И поняла слишком поздно, что открытая плечом дверь, комната, в которую он ее внес, и постель, около которой он поставил Айви на ноги, были не ее.

Она начала протестовать и умолкла под его поцелуем.

Лунный свет, проникая сквозь стеклянные двери, покрывал все вокруг серебряной россыпью. Ему так хотелось увидеть ее лицо! Он дотронулся до ее подбородка, но она встряхнула головой и отвернулась от него.

Неужели это правда? Неужели этой изумительной, чувственной женщине не нравится секс?

Сегодня рано утром в одном из бутиков, когда Айви была в примерочной, а он сидел на маленьком диванчике, сложив на груди руки и всеми силами стараясь не показать, как нелепо себя чувствует – он никогда, ни разув жизни, не делал покупки вместе с женщиной! – клерк склонился над ним и прошептал, как они польщены, что сама Айви Мэдисон заглянула в их магазин.

Дамиан нахмурился. Откуда этот клерк знает Айви? Он случайно бросил взгляд на журнал на столике и увидел Айви, соблазнительно улыбающуюся с глянцевой обложки.

Начиная с того дня, как она вошла в его жизнь, он представлял ее в самых различных образах – от хитроумной обманщицы до матери его сына и, конечно же, изумительной красавицы. Да и какой мужчина не заметил бы этого!

Но Дамиан никогда не думал о ней как о женщине, чье лицо известно во всем мире.

Он открыл журнал. На разных фото Айви стояла, повернувшись лицом к камере, то в белом костюме для верховой езды, плотно облегающем ее стройную фигуру; то в малиновом бикини, подчеркивающем форму ее груди и длинные ноги; то в свободном одеянии нежного сливочного оттенка, распахнутом ровно настолько, чтобы заставить участиться его пульс.

Дамиан подумал о других мужчинах, безликих незнакомцах, которые разглядывали эти фотографии, чувствовали то же, что чувствует он, и ему захотелось согнать их всех в кучу и дать им понять, что они только даром теряют время, мечтая об этой женщине, поскольку она принадлежит только ему одному.

Бред, сказал он себе.

А затем Айви, его Айви, выйдя из примерочной, поднялась на невысокую платформу. На ней было свободное платье, должно быть весьма привлекательное, хотя в действительности он не обратил на это внимания.

Он видел только Айви.

Она была восхитительна. Совсем не такая, как в журнале – в душном великолепии павильона, – а живая, с блестящими зелеными глазами в рамке черных густых ресниц.

И вот теперь она сказала ему. Она сказала ему, что не любит секс.

Это могло быть следующим шагом в попытке глубже заманить его в сбои сети. Могло быть… но не было. Он вспомнил, что случилось в этой самой комнате три ночи назад. Как она отвечала на его ласки, словно в каком-то самозабвении, пока он не попытался зайти чуть дальше…

– Айви?

Она не ответила. Он провел пальцем по ее щеке.

– Так ты поэтому остановила меня той ночью?

– Да.

Не слово, а вздох.

– Тебе надо было тогда сказать мне.

– Сказать? – Она невесело усмехнулась. – Я не хотела говорить об этом. Я просто подумала, что тебе нужно знать, почему я никогда не смогу… даже в отдаленном будущем…

– Ты не права. Не права во всем.

– А тебе никогда не приходило в голову, что в каком-то случае и ты можешь быть не прав?

– Но, видишь ли, я не собирался заниматься с тобой сексом. Скорее это можно назвать любовью.

– Это то же самое.

Он поцеловал ее. Ничего не требуя от нее, нет, просто чтобы она почувствовала тепло его губ. И целовал ее до тех пор, пока дрожь не прошла по ее телу.

– Тебе не нравится секс, – сказал он мягко, – Но ты любишь мои поцелуи.

– Дамиан, я не могу. Действительно, я просто…

Он поцеловал ее снова, так же нежно, и, когда ее губы расслабились, кровь застучала у него в ушах. Он обнял ее за плечи и снова поцеловал, раздвинув губы и коснувшись ее языка. Она тихо застонала и придвинулась к нему. Ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы не прижать ее к себе еще крепче.

– Секс – это просто физиологический акт. Это лишь часть того, что называется любовью, но это далеко не все. Дай мне показать тебе. Только один поцелуй. – И когда она замотала головой, добавил: – Я только хочу попробовать твой вкус. Ты позволишь? – Впрочем, ответа он ждать не стал. – Откройся мне, – сказал он хрипло.

Он целовал ее снова и снова. Ее кожа горела, и чуть слышные стоны были так томительно-сладки, что он сбросил с ее плеч блузку и, целуя, спустился от шеи к груди.

– Айви, – шептал он. – Айви.

Ее руки поднялись, сминая его рубашку. Его имя слетело с ее губ.

Он сказал себе, что будет двигаться медленно и не дальше, чем она ему позволит. Ее рука лежала на его затылке, и, наклонив голову, он поцеловал ее грудь сквозь тонкую ткань белья.

Со стоном она откинула голову назад и прогнулась.

Нужно было быть святым, чтобы отказаться от такого дара. Дамиан не был святым. Он упал на колени.

Ее стоны стали выше, напряженнее. Так же, как и его желание.

– Дамиан…

Он поднял на нее глаза.

– Я собираюсь только раздеть тебя. А потом уложу тебя в постель и, если ты захочешь, чтобы я ушел, уйду. Я обещаю.

На секунду она замерла. Потом подняла ногу, сделала шаг в сторону, и ее брюки остались лежать на полу. И когда он увидел ее длинные стройные ноги, то удивился, какого черта он дал это обещание?

Но ему придется сдержать его.

И остановится он прямо сейчас. Встанет с колен. Лишь расстегнет…

Айви отшатнулась от него.

– Нет! Пожалуйста, нет!

Голос ее зазвенел, глаза расширились от ужаса, и Дамиан понял.

Она сказала, что не любит секс. И он тут же решил по своей наивной мужской самоуверенности, что ей просто попался неумелый любовник, который не сумел ее разбудить.

Но теперь он понял.

Айви секс не то чтобы не нравился, он приводил ее в ужас! Кто испугал ее? Кто научил ее, что секс – это нечто болезненное, мерзкое и отвратительное?

Дамиан выругался сквозь зубы. Айви всхлипнула.

– Я же говорила… я же говорила, что так будет…

– Кто это сделал с тобой?!

Она не ответила. Он крепко обнял ее.

– Айви. Не надо плакать. Айви, моя Айви…

Он знал теперь, что ему делать. Он просто жаждал этого. Найти человека, который сделал с ней это, и убить его.

Ее тихие отчаянные рыдания разрывали ему душу. Бережно обнимая, он покачивал ее из стороны в сторону и словно убаюкивал нежными, ласковыми словами, которые прежде не говорил ни одной женщине, пока наконец ее слезы не прекратились.

Он взял ее на руки и осторожно положил на середину постели. Погладил по голове, убирая спутанные пряди волос с мокрых щек.

– Все хорошо, – приговаривал он. – Все хорошо, милая. – Спи спокойно. Я останусь здесь и буду охранять твой сон.

Когда она уснула, он прошел в гардеробную и переоделся в старую пижаму. Вернувшись в спальню, пододвинул к постели большое кресло и, устроившись в нем, стал перебирать в уме все, что мог бы сделать с этим сукиным сыном, из-за которого Айви теперь думает, что секс – та вещь, которой нужно бояться.

Кастрирует – вот что он сделает с тем негодяем! Дамиан остался очень доволен этим сценарием и наконец задремал, положив голову на жесткий подлокотник кресла.

Что-то разбудило его.

Луна исчезла, спрятавшись за темными тучами и пеленой дождя. В комнате было темно и холодно.

Он быстро подошел к стеклянным дверям и закрыл их. Проклятье, какой холод! Тепло ли Айви под ее одеялом? В такой темноте в глубине комнаты уже невозможно было ничего разглядеть.

Он зажег лампу, дающую мягкий рассеянный свет. Айви лежала на боку так же, как он оставил ее, но одеяло сползло с ее плеча и часть спины была открыта.

Выключив свет, он наклонился над постелью, чтобы поправить одеяло.

Вслед за ослепительной вспышкой молнии грохот отраженного разряда потряс стены дворца.

Айви вздрогнула, открыла глаза, увидела темную фигуру, склонившуюся над ней, и закричала.