– Ну вот, раскипятились как котел на огне. – успокоил их Микулка. – Ратиборушко, есть у тебя думка на счет посадника?

– Не знаю, нет пока. Я больше думал что наверху к рукам прибрать. В любом случае толпой ничего там не сделать.

– Вот и я о том! – обрадовался поддержке паренек. – Надо кого-то одного выбрать, кто лучше других с этим справится.

– Эх Микула… – качнул головой Ратибор. – Привык в одиночку со всем светом биться! А мы уж давно поняли, что каждый из нас лишь половинка от силы, а вместе мы сила целая. У кого-то одно лучше выходит, у кого-то другое. Потому и побеждаем почти всегда. Надо всем вместе идти, дело ясное. Обычно в таких теремах есть подземные выходы на случай чего, попробуем со старостой перемолвиться, он наверняка подскажет как вчетвером внутрь незамеченными пробраться.

– Если б ход был, – пожал плечами Микулка. – Они бы без нас справились. Я тут прикинул как без всякого хода можно свалиться снегом на головы. Длинная веревка нужна. И ночь, знамо дело.

– Ха… Недурно! – похвалил Ратибор. – Они из окон оглядывают округу, смотрят на землю, не в небо. Да и малым числом гостей не ждут. Если же натянуть веревку меж теремами одной высоты, то по ней на крышу можно перебраться и вовсе незаметно, главное светлого не надевать, чтоб не сиять в небесах белым лебедем. Верное дело! Доедаем и айда к Черняку, порадуем старого. Заодно и нам подготовиться надо.

Они докончили щи и взялись за пиво, топя в белой пене усталость последних дней. Масляные плошки на закопченных стенах освещали вытянувшееся лицо корчмаря, тот все стучал зубами от страха, думал будут бить или нет, и если будут, то чем.

– Судить его надо с посадником вместе. – брезгливо глянул на хозяина Волк. – Одного поля ягоды, чтоб их… Почему во всяком добром стаде худая овца сыщется?

– Так Боги сложили. – усмехнулся стрелок. – А то б мы со скуки подохли.

Темная ночь раскинула крылья над теплой землей, запутала в густых своих перьях граненные самоцветы звезд. Половинка ущербной луны нависла над городом, чуть померкнув от дыма сотен факелов в руках окружившего терем трудового люда. Народу собралось не мало, многие едва на ногах держались от выпитого, но старосте как то удавалось поддерживать порядок одним только словом, видать уважение к нему было бесспорным. Друзья не разлучаясь прохаживались в округе, считали окна посадного терема, приглядывали где сподручней слезть с крыши, смотрели как устроен чердак и в каких комнатах свет пробивается из-за ставень.

– Лучше всего лезть со двора. – задумчиво вымолвил Ратибор. – Там один только черный вход для челяди, его охранять куда легче, чем два огромных входа с лица. Так что с той стороны напуска не ждут. Там и окон поменьше, а значит легче на крышу залезть незаметно.

– Это хорошо. – кивнул Сершхан. – Как раз с той стороны не далеко от корчмы стоит терем чуть ниже посадного. Черняк в нем живет. Очень удобно. Где-то сотня шагов получается. Осилим?

– А куда деваться? Бывало и хуже. – грустно улыбнулся Волк.

– Тогда за дело! – согласился стрелок. – Раньше закончим, раньше ляжем спать, а то без доброго отдыха у меня уже в голове шумит.

Веревку пришлось вязать в четыре узла, более длинных кусков не нашли, что сильно огорчило Ратибора.

– Дрянь эти узлы! Вечно подводят в самом опасном месте. Надо их намочить и хорошенько затянуть по мокрому, как подсохнут, будут лучше держать. Не то грохнемся как жабы в колодец, будет тогда потеха…

Луна заметно опустилась, царапая гонту на крышах, еще чуть-чуть и станет вовсе темно, только звездная пыль и коптящие факела забрызгают узкие улочки каплями света. Друзья оделись во все свое, ноги радостно окунулись в привычную обувку, а руки поглаживали драгоценное оружие. Волк проверил струны на лютне, темное дерево ответило ласковым звоном, но Ратибор играть не дал – делу время, потехе час. Руки и лица вымазали сажей, теперь только белки глаз и зубы поблескивали в полутьме.

– Меньше скальтесь! – хохотнул Сершхан. – Теперь за версту заметно.

Тщательно подготовленная веревка кольцом легла на плечо Ратибора, только конец волочился лохматой кисточкой, а Микулка выискивал камень поудобней, чтоб привязать для броска.

– Не мучайся… – посоветовал Волк. – Дома у Черняка возьмем какую-нить железяку.

Терем старосты грузно нависал средь приземистых изб, в высоту уж никак не меньше посадного, а коль в ширину мерить, так может и больше. Витязи прокрались под темными окнами – уже знали, что Черняк жил один, а теперь ему не до посиделок и сна, крутится средь осаждавших. Можно было и так влезть, но соромно, чай не ворог, поэтому разрешение все же спросили. Микулка сдвинул засов и тихо отворил резную дверь, прислушался, взмахом пригласил за собою друзей. Ладно подогнанные ступени вывели на второй поверх, Волк принюхался, стараясь отыскать во тьме крышку чердачного хода. Свет палить опасались – все же примета для притаившихся в сотне шагов самострельщиков. Певец снял с плеча лютню и тихонько положил на стол у окна.

– Тут поддувает… – поднял руку он. – Точно! Крышка прямо над головой. Тока не тащите стол, он тяжкий как наша жизнь! Да и грохотать лишний раз не стоит… Лучше подставляйте могучие плечи, я легкий.

– Погодите! – шепнул Микулка. – Подсадить и я не хуже смогу, не впервой… Только дайте мне сыскать что-то тяжелое, чтоб к веревочному концу привязать!

Он пошарил во тьме, обо что-то споткнулся, ругнулся, помянув лешего, наконец весело сверкнул зубами в неверном отсвете.

– Нашел! – подставляя спину под сапог Волка, шепнул он. – Не железка, но сойдет. Точило для ножей.

– Вот Черняк обрадуется, что мы его точило сперли… – невнятно буркнул Сершхан.

– Коль возьмем посадника без пожару, – отмахнулся Ратибор. – Так он и кобылу в уста поцелует от радости.

Мягкая, густо пахнущая летним солнцем солома завалила чердак по колено, насыпана для большего тепла, дело ясное, вот только в потемках ходить уж больно мешает. Витязи с трудом продрались до светлой отдушины, глядевшей на звезды полукруглым проемом, выбрались на крышу, скользя по гладким деревянным дощечкам.

– Ить леший… – шикнул стрелок оскользнувшись. – Не шарахнуться бы отсель как горшок с печи. Костей ведь не соберешь!

– Твои соберут! – уверенно улыбнулся Волк. – Кольчуга их в куче удержит.

Микулка распластался на крыше как кот перед прыжком, руки ловко обвязали камень, затянув три узла для верности.

– Подержите за кольчугу. – уже размахнувшись, глянул он вниз. – А то от броска еще шлепнусь…

Паренек взвесил в руке точило, примерился. Рука отлетела в богатырском замахе, вызывая в теле дремавшую силищу, швырнула тяжелый камень, и тот кувыркаясь в свете звезд, дугой ушел в сторону посадного терема. Через миг короткий стук возвестил об удачном броске.

– А как там грохнуло? – сморщился Ратибор. – Небось крышу прошиб.

– Крепче будет держаться. – усмехнулся Микулка.

Сершхан потянул веревку и навалившись вдвоем с Волком они обкрутили ее вокруг резного конька.

– Как струна! – похвастался певец.

Он прислушался к темноте, потом оглянулся на почти закатившуюся луну.

– Порядок! Переполоха мы не наделали, да и стемнело совсем. Чего ждать?

– Вперед! – тихо скомандовал Ратибор и первым ухватился за уходящую в кромешную тьму веревку.

– Тока не спешите! – раздался голос уже невидимого стрелка. – По одному, а то эта зараза лопнет с натуги…

Никогда еще сотня шагов не одолевалась с таким трудом. Лезть по провисшей шершавой веревке оказалось куда сложнее чем думалось – руки в кровь, глаза на выкате, грудь вздымается как синее море, а сердце ушло глубоко в пятки, мешая цепляться немеющими ногами. Особенно тяжко оказалось на второй половине пути, когда раскачивающаяся веревка круто пошла вверх, грозя скинуть отчаянного седока. Наконец дрожащие руки ухватились за край крыши и рывком закинули тело на покатую гонту.

– Ни хрена себе… Ни хрена себе… – только и шептал Ратибор, распластавшись на спасительном островке терема средь пугающего моря головокружительной высоты. – Чтоб я еще раз… Чур меня!