился он к своему неизменному советнику. — Ватаге пора идти. Я останусь тут. Будешь за старшего. Братья, слушайтесь Культяпу, как меня.

— Хорошо, — ответила вразнобой ватага. Урки встали и один за другим исчезли в расселине.

Атаман проводил их взглядом и вернулся к лежащему разведчику.

— Поговорим, Ул.

— Поговорим, Атаман.

— В тот день, когда ты появился среди нас, штемпы устроили на пляже облаву. Кого искали, не ведаю. Никто не припомнит такого, чтобы они напали на пляж. Значит, причина серьезная.

Атаман замолчал, испытующе глядя в глаза разведчика. Не дождавшись ответа, он продолжил:

— Но это еще не все. После того как мы скрылись от облавы, штемпы разогнали всех лохов. И тогда те, в Башне, ударили своей смертоносной радугой по плотине. Вся вода ушла, остался лишь ручей на самом дне ложа. Штемпы никого и близко не подпускали, людское любопытство разве удержишь. Разнесся cлyx, что в пересохшей реке обнаружилась огромная раковина, высотой с человека, а в длину и того больше. Я решил понаблюдать за ней с холма. И вот что мне удалось рассмотреть.

Снова Атаман сделал паузу. Разведчик смотрел его пронизывающие глаза по-прежнему спокойнo будто и не переживал сейчас первый провал за бесчисленные рейды, и притом самый тяжкий, самый опасный провал, какой только можно вообразить.

— Эта раковина круглая и вверху прозрачна, а нижняя половина блестит, как оружие штемпов. На боку яркая полоса. Из нее торчат два длинных уса, как у жука, ими она цепляется за дно. Внутри раковина пустая, и там может поместиться человек, даже не один. А главное — она лежит напротив валуна, у которого тебя укусила пиявка, чуть выше по течению. Теперь ответь, не знаешь ли ты, что это за раковина?

Как бы случайно на расстоянии вытянутой руки от Атамана лежал увесистый булыжник.

— Отвечай.

— Штемпы тут ни при чем, Атаман. Ты же сам догадался, что они кого-то искали. Значит, раковина принадлежит не Башне, иначе с какой стати было разламывать плотину и выставлять охрану?

— Да, раковину день и ночь сторожит самый большой отряд штемпов из всех, что я видывал. Но ты не дал прямого ответа на мой вопрос.

— Твоя догадка верна, Атаман. Да, я вышел из этой раковины.

На лице вожака изобразилась ожесточенная внутренняя борьба. Он и хотел задать очередной вопрос, и сам побаивался того, что может услышать в ответ.

— Вся равнина только и судачит об этой необычайной раковине, — начал он. — Нашлись толкователи и прорицатели. Они утверждают, что раковина брошена в реку самим милостивым дьяволом. Они приводят в показательство уйму самых туманных фраз из нашего Святого Предания. Умы пришли в брожение. Никто не знает, чему верить и чего ждать. Скажи мне, человек из паковины, кто ты? Откуда ты? Зачем ты? И неужто вправду я, недостойный, сподобился…

Он не решился продолжить и впился взглядом в лицо разведчика. Страх, надежда и тревога отражались в его карих глазах.

— Сподобился увидеть Посланца? — докончил за него Улье. — Нет, Атаман, обманывать не буду. Я не Посланец. Я такой же человек, как и ты. Только прилетел со звезд. Помнишь, безумный Простокваша утверждал, что на небе живут люди? Их там очень много, так много, что не уместится ни на какой равнине. И я один из них.

Повисло тягостное молчание.

— Верю, — сказал Атаман убитым голосом. — Верю, что ты со звезд. Но что привело тебя сюда? Неужто ваша жизнь еще хуже нашей?

— Не в том дело. Я узнал, что живущие в Башне угрожают смертью всем живущим на звездах. Как и почему — слишком долго объяснять, что Башня мой злейший враг. Я шел по следу, и след привел меня сюда, на равнину. Но до сих пор мне не удалось ничего толком узнать ни о Башне, ни о ваших порядках. Я многого не понимаю. Помоги мне, Атаман. Объясни. Быть может, ты поможешь мне добраться до сути и сокрушить врагов, живущих в Башне.

— Не понимаю, как Башня может угрожать небесам, — покачал головой Атаман. — Она высока, но не настолько.

— Простокваша тогда сказал чистую правду, Атаман. Эта Башня умеет летать. Внутри она сделана из того же блестящего материала, что и моя раковина. Пойми, взлетая, она извергает такой огромный цветок милостивого дьявола, что ничто живое вокруг не уцелеет. Погибнут лохи, погибнете вы, а потом они перебьют всех людей на звездах своим радужным лучом Я пришел, чтобы не допустить этого. Башня не взлетит, Атаман, если ты мне поможешь.

— Все это похоже на сказку. Но я не Культяпа и способен верить. Чем же помочь тебе?

— Для начала расскажи мне все, что тебе известно о Башне.

— Я знаю ровно столько, сколько ты уже слышал от Простокваши. Большего из него не вытянешь. Он подозрителен и пуглив. Он боится мести Хранителей, хотя здесь они его не достанут.

— Ты сказал, Хранители. Кто они?