– Ничего страшного! – попытался утешить друзей Сершхан. – Для полуденных земель это обычное дело. Целый год сушь без предела, а раз в несколько лет как вдарит такое вот… Бывает и города смывает с лика земного!

– Умеешь ты успокоить! – еще больше нахмурился Ратибор Теплый Ветер. – Только я сам с полудня, а такого буйства что-то не видывал…

– Ну… Ты все же с гор, а тут чистое поле. Должна быть и разница.

– Не пойму, – склонился на бок стрелок, пытаясь разглядеть что-то за конской шеей. – это зарница мерцает, или свет в оконце?

– Где? – навострил уши Волк.

– Да вон там, прям на полуночь. Видали?

– На зарницу не очень похоже, – пригляделся Сершхан. – Свет больно теплый. Скорее костер или отсвет масляной лампы. Правим туда! Коль Боги позволят, будет нам крыша над головою.

Ветер быстро крепчал, с запада, отголосками далекого ливня, неслась липкая морось. Зарницы мелькали все чаще, сливаясь в единое дрожащее марево, а гром навалился могучей лавиной, не смотря на даль крепко закладывая уши.

Огонь вдали мерцал все явственнее и вскоре показался зажатый меж покатых холмов городок, скорее даже большущая весь. Не смотря на отсутствие близкого леса, он был обнесен невысокой деревянной стеной, повсюду виднелись крыши больших теремов и добротных изб, видать бревна сплавлялись по реке с верховий.

– Это Олешье! – уверенно заявил Ратибор. – Вот мы и у цели.

– Вовремя… – облегченно вздохнул Волк.

Наступавшая непогодь согнала люд с улиц, даже воев на воротах видно не было, но в домах теплился огонь, дым поднимался к низким тучам и можно было представить, как тут бурлит жизнь в приветливые деньки.

У самой стены друзей окликнул грубоватый, привыкший командовать голос:

– Эй, кто такие? Претесь как жене в постель, спросу не просите…

– У кого просить-то? – усмехнулся Ратибор. – Ты бы хоть нос высунул! Мы Владимировы дружинники, путь держим в Киев, на подмогу свому князю, у него, кажут, беда приключилася. Надо бы подсобить. А ты сам что-нить слышал, что деется?

Стражник высунул чубатую голову из рубленного в стене оконца:

– Как не слышать! Чай ворог мимо нас по Днепру подымался, насилу сбереглись от него, схоронилися. Такую рать не каждого дня увидеть можно, но кроме числа у них сброя отменная, доспех выше всяких похвал, да и сами как на подбор. Тяжко вам придется, коль таких воевать удумали.

– Да ты за нас не беспокойся! Скажи лучше, можно проехать, али нет? Что вы за народ, коль путников на студеном ветру стоять заставляете?

– А кто вам мешает? Сами языками цепляетесь, а на меня потом все шишки валятся. Эдак всегда…

– Ладно те бурчать-то! Корчма у вас где?

– А вам какая потребна?

– Ближайшая! – уже без терпения выкрикнул стрелок. – С крышей и стенами.

– Да у нас все с крышами и стены у всех. Двери, правда, не всегда успевают вставлять, но это как повезет. Бывает и войдешь вроде в дверь, а к вечеру бац…

Он еще бубнил бы долго, истосковавшись по свежим ушам, но друзья не собирались встречать ливень под небом.

– Эй, добрый человек! – перебил стражника Сершхан. – Где все же у вас корчма?

– Так вам с дверями али без?

– Все едино! Лишь бы поближе.

– Тогда езжайте через ворота, потом шагов двадцать прямо, а там свернете вправо и доедете до резного терема в два поверха, от него…

– Слыш… – совсем разозлился Волк. – Ты не умничай, пальцем покажи!

Стражник пожал плечами и неопределенно ткнул за спину волосатым пальцем. Яснее от этого не стало, но и стоять тут до вечера смысла не было, витязи переглянулись и пустили коней в город спокойным шагом.

Обычая мостить улицы тут не знали, пыль скаталась от сырого ветра мелкими шариками, липла к подковам масляной жижей. Пустынная дорожка привела друзей к кривому как речь брехуна переулку, в конце которого и впрямь высился рубленный терем.

Куда направится дальше никто не ведал, а спросить было не у кого, поэтому друзья сообща решили проехать влево, но через несколько одинаковых, как горох, домов поняли, что ошиблись. Пришлось возвращаться и ехать вправо, но и там корчмы не сыскали. Вконец разозлившись и опасливо поглядывая на дрожащее от водного бремени небо, они обогнули высокий терем и почти тут же улочка уперлась в приличную корчму: два поверха, коновязь, конюшня, сзади огромный амбар пристроен, даже три отхожих места во дворе. Дверь тоже была на месте, даже за кем-то захлопнулась чуть ли не перед самым носом.

– Гоже! – оглядевшись кивнул Сершхан. – Если и цены не выше небес, то переждать непогоду – самое место.

Он первым соскочил с коня и отвел его к конюшне, не дожидаясь обычного в таких местах отрока. Судя по быстроте соображения стражника у ворот, прислугу тут можно было прождать и седьмицу. А то и две, коль не свистнуть. Друзья не стали мешкать, отправились следом.

Отрок, как ожидалось, спал развалившись на ворохе сена, только на скрип калитки проснулся, нехотя слез и развел коней в стойла.

– Русь везде одинакова… – усмехнулся Ратибор, отдавая мальчонке копейку. – Что вдоль по ней иди, что поперек. Ладно, не забудь корму коням задать, а то и ухи выверну, как на всей Руси повелось.

Зато в самой корчме к ним отнеслись с куда большим уважением. Правда и это неожиданным не было, деньги на Руси тоже цену имели, а грозные мечи и юркая сабля уважение к этой цене только утраивали.

– Эй, корчмарь! – окликнул хозяина Волк. – Принеси чего-нить горячего, а то с этой мороси кишки остыли… Да, щи в самый раз! И сметаны. А там поглядим. Вообще нет, кувшин ола тащи сразу.

– И мяса. – уже отвлекаясь от Божьего мира добавил стрелок. – Не жалей! Поросенок для разгону пойдет.

Он воткнул в щель стола целую гривну и принялся ждать, отрешенно глядя в пропахшую духом еды стену. Хозяин аж затрясся, не сводя глаз с приличного куска серебра, тускло блестевшего в столешнице, развернулся и стрелой юркнул в кухню, на бегу погоняя челядь.

Висевшие на стенах масляные плошки больше освещали закопченные бревна, чем с полтора десятка посетителей, устроившихся на тяжелых, надежных, как верный клинок, дубовых лавках. Столы, кроме аромата просаленного дерева, источали не меньшую надежность, сбиты не из досочек, а из распиленных пополам бревен. О такой хоть кулаком шарахни, хоть башкой, ничего не изменится, даже булаву выдержит, коль потребно, а судя по глубоким рубцам, может и приходилось выдерживать.

Ратибор нетерпеливо ерзал, глядя на суетившуюся возле стола челядь, наконец тарелки и миски расставили, стрелок глубоко вздохнул, словно собираясь с силами, и принялся РАЗГОНЯТЬСЯ. Для разгона понадобился не только поросенок, хотя он терпеливо дождался своей очереди после щей со сметаной.

– Что-то ты больно мал, нежно-розовый… – невнятно бормотал Ратибор, обсасывая последний огрызок уха. – Корчмарь, принеси-ка еще мясца. Птица? Птица тоже пойдет, если крупная.

Размер птицы видимо был не так важен, поскольку следом за крупной прекрасно пошла и мелкая. Корчмарь взирал на обжору с благоговейным страхом, друзья с привычными усмешками – навидались и не такого, когда он садился за стол после двухдневной голодовки. Сами они ели в меру, а вот от пива не отказывались, густой темный ол то и дело наполнял кружки, расплескиваясь белоснежной пеной.

Ратибор взялся за перепелок, жадно впиваясь в пропеченную плоть, покрытую подрумяненной корочкой, жир так и капал, но не пропадал, впитываясь в хлебный мякишь, от которого замасленные пальцы потихоньку отрывали кусок за куском.

– Невозможно смотреть как он ест… – покачал головой Волк. – Эй, корчмарь! Дай и мне этих жирненьких!

– Ты ж говорил что наелся? – удивился Сершхан.

– Ничего, с пивом пролезет!

– Да? – Сершхан задумчиво глянул на стрелка. – Корчмарь! Перепелки еще остались? Ну так неси! Стоит, смотрит…

На улице грохотнуло, да так, что дверь скрипнула, через отдушины потянуло отчетливым запахом размокшей земли. Корчмарь побледнел, отвернулся и скрылся на кухне в клубах дыма и пара.