– У всех, кроме Чопа и Смерти. – Бармалей протянул пластиковую карточку унидока. – Они же не за рулем.

– Все равно должны быть. – Постовой обрадовался, что нашел простенькую статью, за которую можно составить простенький протокол. Это за кражу мотоциклов до утра в бумагах копаться, а за отсутствие документов – стандартный бланк. И галочка в зачет, и никаких проблем.

– Давайте, красавцы, заходите к нам на огонек, – прохрипел динамик. – Косу можешь здесь оставить.

И тут Андрей понял, почему Лыська подогнала мотоцикл слева. Грузная фигура Бармалея скрывала от глаз постового руки девушки, которые по правилам во время беседы с милиционером должны находиться у мотоциклистов на коленях. Лыська, как и все остальные, держала руки где положено, но, услышав последнее указание постового, осторожно перенесла левую ладонь на руль, прямо на кнопку запуска двигателя.

Немой толкнул Андрея локтем в правый бок, недвусмысленно давая понять, что слезать надо в левую сторону.

– Зря ты так, командир. – Чоп медленно слез с мотоцикла и забавно подтянул джинсы.

Андрей понял, чего от него хотят байкеры, но решиться на подобное у него попросту не хватало духа. Представилось, как он прыгает на сиденье к Лыське, та запускает мотор и пытается пересечь «тропу», а в спину им летят одиннадцатимиллиметровые пули. Одно дело на войне, когда молодой, глупый, а совсем другое – получить очередь в спину на улице мирного города. Когда открытие почти сделано, когда до фотографии на обложке «Квантовых вычислений» всего ничего.

«Лучше сдаться, – решил Андрей, уже начиная слезать с мотоцикла. – Задержат, посадят на пару недель. Это мелочи. Потом обязательно разберутся. Выяснят, что всех перестрелял дядя Коля, что побег организовал не я, а бандиты. Отпустят. И можно будет работать, а не лежать на кладбище, всеми проклятому».

Он прислонил косу к сиденью мотоцикла Немого.

Еще мелькнула мысль о байкерах, о том, что их упекут по полной программе и для них не будет разницы, что преступника оправдают, – одно освобождение от наручников тянет на пять лет. Но это был их собственный выбор. А кроме того, кто они Андрею? Даже не друзья. Что он о них знает, о бывших студентах? Кем они стали теперь? Наркоманами? Угонщиками? Ворами? Может, даже убийцами. Нормальные люди от наручников в лесу никого не освобождают. Вызвали бы милицию, и все дела. У этих наверняка у самих рыльце в пуху.

Андрей вспомнил, что не собирался бегать от правосудия, что он стремился лишь вырваться от бандитов. Все, беготня окончилась.

Он встал на асфальт и сделал первый, не очень уверенный шаг вперед. Он заметил, как неуловимо напряглись лица Чопа и Бармалея. Они ведь еще не знают, понял Андрей их замысел или идет сдаваться. Он заметил, как губы Лыськи приоткрылись, готовые в крайнем случае выкрикнуть: «Садись ко мне!»

«Ради чего они так стараются? – удивленно подумал Андрей. – Что им до меня? Или они уже собрались выставить денежный счет за мое освобождение?»

Андрей сделал следующий шаг, обходя мотоцикл Немого слева. Мир вокруг изменялся медленно, будто снятый рапидом, – медленно двигалась рука Немого, стараясь придать Андрею нужное направление, медленно отходил от мотоцикла Чоп, медленно оборачивался всем телом Бармалей. Куртка его распахнулась, и Андрей увидел издевательскую усмешку сфинкса. И тут же молнией пронеслась в голове часть придуманной в голодном бреду формулы: «Подлость в квадрате».

Сердце сорвалось с привычного ритма и начало колотиться под кадыком, разогретая адреналином кровь засвистела в ушах.

«Господи! – подумал Андрей. – Зачем же Ты меня поставил перед таким выбором?!»

Изодранные ладони похолодели от осознания того, что уже следующий шаг станет неотвратимым, что решение нужно принимать прямо сейчас. В голове вихрем завертелась череда прошедших событий, перемешалась и вновь собралась в светящуюся ветвь, где на каждом разветвлении приходилось принимать решение. То или иное.

«Из всех решений всегда надо выбирать самое доброе», – вспомнился голос Володи.

И тут же Андрей представил, что скажет Бармалей, когда на него наденут наручники.

«Господи, помоги!» Андрей до боли сжал кулаки и сделал очередной шаг.

И это был шаг не в сторону поста. А следующий превратился в короткий прыжок, закончившийся на сиденье позади Лыськи. Андрей еще не уселся как следует, а двигатель уже взревел на полных оборотах.

– Держись! – крикнула Лыська, и Андрей обнял ее за талию, чувствуя исходящий от нее одуряющий поток женской энергии.

Он вжался в ее спину, впитывая теплый аромат кожи, и тут же его рвануло вперед так, что шею заломило от перегрузки. Андрей перепуганно сжался в комок, помня, что просто так «тропу» не проскочить, особенно на такой скорости. И тут же переднее колесо мотоцикла задралось вверх, а вестибулярный аппарат послал в мозг импульс леденящего ужаса.

– А-а-а-а-а! – против воли закричал Андрей.

По ушам ударило эхо, отраженное от бетонного ограждения «тропы», но тут же отступило, разлетелось во все стороны. Переднее колесо мотоцикла грохнулось об асфальт, и Андрей с удивлением понял, что «тропу» они каким-то невероятным образом проскочили, словно просочившись через бетонные плиты. Лыська добавила газу и громко расхохоталась. Рыжие хвостики волос над ее ушами развевались на ветру праздничными флажками.

– Я смогла! – Ее серебристый голос перекрывал рев мотора. – Я же говорила, что смогу в этот раз!

Андрей ожидал грохота пулемета, но его не было, вместо этого их догонял сзади радостный рев двух мотоциклов.

– Йоху-у-у! – раздался позади боевой клич Чопа.

Андрей заставил себя обернуться и разглядел, как у поста разом включились несколько мигалок на крышах скоростных милицейских броневиков.

– Погоня! – предупредил он Лыську, крикнув ей прямо в ухо.

– Я знаю! – весело отозвалась девушка. – А ты молодец! Сразу понял, что нужно делать! Можешь держаться крепче!

Андрей не был против. Он вжался щекой в ее спину, чувствуя, как ее тепло переливается к нему в тело, полностью выдавливая остатки страха.

Мотоцикл Бармалея лихо зашел справа.

– Три-двенадцать! – выкрикнул Чоп.

Лыська коротко кивнула и чуть сбросила газ. Слева снарядом промчался мотоцикл Немого. Сзади завывала сиренами волчья стая из четырех милицейских машин.

– Уйдем? – спросил Андрей.

– Если город поможет! – рассмеялась девушка.

И началась гонка, явно разработанная заранее. План три-двенадцать. Огни улиц располосовались в светящиеся пунктиры, а машины, дома, тротуары, клумбы, разгоны, торможения и прыжки складывались в сложный узор, будто цветные стеклышки в калейдоскопе.

Один броневик отстал, врезавшись в столб на девяностоградусном повороте в самом начале гонки. Другой погнался за Немым и затерялся в микрорайоне, когда Немой спрятал двухколесную машину под днищем ночевавшего во дворе грузовика. Лыська смело взяла на себя одну из милицейских машин и вдребезги расколотила ее на бетонной лестнице парка, сама съехав по стеклянному парапету.

– Видишь! – горячо выкрикнула она, щекотнув Андрея хвостиком волос. – Город нам помогает!

Андрей видел. Разноцветные огни мчались навстречу, будто свадебный рой светлячков. Город перемешивал их, как на пульте электронной машины, просчитывая самые разные варианты.

– Почему они не вызовут помощь? – удивился Андрей.

– Они вызвали! – ответила Лыська. – Только как нас теперь искать?

Она сбавила скорость, и мотор заурчал ровно, без оглушающего надрыва.

– По приметам можно найти, – пожал плечами Андрей.

– Это вряд ли, – весело рассмеялась девушка. – Иначе нас бы всех уже давно переловили.

– Но ведь всем патрулям уже передали.

– А толку? – Она свернула в малоприметный проулок с Бульварного кольца и остановилась, заглушив двигатель. – У нас час до времени сбора.

– А место?

– По плану три-двенадцать.

– Понятно, – усмехнулся Андрей.

– Ничего тебе еще не понятно. – Лыська перекинула ногу через сиденье, усевшись на него как на диван. Кисточки над ушами забавно покачивались. – Пойдем менять приметы.