– Ладно, некогда нам, – напомнила Даша. – Все чувства – потом!

– Ты права!

Они открыли калитку и прямиком направились к крыльцу. Вдруг из-за дома шариком выкатилась маленькая пушистая собачонка и залилась громким лаем.

– Какая смешная! – совсем не испугалась Даша. – Ну ты чего, мы же не грабители!

Собачка вдруг подпрыгнула и, продолжая лаять, понеслась к крыльцу, словно оповещая хозяев о приходе гостей.

Дверь дома отворилась, и на крыльцо выглянула девчонка лет восьми.

– Здрасьте! Вам кого?

– С Новым годом! – сказал Стас.

– Ага, с Новым! – ответила девчонка.

– Скажи, пожалуйста, учительница Кострова здесь живет?

– Марь Семенна?

– Да, наверное.

– Как это, наверное? Марь Семенна или не Марь Семенна?

– Да, Марья Семеновна! – вмешалась Даша.

– А вам зачем?

– Нам нужно с ней поговорить. Она дома?

– Нет, она в больнице!

– В больнице? – разочарованно протянул Стас. – А что с ней?

– Сердцем болеет.

– А как тебя зовут? – спросила у девочки Даша.

– Ленка!

– Лена, а ты не могла бы нас впустить? Мы замерзли очень!

– Сейчас мамку позову! Мам! Мам!

На крыльце появилась женщина в накинутом на плечи полушубке.

– Вам чего, ребятки? – приветливо осведомилась она.

– Вообще-то мы к Марье Семеновне пришли…

– Болеет она…

– Да, Лена нам уже сказала…

– Мам, они в дом просятся, погреться!

– Ой, что это я в самом деле! Заходите, ребятки, заходите! Вот бог на Новый год гостей привел!

Даша со Стасом поднялись на крыльцо. Рядом с входной дверью висела едва заметная табличка «Библиотека». В чистых просторных сенях они долго вытирали ноги о лоскутный половичок.

– Может, мы снимем ботинки? – сказал Стас.

– Да нет, заходите так! Извините, мы вас на кухне примем, там тепло. Дом-то большой, не натопишься!

В кухне тоже было чисто и уютно. Женщина усадила ребят за стол.

– Сейчас я вас чайком угощу! И пироги новогодние еще остались!

Через десять минут ребята пили чай с пышными деревенскими пирогами с капустой и повидлом. Даша вытащила привезенные из Москвы бутерброды, на которые Ленка буквально набросилась, к немалому смущению матери.

– Вы уж извините, нам, конечно, такие закуски не по карману… Лен, постыдилась бы!

– А вкусно очень! – с полным ртом проговорила Ленка.

– Ой, мы тут у вас чай пьем, а даже не познакомились! – вспомнила Даша. – Я Даша, а это – Стас.

– А я – Люба! – сказала женщина. – Любовь Петровна! Так зачем вам Марья-то Семеновна понадобилась?

– Понимаете… – нерешительно начал Стас, – дело в том, что…

– Вам фамилия Смирнин что-нибудь говорит? – перебила его Даша.

– Смирнин? – переспросила Любовь Петровна. – Да вот школу-то эту как раз Смирнин и построил! Илья Аркадьевич Смирнин, бывший барин здешний. Раньше-то нельзя было об этом говорить, а теперь Марья Семеновна даже его портрет повесила! Хотите, покажу?

– Конечно, хотим! – разом воскликнули Даша и Стас.

– Что ж, пойдемте!

Любовь Петровна повела ребят в библиотеку. Там по стенам висели портреты писателей – Толстого, Тургенева, Пушкина, Лермонтова, Блока и Есенина.

– Надо же, ни Маяковского, ни Чернышевского! – удивился Стас.

– Точно! – засмеялась Люба. – Марья Семеновна их сразу сняла, как можно стало. Намучилась с ними, говорит, глаза бы мои на них не глядели. Вон, вместо Чернышевского она Блока повесила, а вместо Маяковского – Смирнина Илью Аркадьича!

Стас впился взглядом в своего предка. А Даша то и дело переводила глаза с портрета на Стаса и обратно, искала фамильное сходство.

– А кстати, вам зачем Смирнин-то понадобился? – сообразила Люба. – Ой, никак вы родственники! Гляди-ка, похож! Только тот старый да при бороде, а ты… Но так – одно лицо! – заключила она.

– Вы находите? – смущенно пробормотал Стас.

– Одно лицо! – твердила Люба. – Ну, прям одно лицо!

– А по-моему, только глаза похожи! – заявила Даша.

– Да нет, ты глянь! Нос – один в один, и брови! Тебе, значит, что-то про родню свою узнать захотелось? Да?

– Да! – ответил Стас. – Я совсем ничего не знаю о своих корнях. Спросил у отца – и он не больше моего знает.

– А как же ты сюда попал?

– Отец помнил только, что имение у предков было, Братушево, вот я сюда и приехал.

– А про учительшу откуда знаешь? – продолжала допытываться Люба.

– Случайно на станции одна старушка сказала, – поспешила объяснить Даша. Все складывалось совсем не так, как они планировали. И Даше это не нравилось. Зря Стас признался…

– Да, если бы не учительша наша… Она всю жизнь краеведением занималась, у ней при школе музей был, а как школу перевели в новое здание… Сперва хотели и там музей открыть, экспонаты перевезли, а потом… Марью Семеновну на пенсию ушли, постепенно все растеряли, разворовали… Мало у кого интерес к прошлому есть. А если и есть, одни беды от него. Вон, кабы не тот интерес, была бы сейчас Марья Семеновна здоровехонькая…

– Как это? – не понял Стас.

– А так… Приехали неделю назад к ней какие-то люди, двое… Мужчина и женщина, с виду приличные, культурные, а на деле…

– Что? – испуганно спросила Даша.

– Да я точно не знаю, что тут было… Только впустила я их, они с Марьей Семеновной поговорить хотели, а сама по делам ушла. А как вернулась, батюшки светы, гляжу, лежит учительша на полу без сознания, белая вся… Ну, я за врачихой побежала, тут неподалеку живет. Она учительше укол какой-то вкатила и говорит: в больницу ее надо, приступ у ней. Меня как что-то стукнуло: думаю, не иначе эти культурные старуху довели. Ну, отвезли ее в больницу, я к ней на другой день прихожу, она уже в сознании. Спрашиваю, как да что, а она, голубка, молчит. Только глаза такие… испуганные. Я спрашиваю, что за люди, мол, приходили, а она шепчет: не спрашивай, Люба, я хочу про них забыть… Что, говорю, они вам сделали? А она только головой мотает…

– А вы в милицию не обращались? – спросил Стас.

– Да какая там милиция! Станут они такими делами заниматься! Скажут, померещилось старушке невесть что… На ней ведь ни синяков, ни ушибов не было, а что она испугалась, так это ее личное дело…

– Так вы и не выяснили, чего эти люди от нее хотели?

– Постепенно вытянула из нее – историей, говорит, интересовались, что раньше в этом доме было!

Даша и Стас переглянулись.

– А теперь, вот и вы, гляжу, этим домом интересуетесь! – усмехнулась Люба.

– Значит, вы думаете, те люди чем-то напугали Марью Семеновну?

– Что ж тут думать, и так ясно. С ней никогда прежде таких приступов не было, она вообще здоровая старуха была. Прямо на редкость. И дрова сама рубила, и снег расчищала, и все ей нипочем. А тут…

– А она одна живет? – поинтересовалась Даша.

– Раньше одна жила, а потом вот нас с Ленкой к себе пустила, мы же вроде как беженцы, из Таджикистана, хотя я тут родилась и училась в этой школе, а потом замуж за офицера вышла… Он погиб на границе, а мы сюда вернулись, только мама моя померла уж к тому времени, а отец на другой женился, и мы вроде как лишние стали, а учительша нас к себе пустила, дай ей бог здоровья.

– А вы нам дом не покажете? – не без робости спросил Стас.

– Отчего не показать, покажу!

– Здесь раньше школа была, это понятно, а вот где… барский дом был, вы не знаете? – осведомилась Даша.

– Барский дом в войну сгорел! Там детская колония была… Говорят, сами колонисты и подожгли… Ладно, пошли, покажу вам дом!

– Вот спасибо, а то нам скоро уже уезжать пора! – сказал Стас.

Люба провела их по дому, но сколько они ни смотрели, красной печи нигде не обнаружили.

«Странно», – подумал Стас. Но решил пока ничего не спрашивать. Да и Люба скорее всего не знает.

– Скажите, а Марью Семеновну можно в больнице навестить? – спросил он.

– Зачем? – насторожилась Люба.

– Поговорить, узнать о предках…

– А уж дождаться, пока человек из больницы выйдет, невмоготу?