Ларна при этом воспоминании вся передернулась, скривилась, ее затрясло. Только через некоторое время она смогла взять себя в руки и, выхватив из рук Нарин бутылку, сделала несколько больших глотков. Три пары глаз смотрели на нее, светясь непосредственным интересом, рабыням очень хотелось узнать, что же было с их госпожой, хотелось настолько, что они почти забыли о своем страхе. Но все же спрашивать не решалась ни одна. А Ларна посмотрела на них, поняла это и со вздохом начала свой рассказ, сократив, правда, его до минимума:

– Я бежала из дому, спасая свою жизнь. Почему – не в этот раз, не время еще. По глупости я попала на торговый корабль шлюхой, денег на дорогу не было. Вот и представьте себе – триста пятьдесят здоровых мужиков на одну шестнадцатилетнюю девочку… Теряла сознание – окатывали водой, приводя в себя. И продолжали насиловать. По двое сразу. И так полтора месяца…

– О, боги! – схватилась за голову Сириин, у которой всегда было живое воображение, и она вполне могла представить, что подобное случилось с ней самой. – Да как же вы выжили?!

– Чудом. Я уже умирала, капитан понял это и приказал вышвырнуть меня на берег. На мое счастье и его горе, он забыл, что это был берег матриархата Харнгират. А в порту меня и подобрал тот патруль, о котором говорила Нарин. Офицер, возглавлявшая его, была дико возмущена моим рассказом о том, что со мной сделали, она пошла на корабль и отрубила голову капитану. После чего удочерила меня. Вот вы говорите здесь – харнгиратские стервы, харнгиратские стервы… А деньги на мое лечение вся городская стража собирала! Понимаете? Где в другой стране видано и слышано, чтобы на лечение подобранной на берегу никому не нужной девчонки стражники давали деньги? Здесь бы дали?

– Ага, – криво ухмыльнулась Милаит, – догнали бы и еще раз дали… Мимо бы прошли, внимания не обратили. А то и добили бы…

– Хотя, – грустно сказала Ларна, – если бы там, в Харнгирате, умирал на берегу попавший в такую же беду парень, мимо него бы тоже прошли… В каждой стране свои беды и свой взгляд на жизнь.

Она хрипло засмеялась, достала с полки пять бокалов, разлила по ним вино и заставила рабынь принять их. Затем провозгласила:

– Пейте, девочки! Мы сегодня празднуем рождение свободного человека!

Достав из-за пазухи небольшую, свернутую в трубочку грамоту и медальон на серебряной цепочке, Ларна повернулась к Орихат и торжественно объявила:

– Отныне и навсегда, ты – свободный человек, Орихат Вар-Тарм! Здравствуй, сестра!

Глаза белокурой девушки, услышавшей эти слова, потрясенно распахнулись и тут же залились слезами радости. Да, она в потаенном уголке души надеялась на свободу, но никак не думала, что вот прямо сейчас она станет свободной! На нетвердых, подгибающихся от волнения ногах, Орихат подошла к улыбающейся Ларне и приняла у той из рук грамоту с медальоном. Попытавшись прочитать, она ничего не смогла увидеть из-за слез, заливавших глаза, потому подошла к двум остальным рабыням, остолбенело стоявшим с открытыми ртами, и попросила:

– Сириин, прочти, пожалуйста… Я ничего не вижу…

Шатенка молча протянула руку, взяла грамоту, развернула ее и срывающимся голосом прочитала:

– Согласно воле своей госпожи, Ларны Орсанх, рабыня по имени Орихат отныне свободна и нарекается фамилией Вар-Тарм. Я, королевский нотариус Играм Сиридат, подтверждаю вышесказанное своей подписью и печатью.

Сириин подняла на ставшую свободной мгновенно потекшие слезами глаза, в которых пылала зависть. Еще бы – ведь ее подруга получила свободу, извечная мечта любой рабыни для нее исполнилась. Милаит смотрела на ставшую свободной подругу с не меньшей завистью и также тихо плакала. Но тут обе рабыни переглянулись и ошеломленно застыли соляными статуями – обеим одновременно пришла в голову потрясшая их мысль. Значит, харнгиратские воительницы задумали все это, замучили Риин и Римада лишь для того, чтобы дать их подруге свободу?! Ради этого они готовы были на все?! Неужели же так бывает?! Но девушки видели, что это именно так. Сириин перевела потрясенный взгляд на Ларну и низко поклонилась ей, искренне поклонилась – теперь она бесконечно уважала свою госпожу и больше не думала, что та ее замучит. Но девушка, конечно же, все равно очень боялась ее, прекрасно помня ее безжалостность и бескомпромиссность. Но теперь она понимала, откуда эти качества взялись, чему они служат и поклялась самой себе никогда не становиться у Ларны Орсанх на дороге, никогда не мешать ей в ее Деле, каким бы оно ни было. Судя по взгляду, Милаит думала о том же самом.

– Так выпьем же за свободного человека! – радостно воскликнула Нарин.

Вся пятеро опрокинули кубки и выпили до дна. Орихат сияющими от счастья глазами смотрела на кровных сестер и подруг. Затем всхлипнула и бросилась Ларне на шею. Та обняла ее и нежно поцеловала в губы, страшно жаждая поцеловать девушку в иные губы, те, что значительно ниже… Она лукаво посмотрела сестре в глаза и прошептала ей на ухо о своем желании. Та зарделась и почти неслышно прошептала:

– Но тут же девочки…

– Их я тоже туда поцелую… – еще тише ответила Ларна.

Отпустив Орихат, она достала из-за пазухи еще две грамотки и повернулась к рабыням.

– Девочки, – обратилась она к ним, – вот эти грамоты – свобода для вас. Пока я их еще не подписала.

– А почему? – осмелилась спросить Милаит, окрыленная надеждой на свободу.

– Если отпустить вас здесь, на Аллиорноине, то когда Фатунг поймет, что никаких покупателей не будет, поймет, что все было обманом, он аннулирует сделку. Вас поймают и вернут ему обратно. Вы этого очень хотите?

– Нет! – дружно выкрикнули рабыни.

– Тогда я освобожу вас на Колхрии, – улыбнулась им Ларна. – И еще одно, девочки…

– Что? – спросила Сириин.

– Будучи с нами, вам придется увидеть, как мы делаем противозаконные вещи. Учтите, что если вы нас выдадите, нас схватят и казнят, а вот вас продадут, и вы навсегда останетесь рабынями.

– А зачем противозаконное?.. – недоумение было написано на красивом лице Милаит.

– А затем, что наша жизнь, в том числе и жизнь вашей подруги Орихат, посвящена борьбе с этими законами. Мы, все трое, живем лишь для одной цели – уничтожить скотские законы об урезании, отменить и навсегда запретить рабство. Люди имеют право любить друга так, как им самим того хочется! Никто не имеет права запрещать им это.