– Видеть не видела, но зато слышала.

– Ну и как?

– Что?

– Страшно?

– Ни капельки.

– Да ладно!

– Ей-богу. Ну, девчонки, я побежала. Кстати, вы Матильду не видели?

– Она на почте, у мамаши.

Я сломя голову помчалась на почту.

Мотька и вправду была там.

– Девочки, – сказала тетя Саша, Мотькина мама, – сходите сперва в магазин, а потом уж гуляйте на здоровье! Как мама, Асенька?

– Спасибо, хорошо!

Мы отправились в ближайший овощной. По дороге я показала Мотьке письмо. Она его в целом одобрила, только сказала, что зря я взяла бумагу у дедушки.

– Почему?

– Если она заявит в милицию, они начнут искать и смогут по бумаге определить отправителя.

– Да ладно, а то милиции больше делать нечего, станет она такой ерундой заниматься. Скажут – вас, мадам, просто кто-то решил разыграть.

– Твоя правда. Ладно, давай на обратном пути зайдем на почту, положим письмо в конверт и проштемпелюем.

– Это еще зачем?

– Чтоб не подумали, что это кто-то из дома.

– Но все равно же это наше почтовое отделение.

– Ну и что? А сколько народу оно обслуживает?

– Ох, Мотька, ну и голова у тебя!

– А бросим письмо мы сами – во-первых, так скорее. Ай, Аська, а как же адрес? Печатными буквами, да?

– Да, адрес в газете не сыщешь.

– Тогда вообще ерунда получается. Она сразу поймет, что это детские шалости. Прочитал какой-то недоумок «Собаку Баскервилей» и решил позабавиться. На конверте печатные буквы, а в конверте бумажка с наклейками из газеты – чушь какая-то.

– Правда, глупо! Что же делать?

– Вырезать буквы из газет и так написать адрес.

Купив все, что было велено, мы отнесли это к Мотьке, нарезали кучу букв из газет, наклеили на конверт и решили, прежде чем идти на почту, чтобы поставить штемпель, взглянуть на Альбинину квартиру, не грабят ли ее. И что же мы увидели? С дверью возился наш домовый слесарь дядя Веня. Альбина стояла у него над душой.

– Здрасьте, Альбина Федоровна! – сказали мы хором.

– Вот, девочки, меняю замки, а то, похоже, кто-то сегодня ночью был у меня в квартире!

– Как! – ахнули мы, и я почувствовала, что заливаюсь краской, а Мотька нагнулась, словно уронила варежку.

Слава богу, все опять сделалось без нас, само собой!

Когда приезжает дедушка, в нашем тихом доме начинается веселая кутерьма – с утра до ночи звонит телефон, все время кто-то приходит, шум, гам, смех, пение, музыка. Тетя Липа с упоением непрерывно что-то печет, жарит и парит – за стол садится куча народу; и в центре всего – дедушка, высокий, красивый, веселый. И лишь когда к дедушке приходит его аккомпаниатор Александр Ефимович, в квартире воцаряется благоговейная тишина – дедушка занимается. Присутствовать при этих занятиях позволено только мне – я сижу в уголке и слушаю, как дедушка сначала распевается, а потом начинает или учить новую партию, или повторять старые. Но больше всего я люблю, когда он готовится к концерту – тогда он поет всю программу подряд, а Александр Ефимович делает ему замечания. Бывает, они ругаются, но все равно дедушка слушается Александра Ефимовича, хотя он намного моложе дедушки. «Музыкант божьей милостью» – говорит про него дед.

Но, несмотря на суету, у дедушки всегда находится время, чтобы побыть со мною. Мы с ним большие друзья. Я могу все ему рассказать, и он тоже мне все рассказывает. Какие удивительные истории иной раз можно от него услышать. Вот, например, когда он был еще молодой, он пел Гудала в опере Рубинштейна «Демон». Дело было, кажется, в Свердловске. И когда Тамара на высокой ноте побежала через сцену, у нее, как говорит дед, нижняя челюсть соскочила с салазок – рот певица открыла, а закрыть не может. Тогда дедушка обнял ее – он ведь по сюжету доводился ей отцом – и одним ударом вправил челюсть. Спектакль окончился благополучно. Вот какой молодец мой дедушка. А еще дедушка страстный рыбак. Ему надо не просто сидеть с удочкой, а выходить с рыбаками в море или закидывать бредень на реке; словом, его хлебом не корми – дай порыбачить. И вот как-то приехал он в Таллин петь Бориса Годунова, и кто-то предложил ему выйти в море – а дело было поздней осенью. Лодка возьми да и опрокинься. Все попадали в ледяную воду, и дедушка тоже. И все-таки он прекраснейшим образом на следующий день пел спектакль.

– Настоящего рыбака вода любит! – говорит дедушка. – Все простудились, а у меня хоть бы соплинка!

Дедушкины рыбачьи рассказы слушать одно удовольствие. Мама, правда, утверждает, что он любит немножко приврать, но я ему верю – вон сколько у него фотографий с выловленными им рыбами – там есть щука, которую дед и еще какой-то человек держат на продетой через жабры палке на плечах – хвост щуки достает до земли. А дедушка у меня очень высокий. Эту щуку они поймали на блесну в озере Удомля. А на другой фотографии дедушка с огромным – четыре метра – марлином, которого он выловил где-то в тропиках.

А еще в дедушку все женщины влюбляются. Вот и наша тетя Липа когда-то была в него влюблена. Она была настоящая «сыриха» – так называются безумные поклонницы оперных певцов. Говорят, слово это происходит от того, что местом сбора чьих-то поклонниц был магазин «Сыр» на Тверской, а по другой версии – их так называли потому, что они готовы были в любой момент сбегать для своего кумира за сыром. И вот, когда я родилась, мама совсем с ног сбивалась, папа уехал в очередную экспедицию, дедушка с бабушкой уезжали на гастроли (моя бабушка была дедушкиным аккомпаниатором), вдруг появилась тетя Липа и сказала, что умеет ухаживать за маленькими детьми и с удовольствием поможет маме. С тех пор она живет у нас в доме как родной человек. И все мы в ней души не чаем. Когда мне было пять лет, бабушка умерла и дедушка остался один. Но женщины до сих пор не дают ему проходу. Пишут письма, посылают цветы, звонят, осаждают после спектаклей и концертов. Смех да и только!

И вот завтра дедушка приезжает. С утра мама и тетя Липа обсуждали, что приготовить на обед, что на ужин, потом мы с мамой съездили на рынок, потом что-то скребли, мыли, убирали. Встречать дедушку я поеду одна, без мамы, у нее репетиция и вечером спектакль, а повезет меня Сережа – это друг моего папы, у него машина, и он завтра свободен. Это здорово, я первый раз поеду одна в аэропорт. Сережа не в счет, он тихий.

Я лежу в постели и не могу заснуть. Сколько же всего надо рассказать дедушке – и про школьные дела, и про духа, и про воров, и еще… про Митю. Хотя про него рассказывать пока еще нечего, я ведь всего два раза с ним виделась… Ну, там видно будет, говорить или нет… И с этим я заснула.

С утра я уже не могла дождаться, когда же приедет за мной Сережа.

– Ну что ты дергаешься, времени еще навалом, пойди лучше погуляй, чем под ногами путаться, – ворчала тетя Липа.

«Может, и вправду пойти погулять? – подумала я. – Время быстрей пройдет». Я позвонила Мотьке, но ее не было дома.

У нашего подъезда стоял телевизионный микроавтобус. Уже пронюхали, что дедушка приезжает, мелькнуло у меня в голове. Но оказалось, они приехали к Ненорме. Духа снимать, что ли?

Во дворе никого интересного не было, и я решила пройтись до сквера. И вдруг сердце мое замерло. Навстречу мне шел Митя со своим сеттером Джонни.

– Привет! А где твой Лорд?

– Привет! Он дома, я с ним с самого утра гуляла.

– Я тоже утром гулял, но Джонни еще щенок, с ним надо больше гулять. Ты куда-то идешь или просто так гуляешь?

– Просто так.

– Погуляем вместе?

– Погуляем!

Как хорошо начинается день!

Мы гуляли минут сорок, говорили обо всем, и мне вдруг ужасно захотелось рассказать ему о наших с Мотькой приключениях, похвастаться, как мы вдвоем одолели грабителей, но я понимала, что рассказывать малознакомому мальчишке, что мы ночью, пусть даже с добрыми намерениями, забрались в чужую квартиру, все-таки не следует. И я рассказала ему только, как мы слышали духа.