Чоп присвистнул, а девушка уважительно кивнула.

– Кино, – коротко прокомментировала она.

– А это все не вранье? – задумался Бармалей.

– Ты нормальный? – Чоп повертел у виска. – Да такую фигню хрен придумаешь!

– А ты что скажешь, Немой?

Немой начал жестикулировать.

– Он спрашивает, где твой Валька взял такую траву? – перевел Бармалей.

– Не знаю, – честно ответил Андрей. – А что?

– Крутая трава, – ухмыльнулся Чоп. – Немой любит травку.

– Ладно. – Бармалей, видимо, принял окончательное решение. – Надо его провезти в город. Если он сам попрется, то на посту в таком виде его как пить дать загребут.

Немой снова показал что-то руками.

– Да, – ответил на беззвучный вопрос Бармалей. – Без этого тоже не обойдется.

– Вы хотите отвезти меня в город на мотоцикле? – удивился Андрей, срывая с шампура последний кусок мяса. – А как же милиция?

В голове шумело от пива и сытости, в мышцах разлилась уже позабытая сила. Байкеры рассмеялись, Немой с улыбкой сделал несколько жестов.

– Спокуха! – хохотнул Бармалей. – Если город позволит – прорвемся.

– Кто позволит?

– Город, – уже серьезнее ответил Чоп. – В смысле Москва.

Андрей несколько опешил от такой формулировки и перестал жевать. Это было очень похоже на его собственные мысли. Но его возмутило, что кто-то посмел возвести в ранг религии то, что Андрей считал одной из разновидностей суеверия. Каждый знает, что черная кошка не к добру, но никто не принимает этого всерьез. Андрей сглотнул и обвел взглядом байкеров – те вели себя как ни в чем не бывало. Лишь девушка пожала плечами, встретившись глазами с Андреем.

– Ладно, спешить пока некуда, – заключил Бармалей, коротко глянув на Немого. – Надо доесть, допить, и тогда можно трогаться.

Андрею выдали еще один шашлык.

– Отмыть бы его от пыли, – вздохнула девушка. Немой поднял взгляд и сделал несколько жестов.

– Не надо, – покачал головой Бармалей. – Вы здесь посидите, а я похожу поищу кое-что.

– Помочь? – спросил Чоп.

– Нож возьми, – кивнул Бармалей.

Тощий взял нож из сумки на мотоцикле, и они с Бармалеем принялись ходить вокруг вагона. Андрей немного понаблюдал за ними, но шашлык с пивом были гораздо интереснее, и он отвлекся.

– Слушай… – осмелился спросить он у девушки. – Это у вас что, вера такая?

– В смысле? – Она недоуменно подняла рыжеватые брови.

– Ну, про город. Обычно говорят: «Если поможет Господь», а Бармалей сказал: «Если город поможет».

– А город и есть бог. – Девушка безразлично отправила в рот кусок мяса. – Разве ты еще не почувствовал?

– Что я должен был почувствовать? – На душе сделалось как-то тревожно.

– Как город играет с тобой. Как он наказывает или раздает пряники.

– Ты издеваешься? – насторожился Андрей.

– Нет. Отвечаю на твой вопрос. Ты давно живешь в Москве?

– Давно.

– Тогда не мог не заметить. Просто объясняешь происходящее другими причинами. Многие боятся посмотреть правде в глаза, но от этого никому не становится легче. Зато, если знать правду, можно избежать очень многих ошибок.

– Это чушь. Нормальное объяснение может дать только наука, – возразил Андрей, отпив из бутылки. – А то, что ты говоришь, называется космологическим верованием. В Древней Руси считалось, что молнии мечет Перун, а полинезийцы уверены, будто по вечерам Великий Змей пожирает солнце. Но ни мольбы Перуну, ни уговоры Великого Змея не могли предотвратить грозу или ночь.

– А наука может? – усмехнулась девушка, открывая еще одну бутылку.

Андрей коротко пожал плечами:

– Пока нет. Но все, что ты имеешь, сделано наукой. Она сначала узнает истинные причины вещей, а затем учится их использовать. Не узнав одного, не сделаешь и другого. Громоотвод, кстати, работает по физическим принципам.

– Самое лучшее, что у меня есть, сделано не наукой. Это уж точно.

– А пиво? – улыбнулся Андрей. – Мотоциклы, одежда твоя замечательная.

– Это не лучшее, – разжевывая мясо, отмахнулась девушка. – Это меняется со временем. Сначала были свечки, потом лампочки. А что изменилось?

– Жизнь сделалась лучше.

– Разве от этого?

– Без этого тоже нельзя, – уверенно кивнул Андрей. – Ты же не предлагаешь вернуться в пещеры?

– Глупо предлагать то, чего нельзя сделать. Город уже не отпустит нас ни в пещеры, ни в лес. Он изменил нас.

– Людей?

– Да.

– Нет. – Андрей доел шашлык и отложил шампур. – Физически мы не изменились ничуть. Или ты считаешь иначе?

– Считаю. – Девушка говорила спокойно, не скрывая ноток легкого безразличия. – Знаешь, чем город отличается от деревни?

– Размером, – усмехнулся Андрей.

– Нет. Это принципиально разные вещи. Деревня ближе к природе, а с природой человеку постоянно приходилось бороться. Она подсознательно воспринимается врагом, а люди по сравнению с ней – друзьями.

– Да ладно, – отмахнулся Андрей. – А войны тогда откуда?

– От необходимости. Но в городах люди всегда хуже относятся друг к другу, чем в деревнях. Маньяки – это вообще порождение мегаполисов.

– Забавно. Но я не понял, в чем принципиальная разница между городом и деревней.

– Я же тебе объяснила. В деревне окружающая природа воспринимается как противник, а в городе – как друг и помощник.

– Да уж прямо. – Андрей с сомнением покачал головой. – Какая природа может быть в мегаполисе?

– Природа – это окружающая среда. В городе она целиком состоит из вещей, которые тебе помогают. Дома защищают от холода, автомобили экономят силы и время, всяческая химия убивает вредных микробов. Эта среда именно для этого и создавалась людьми. Взамен естественной.

– Я понял твою мысль, – отмахнулся Андрей. – Но все, о чем ты говорила, еще и убивает людей.

– Это побочный эффект. Вот и получается, что в деревне окружающая среда постоянно пытается уничтожить людей, а люди помогают друг другу с ней справиться. В городе все наоборот. Окружающая среда тебе помогает, а люди постоянно пытаются отнять эти блага.

– Природа еще и кормит.

– Это побочный эффект, – усмехнулась девушка.

– Ты говоришь как студентка университета, – внимательнее глянул на нее Андрей.

– Социологический факультет, – призналась она. – Бармалей учился на физика, а Чоп на врача.

– А теперь?

– Теперь мы байкеры.

– Верующие во всемогущество божества по имени Город? – Андрей не хотел скрывать ироничного отношения к этому.

– Ты тоже в это веришь. Только прячешь от самого себя. Быть не может, чтобы ты никогда не думал о городе как о живом существе.

Андрей вспомнил свои рассуждения о городе-женщине.

– Но это не вера, – ответил он.

– Название не имеет значения.

Андрей задумался, время от времени отпивая из бутылки. Костер догорал, Чоп с Бармалеем ворошили какие-то доски в развалинах, Немой молчал, глядя в огонь. Волосы его цветом смахивали на угли, разве что не светились сами собой.

«Крашеный, что ли?» – без особого интереса подумал Андрей.

– В деревне ты можешь делать что хочешь, – внезапно сказала девушка. – В лесу уже нет. Лес умеет наказывать по своим, не очень понятным законам. Человеческая воля не ограничивается, просто результат человеческих действий направляется в нужное русло. Если сделать что-то особенно плохое, лес может даже убить. Древние считали, что это проявляется дух леса, но на самом деле все проще. Это сам лес – огромная информационная машина.

Андрей поперхнулся, закашлялся и отставил бутылку.

– Какая машина? – переспросил он.

– Информационная.

– И город ты считаешь машиной?

– Город такой же, только он лучше знает людей, поэтому сильнее влияет.

«Вот так, – подумал Андрей. – Значит, что-то в моей дурацкой теории все-таки есть. Хотя насчет влияния – это, пожалуй, слишком».

Вернулись Чоп с Бармалеем. Чоп нес черенок от лопаты, а Бармалей крутил в руках короткую дощечку от ящика. Он уселся на корточки и принялся ножом выдирать из нее гвозди.